Связанные кровью - Пэт Ходжилл

Бурр воспринял это заявление несколько настороженно, без сомнения прекрасно помня о том, как часто его лорд вообще не спал несколько суток подряд, пытаясь избежать неких снов. И всё же, в конце концов, они всегда его настигали. Это было что-то новое, если он вообще о них упомянул, пусть и мимоходом.

Чёрный боевой жеребец Торисена Шторм был уже осёдлан, как и крепкий гнедой для его слуги. Рябина и остальные умоляли позволить им отправиться вместе с ним, но он отказался. Будь его воля, он бы отправился в поездку совершенно один, и, желательно, незамеченным, без всех этих затаённых, озабоченных взглядов множества глаз. Он ощущал гнёт беспокойства своих людей и это раздражало его, пусть даже он хорошо их понимал. Единственной вещью хуже того, что бы их лорд забыл их имена, было лишиться его вовсе. И всё же в этот раз он решил побыть эгоистичным и пойти на поводу у своих собственных желаний.

К тому времени, как день прояснился и начал греть, они уже ехали по восточнобережной Старой Дороге, лишь изредка встречая других путешественников. В частности, двигались тележки с припасами Бренданов, следующие за своим лордом домой в Фалькирр. С ними ехала охрана, которая приветствовала Торисена салютами и бросала изумленные взгляды ему вслед, когда он проезжал мимо. Поездка могла занять весь день, хотя почтовый всадник, меняющий лошадей, мог преодолеть подобную дистанцию всего за два часа. При таком скромном темпе Торисен рассчитывал провести в дороге лучшую часть дня, и с нетерпением это предвкушал, стараясь не думать о неминуемом прибытии в конечный пункт назначения. Скрип упряжи и мерное движение Шторма убаюкивали его. Кроме того, у него было крайне мало возможностей насладиться осенним буйством красок, даже когда он выезжал на охоту.

Его тень бежала за ним по земле. Бросив на неё косой взгляд, он вздрогнул, обнаружив, что на боевом жеребце едут двое, второй был тонкой фигуркой в седле позади него. А, ладно. Он не впервые едет вместе с мёртвым. Знамя Эрулан ощущалось полоской тепла через его спину, как могла бы лежать её рука. Он почти ощущал её напряжённое, предвкушающее дыхание у своего уха. Она, по крайней мере, не испытывала никаких сомнений по поводу этой миссии.

Его мысли потихоньку сместились ко снам минувшей ночи. Некоторые из них были уже знакомы.

Замок Призрачных Земель:

Он играл в прятки со своей сестрой и нашёл её в спальных покоях родителей. К тому времени мать давно пропала, а отец наполовину обезумел, разыскивая её. И всё же Торисен видел её, танцующую в зеркале, и, верно, ушёл бы к ней, прямо сквозь посеребрённое стекло, если бы Джейм его не остановила.

Он повернулся к ней.

— Разве ты не понимаешь? Если Мать вернётся, Отец оставит нас в покое. А если нет, то раньше или позже, он убьёт нас!

— «Разрушение начинается с любви»?

— Да! А теперь пусти меня!

Но она не отступила. Они принялись драться и она прокинула его в постель, которая развалилась прямо под ним, оглушив упавшим изножьем. К тому времени, когда он пришёл в себя, сестра уже исчезла, изгнанная их отцом.

Водопады, переврат Тирандис корчится на земле, над ним склонилась девушка, вся в слезах:

— Кто, во имя Порога… о нет. Не говори мне.

— Я боюсь, что это так. Привет, брат.

Киторн в руинах:

— Твой друг Марк предупреждал меня, что я вполне могу найти Заречье обращённым в руины, а посреди всего этого тебя, с извиняющимся видом.

— Ээ… прости.

Странные сны, все без исключения. Но затем появился новый, сбивающая с толку цепочка образов:

Четыре руки сплетаются в живую, золотую фигуру с оранжевыми, мерцающими глазами гадюки.

Кадет, скачущий по комнате, молотящий себя по спине: «… снимите это с меня, снимите это с меня, СНИМИТЕ ЭТО С МЕНЯ!»

Нога, завёрнутая в противную, извивающуюся, волокнистую опухоль-поросль.

Карта, на которой написано: «Ты хочешь, чтобы наступил конец света?»

Рука, рисующая узоры кровью на безучастном, раскинувшемся на спине, женском теле…

Он знал эту гибкую фигуру. Это облако чёрных волос. Лицо его сестры. Её рука нашла его, а его её, через занавес из красных лент. Но вот его ли эта рука? Где же шрамы? Вспышка стали и струя крови… ах!

На этом он рывком проснулся, в холодном поту, голос сестры мурлыкал ему вслед через выцветающие коридоры сна:

— Ты пробудил разрушение. Теперь будь готов встретить его. Сначала куртка моего дяди. Потом его рубашка. А теперь, мне думается, твоя кожа.

Больше этой ночью он не спал.

Они остановились где-то в районе полудня, чтобы разделить хлеб, сыр и яблоки, вымытые в холодной, чистой воде ручья, пока Уайс счастливо хрустела мясной костью, припасённой для неё Торисеном, выскабливая костный мозг.

Уже во второй половине дня, Торисену пришло на ум, что ему следовало бы послать Брендану несколько запоздалое предупреждение о своём прибытии. На следующей почтовой станции он дал посыльному записку, чтобы тот поспешил вперёд них, а затем степенно последовал следом, глотая поднятую им пыль. Вблизи Фалькирра он с завистью обратил внимание на тщательно убранные поля, фруктовые сады и заливные луга. По какому-то капризу ветра здесь почти или совсем не выпало пепла, а кроме того, они по-прежнему обгоняли тележки, полные тех продуктов, что не могло обеспечить Заречье. Похоже, Фалькирру предстоит спокойная и уютная зима.

Крепость Бренданов по внешнему виду очень походила на Готрегор, но была меньше и гораздо лучше заселенной. В то время как Торисен был вынужден оставить почти две трети своего замка пустыми и лежащими в руинах, в Фалькирре суетился гарнизон, в четыре раза больший, чем его собственный. Брендан был добропорядочным и могущественным лордом. Когда он подпирал свои ряды с помощью ёндри-гонов, обитателей порога, то они служили с уверенностью, что со временем он найдёт для них постоянное место, даже если в конечном счёте это будет означать восстановление разрушенного замка через Серебряную. Хотели бы Каинроны сказать то же самое. Сам Торисен не принял на службу ни одного ёндри, несмотря на все советы Ардета, будучи неуверенным в том, когда именно (и даже, если) сможет дать им полные права Норфов.

Пока Бурр заботился об их лошадях, Верховного Лорда проводили в маленькую гостиную в центральном замке, открывающуюся в крошечный внутренний дворик, почти полностью занятый фонтаном и неистово купающимися птицами, которые немедленно привлекли внимание щенка волвера. Сама комната была уютной, хотя и бедно обставленной, как будто её обустраивали второпях и наспех. Получив на выбор вино или сидр, он предпочёл последний, к явному одобрению однорукого кендара, который его обслуживал.