Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

– Возьми. Богиня свидетельница: ему очень не понравится, если я принесу это обратно.

Я взяла миску. Ее содержимое было горячим. Чувствовалось, рис и мясо приготовили совсем недавно.

«Атриус».

Я проглотила комок, вставший в горле, и сказала спасибо.

– Ты не меня благодари, – возразил Эреккус.

Он еще раз взглянул на Наро, затем на меня. Выражение его лица немного смягчилось, словно он увидел нечто такое, что отразилось на моем лице, хотя я и старалась сохранять бесстрастное выражение.

– Мы… разные. Вампиры. Люди. Но среди нас не сыщешь того, кто бы не знал, как это ощущается.

– Это?

Мне нельзя было ловиться на его приманку. Я сразу же пожалела о своем промахе.

Эреккус грустно улыбнулся.

– Мы привыкли прощаться с нашими, – сказал он. – Больше, чем другие вампиры.

Мне снова сдавило грудь, но теперь уже от гнева. Гнев был вызван нежеланием раскрыть, что Наро был «моим». А если и был, я не собиралась с ним прощаться.

– Спасибо за еду, – сухо сказала я и закрыла дверь.

* * *

Под вечер следующего дня, когда над Васаем садилось солнце, веки Наро дрогнули.

В это время вампиры еще прятались кто где, исключая тех, кто охранял Терновый дворец и другие главные здания города. Я раздвинула занавески. Теперь я редко это делала, даже когда была одна. Солнце мало меня привлекало, ибо для моего восприятия мира свет не требовался. Но Наро будет приятно увидеть солнце, когда он проснется. В прошлом он очень любил солнечный свет, хотя его кожа не слишком дружила с обжигающими лучами. Все лето он проводил на скалах, подступавших к городу. Улегшись там, он жарился на солнце, словно ящерица. Обгоревшая кожа слезала с него пластами, и домой он возвращался ярко-розовым, ворча на каждое случайное прикосновение.

Я не ошиблась. Когда его веки дрогнули, он сразу подставил лицо теплым лучам.

Потом его глаза открылись по-настоящему, и он повернулся ко мне.

Жаль, я не могла его увидеть, как тогда: глазами, а не через нити. Однако трусливая часть моей личности была этому рада. При телесном зрении отметины, оставленные жизнью и временем, больно бы ударили по мне. Они запечатлелись во всех его нитях.

Эти пятнадцать лет достались ему очень тяжело.

Его нити вздрагивали не только от потребности тела в новой порции семени питоры. Они дрожали еще и от грусти.

А он, глядя на меня, быть может, тоже это видел, но по-своему? С тех пор как я упросила арахесс взять меня к ним, я впервые подавила волну стыда, поднявшуюся в ответ на чужой взгляд, обращенный ко мне. Причину этого стыда я объяснить не могла.

– Виви, – прошептал он.

Надо было поправить его, сказать: «Виви больше не существует, меня зовут Силина». Однако слова застряли у меня в горле. Рядом со старшим братом я снова стала Виви.

Трясущейся рукой он потянулся к моей наглазной повязке.

– Что это…

Я перехватила его запястье, опустив руку. Но он продолжал смотреть на повязку и меняться в лице.

– Ты примкнула к ним.

Мне стало больно. Боль сменилась возмущением.

С каким осуждением он произнес эти слова! Какое право он имел так говорить?

Это он примкнул к ним – к прихвостням Таркана. Я посвятила жизнь ордену и богине. Я служу великой силе, которой ему не понять, как бы ни старался.

А он до недавнего времени служил никчемному правителю.

– Ты тоже примкнул… сам знаешь к кому, – сказала я жестче, чем намеревалась, тут же пожалев об этом.

Не его это вина. Жизнь не оставила ему выбора. Он был немногим старше меня и пытался выжить.

– Виви, я тебя искал, – прошептал Наро. – Я долго тебя искал.

Один из недостатков жизни без обычного зрения – невозможность на что-либо отвлечься, когда тебя захлестывают картины прошлого. Я долго и старательно возводила стену между Силиной и Виви. Дежурство у постели Наро ее разрушило.

Мы с ним держались вместе, справляясь с бедами, сыпавшимися на нас. Вместе пережили смерть родителей, затем смерть старшей сестры. Мы защищали друг друга от опасностей внешнего мира. Однажды Наро спас меня от разъяренного лавочника. Тот был готов меня утопить за украденную еду. Я спасла брата от городского стражника, едва не забившего его до смерти. Что бы ни случилось, мы всегда держались вместе.

Я пыталась не вспоминать тот вечер, когда солдаты Таркана по всему городу сражались с мятежниками. Накал сражений достиг высшей точки. От взрывов и пожаров было светло, как днем.

– Ты исчез, – прошептала я.

Я осталась одна.

Наро не возвращался. Я не знала, где его искать. Бóльшая часть города была разворочена взрывами. Я долго ждала и, стоя у окна, смотрела, как огонь охватывает все новые здания, наполняя воздух клубами едкого дыма.

Соседи в спешке покидали свои дома, а я продолжала ждать. Осталась последняя соседка – колченогая старуха. Прежде чем уйти, она постучалась в нашу дверь.

– Что ты мешкаешь, глупая девчонка? – проворчала она, пытаясь вытащить меня наружу. – Уходить надо, и поскорее.

– Мой брат…

– Да он, поди, уже мертв, – резко бросила старуха.

Тогда я возненавидела ее за эти слова. Сейчас я понимала: под жестокими словами скрывался страх. Должно быть, она перевидала немало детских смертей и не хотела увидеть еще одну.

Но в тот вечер я ударила ее, выдернула руку и убежала в дом. Я твердо знала, что без Наро никуда не пойду.

– Я очень долго тебя ждала, – прошептала я брату.

– Я пытался вернуться, но застрял в западном квартале. Я был ранен.

А я ждала.

Потом взрывом уничтожило и наш домишко. Об этом моменте я почти ничего не помнила: что-то сильно громыхнуло, и сразу же наступила неестественная тишина. Мне повезло. Если бы не старуха, меня бы убило. А так, боясь, что она снова попытается меня увести, я выбежала на задний дворик и спряталась в сарае.

Открыв глаза, я увидела лишь темное небо. Не было ни нашего дома, ни улицы, ни старухи.

– Я вернулся сразу же, как только смог, – дрожащим голосом произнес Наро. – Ни дома, ни тебя. Я подумал, что ты…

– И я подумала, что ты…

Мы вдруг засмеялись: громко, истерично и долго не могли успокоиться.

Все эти годы я считала брата погибшим. А он оказался жив и сейчас сидел на кровати передо мной.

Неудивительно, что от услышанного у меня закружилась голова.

Не помню, в какой момент мы взялись