«Додж» по имени Аризона - Андрей Уланов

По-моему, в ракеты эти фосфор намешивают. Или магний?

Я к порогу третьей комнаты перекатился, попытался на ноги вскочить, поскользнулся на кишках каких-то, углядел рядом автомат, схватил – черт, все в кровище! – развернулся и.

– Nein.

Штурмхауптфюрер тоже автомат схватил. Только автоматы нам уже без надобности были. Тварь нас уже не видела, не слышала, а и вообще она занята сильно была – подыхала. Пару раз подергалась и затихла.

Я автомат опустил и огляделся.

Ну и ну. Весь пол кусками, даже не кусками, ошметками какими-то усеян. Словно осколочный разорвался. И везде – на полу, на стенах, даже на потолке – кровь. А в воздухе дым висит ядовитый и мясом паленым воняет.

– Ыгх.

Хаупта прямо на пол вырвало. Я малость покрепче оказался – прошел кое-как через пролом на месте окна, который чудище проделало, и только снаружи от завтрака избавился. А заодно от вчерашнего ужина и обеда.

Черт! Мало того, что чуть кишки наизнанку не вывернул, так еще и голова на осколки раскалывается. Не иначе, фосфорным дымом потравился.

Хаупт, похоже, тоже проблевался. Выполз наружу, лицом под местную травку камуфлируется – точь-в-точь такой же серо-зеленый оттенок. Но «шмайссер» на ремне за собой волочет.

Пару минут молча посидели. Я на всякий случай еще прислушивался – черт, думаю, этого колдуна знает, что у него в загашнике было. Вдруг эту заразу огонь не берет или, еще хуже, из нее опять чего-нибудь новое вылупляется, похлеще предыдущей. Но вроде тихо, только огонь потрескивает.

Наконец хаупт тоже оклемался маленько.

– Ну, – бормочет, – чито теперь делать с тобой будем, русский?

– Неправильно ты, – говорю, – вопрос формулируешь. Что с тобой, фриц, делать будем?

И автомат к себе подтаскиваю.

Гляжу – а он тоже за автомат схватился. Я на боевой взвод – и он на боевой взвод. И глядим друг на друга поверх стволов.

– А ну, – говорю, – хенде хох, фриц.

– Сначала ты, русский.

Черт! Хорошенький выходит расклад!

На таком расстоянии очередь – верная смерть. Но не сразу. Тот, другой, тоже на спуск нажать успеет.

Интересно, думаю, так и будем тут сидеть?

И тут немец пропал. Только что сидел и вдруг, ни с того ни с сего, взял да и растаял в воздухе. Растворился, как сахаринка в кипятке.

Черт! И автомат пропал!

Куда ж это он, думаю, деться мог? Неужто назад? Эх, надо было мне все-таки его располовинить. Нашим бы на одного СС работы меньше.

Ладно. Счет два-один в нашу пользу – жить можно.

Часть II

Геройски павший

Глава 14

Денек этот приятный выдался. Солнечный. А то я уже начал было думать, что солнце здесь только по самым главным церковным праздникам бывает, а в остальные дни – по карточкам. Полчаса на рыло, получи и распишись. Понятно, конечно, что граница и все такое, но тоскливо от этого ничуть не меньше.

Я как раз пристроился трофейному «шмайссеру» техобслуживание производить. Постелил кусок брезента, разобрал и начал каждую детальку вдумчиво и обстоятельно изучать. Раз уж, думаю, мне с ним воевать, то и знать свое оружие я должен, как говорится, от и до. В том числе – каких пакостей от него ожидать.

Ну, пока что пакостей особенных не предвиделось. Автомат сравнительно новый, всего полгода как выпущен, да и содержал его покойный эсман в порядке. Жаль только, с патронами напряженка, всего три магазина, из них один наполовину пустой – пришлось с рыжей поделиться. «Вальтер»-то хаупта я ей отдал.

Даже обидно немного. С одной стороны – полный ящик патронов, но вот только вставлять эти патроны можно исключительно в тэтэшник. А с другой… Тем более что из «шмайса» одиночными не очень-то постреляешь, а очередями в бою начнешь полосовать, так и к «ППШ» диски один за другим пролетают – только успевай менять.

Ладно. В конце-то концов, думаю, оборону держать – трофимовский «максим» имеется и «березины» с «пешки» – к ним, правда, тоже патронов не горы. А «шмайссер» мы побережем для настоящего дела – небось не залежится.

И – как в воду глядел.

Слышу – по мосту кто-то пронесся на полном скаку. Я даже от автомата отвлекся – интересно стало. Наша-то замковая кавалерия в стойлах овес хрумкает, только Аулей опять с утра куда-то подался, и потом, несется этот товарищ, словно призрак дважды покойного Охламона увидал.

Не иначе, думаю, связной от командования. Кто еще так гнать будет? А связники всегда как намыленные носятся, даже если в сумке всех приказов – от корпусного интендантства: «Срочно, в трехдневный срок, произвести инвентаризацию подштанников и телогреек во вверенном…» и так далее. Ей-богу, не сочиняю, был такой приказ.

Влетел этот курьер на двор – лошадь взмыленная, пена с нее клочьями летит, – соскочил, поводья, не глядя, какому-то гаврику бросил и бегом ко входу в башню. А я гляжу: вроде одет-то он по местной моде – плащ, кафтан и прочие ботфорты, да вот только на голове у этого фельдъегеря берет набекрень, а на груди чего-то угловатое и железное болтается, со стволом, что характерно, и рукояткой – ну очень на автомат похоже, правда, незнакомой системы. Но то, что автомат, а не скребок для подковы, – руку на отрез даю.

Я аж подскочил.

– Эй, – кричу, – мусью! А не парле ли вы дю Франсе?

Курьер тоже подскочил – у него это еще лучше получилось, – приземлился и головой завращал.

– Que… Где меня звать?

– Здесь тебя звать.

Тут он наконец меня увидел – и снова подпрыгнул.

– О, боги… mais c'est impossible!.. Ты есть советский, русский?

– Был, есть и буду есть, – киваю. – А ты – vive la France?

– Oui, la France un… – и затарахтел секунд на сорок.

– Стоп, стоп, стоп, – машу. – Крути назад, мусье.

Все мои французские слова ты уже слышал.

– О, pardon moi… Я хотел говорить, что я сильно рад человека из одного с мой мир, храбрый солдат союзный армии. Очень, очень сильно рад. Ах, да, позвольте представиться: Жиль де Ланн, я здесь курьер, имею важное письмо к барону Аулею, но, сразу как отдам мой друг, я бы хотел…

– Эге. А барона, – говорю, – нет. Еще с утра уехал.

– Как?!

– Да вот так. Сел на коня и ускакал.

На француза словно ведро воды плеснули. Увял, съежился, бедняга, весь какой-то поблекший стал.

– Но как мне быть? – бормочет. – У меня приказ… Срочно, в собственные руки… Я спешил…

– А священник наш не подойдет? – спрашиваю. – Отец Иллирий. Он при Аулее вроде замполита. Тоже штабной офицер. Как бы.

– Нет, письмо может вскрыть один сам барон. Боги, как же мне быть… Мне был сказано – быстро, как только можно.

– Ну, раз как только можно, – говорю, – тогда айн момент обожди. Автомат только соберу – и пойдем.

– Куда?

– К Иллирию, куда же еще.

Должен, думаю, быть у них какой-то сигнал для таких случаев. Не поверю, чтобы Аулей из замка мог уехать, о чем-нибудь этаком не позаботившись. А если есть тут три зеленых свистка вверх, то Иллирий о них наверняка знает.

Собрал быстро «шмайссер» – француз от нетерпения вокруг уже тарантеллу пляшет – закинул на плечо; собрался было идти и вдруг «Трех мушкетеров» вспомнил.

– Слушай, – говорю. – Как ты там сказал тебя звать? Жиль де Ланн?

– Да.

– Так ты что, из дворян будешь?

– Что? Ах да, я дворянин, только… как по-русски… небольшой, всего лишь шевалье.

– Как д'Артаньян, что ли?

– О да, как д'Артаньян! А ты читал Дюма?

– Ну, еще бы, – говорю. – В детстве под подушкой держал.

Правда, когда я первый раз прочел, мне из всей их компании больше всего Атос понравился. Хоть и граф. Ну а когда второй раз начал читать, там уже другие выводы пошли. Идеологически грамотные.

Ладно.

Вломились мы с этим мушкетером к попу – он, по-моему, как раз над картами, только не топографическими, а игральными, засыпать собирался – растолковали, чего нам от него требуется. Точнее, я растолковывал, а Жиль меня перебивал. Но кое-как объяснились.

Иллирий нас выслушал и удивленно так спрашивает:

– И для чего же вы пришли ко мне? Вот те раз!

– А к кому же? – спрашиваю. – Не к Каре же.

Поп на меня посмотрел, ничего не сказал, вылез из-за стола, подошел к двери, распахнул и как заорет:

– На башне! Сигналь господину барону: «Срочно в замок!»

Я в окошко глянул – на башне полыхнуло и вверх здоровенная красная ракета ушла.

Повернулся, посмотрел на француза… Ну и он на меня.

– А что я, – говорю. – Ну, не знал. Бывает.

– Аулей, я думаю, скоро появится, – говорит поп. – А пока…

– Понял, – киваю, – не дурак, – и француза за плечо тяну. – Ком, – говорю, – мусье Жиль. Пройдемте-ка.

– Куда?

– Как куда? – удивляюсь. – В столовку для личного состава. Будем тебя на убой откармливать.

Повара замковые со времен Кариного кухонного наряда меня очень сильно зауважали. И то сказать – статус мой для самого загадка, а уж для них и подавно. Плюс к тому – подвигов за мной уже накопилось на три наградные, сами считайте: «языка» приволок, да непростого – верная медаль, дракона сбил – это, правда, пополам с рыжей. Ну и, главное, черного колдуна завалил – тоже, правда, не в одиночку, но это уже местных не касается, с кем я там шашни разводил, важно, что Иллирий сей факт подтвердил – пришибли и именно того, кого надо было, – а это уже и на орден тянет.