Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

Я не дернулась, когда наши губы уже ничего не разделяло.

Губы у него были нежными. Поначалу даже застенчивыми. Когда я приоткрыла рот, судорожно выдохнув, Атриус осмелел. Его поцелуй стал ощутимее. Его язык, мягкий и влажный, заскользил по моему языку. Он тоже судорожно выдохнул.

Боги милосердные.

Атриус весь состоял из противоречий. Живой и сокрушенный, знакомый и таинственный, опасный и надежный. И всего на мгновение – на одно ужасное мгновение – я так отчаянно захотела его, что забыла обо всем. Моя рука пропутешествовала по рельефным мышцам на его груди, опустилась к животу и остановилась на боку. Он крепче ухватил прядь моих волос, привлек меня к себе, и – боги свидетели – я позволила ему. Я позволила притянуть меня ближе, позволила его языку еще глубже проникнуть мне в рот, позволила себе открыться ему. Другой рукой я провела по его щеке, волосам, борясь с искушением вот так же зажать прядку и притянуть его ближе.

Атриус прервал поцелуй, но я продолжила, запрокинув голову. Каждый новый наш поцелуй становился все неистовее, как волны, поднимаемые бурей. Наши тела сомкнулись, и мои груди упирались в его грудь.

Я больше не могла притворяться, что поцелуй исходит лишь от него.

Клянусь Прядильщицей, я хотела от него большего. Хотела прочувствовать темные, запретные стороны желания, возникавшего всякий раз, когда я спала рядом с ним. Желания, которое я иногда глубокой ночью удовлетворяла сама и реже – с другой арахессой, готовой нарушить правила и вместе дойти до черты, проведенной нашими клятвами.

Атриус хотел меня. Я чувствовала это. Желание появилось у него давно и возникало всякий раз, когда мы вместе ложились и просыпались в объятиях друг друга.

Моя ладонь продолжала странствовать по его телу, опускаясь все ниже. Когда кончик мизинца провел по брючному поясу, Атриус отпрянул.

Этого оказалось достаточно, чтобы ко мне вернулся разум.

Мое лицо пылало. Сердце отчаянно колотилось. Какое-то время мы с Атриусом просто смотрели друг на друга. Его глаза округлились.

Что я себе позволила?

Я остановилась на самом краю. Осознание того, что я сделала и что хотела сделать, подействовало на меня как ведро холодной воды.

У Атриуса раздулись ноздри. Я поняла: он тоже ошеломлен своими желаниями. Возможно, даже больше, чем я.

– Не сегодня, – хрипло проговорил он.

Я убрала руку с его груди и слезла с его колен. Я была полна решимости не показывать ему своего потрясения. Но я чувствовала, как дрогнуло у него горло, когда его взгляд скользнул по моему телу, и как он напрягся, когда я отошла.

«Не сегодня». Как понимать его слова? Может, «в другой раз»?

Я давала обет целомудрия. Да, выполняя задания, я часто соблазняла мужчин… бывало, что и женщин. Но до совокупления не доходило. У некоторых сестер доходило. Об этом знали все. Даже Зрящая мать. И разумеется, Аседжа. Мы принимали это как жертву во имя высшего блага и, что называется, закрывали глаза.

Сейчас мне не хотелось об этом думать.

Я попыталась кокетливо улыбнуться ему, однако улыбка получилась так себе.

– Ты прав, – сказала я. – Время уже позднее.

Я повернулась, чтобы уйти, но Атриус поймал меня за руку.

Мы оба молчали. Его глаза пронзали меня насквозь.

Я думала, он вообще ничего не скажет, но он произнес четыре слова на обитранском.

– Что это значит?

Он покачал головой и отпустил мою руку.

– Позаботься о брате, – пробормотал он и повернулся к огню.

27

Прошло еще несколько дней. Наро не стало лучше. Наоборот, его состояние ухудшилось, но не из-за ран, полученных в сражении с нами. Зависимость от семени питоры была коварным зверем. Если организм по какой-то причине оказывался без зелья, сразу же начиналась ломка. Она пожирала свою жертву до тех пор, пока от человека не оставалась оболочка. Почти все случаи заканчивались смертью.

Вскоре Наро стал бредить. Он редко просыпался, а когда такое случалось, он не понимал, где находится. Меня он не узнавал. С губ срывались бессвязные и бессмысленные слова.

Я сидела у его постели. Меня никто не тревожил, хотя работы хватало. Армия готовилась продолжить поход на север.

Я знала: это Атриус распорядился, чтобы меня не отвлекали. Но, сидя рядом с Наро, я старалась не особо раздумывать об Атриусе и наших поцелуях.

Я надеялась, что Наро окажется редким счастливчиком и выберется. Не знаю, почему я предавалась таким мечтам. Я была не из тех, кто тешит себя безосновательными надеждами. Надеяться и в самом деле было глупо. Даже те, кто недавно пристрастился к питоре, обычно умирали от ломки. Наро служил у Тернового короля лет десять и вообще не имел шансов.

Довольно скоро Наро впал в бессознательное состояние. Ему стало трудно дышать. Он постоянно потел. Липкая кожа приобрела землистый оттенок. Пальцы потемнели и покрылись красными пятнами. Его тело не могло существовать без семени питоры.

Я ненавидела себя за принятое решение. В разгар дня – это был один из наших последних дней в Васае – я вышла из комнаты, где лежал Наро, и побрела по дворцовым коридорам. Дворец опустошили. Воины Атриуса на протяжении этих недель обследовали все помещения, забрав имевшиеся припасы и оружие из нескольких арсеналов.

Всей своей армией Таркан управлял посредством семени питоры. Я знала: в замке есть зелье. Быть может, очень много. Я проверяла комнату за комнатой, и мое отчаяние нарастало. Нити превосходят обычное зрение почти во всем, но сейчас и они ничем не могли мне помочь. У дурманного зелья не было души. Не было нитей. Единственным способом обнаружить питору оставалось искать так, как ищут зрячие люди. И я неутомимо искала. Время летело, но я ничего не находила. За последней дверью на третьем этаже снова оказалась пустая комната. Я досадливо вздохнула и даже всхлипнула.

Наро умрет. Он обречен умереть, и я ничем не могла ему помочь.

Атриуса я почувствовала раньше, чем увидела. Но, невзирая на мое острое чутье, ему удавалось подкрадываться ко мне лучше, чем кому-либо.

Я застыла на месте. Атриус пристально смотрел на меня. Никто из нас не произносил ни слова.

Наконец-то я начала завоевывать доверие Атриуса. Может, даже больше, чем доверие. А потом вдруг отошла, сосредоточившись на присмотре за братом. Это ставило под удар все, ради чего меня сюда посылал орден.

– Я тут только…

Атриус протянул руку. На ладони лежал бархатный мешочек.

У меня не нашлось слов. Я уже знала, что находится внутри.

– Возьми, – сказал он. – Ты ведь