Кукольный Дом (СИ) - "kisvatera."

— О чём это говорит маленькая сеньорита? — Тут же насупился Кастильо, на мгновение остановившись. — Что вчера произошло?

Взглянув на его заинтересованное выражение лица, я сразу же осознала, что мужчина и вправду понятия не имеет, какой ужас творился на глазах у всех девушек этого заведения. А мне так не хотелось осквернять тот чистый мир, который расстелился вокруг него, чернотой, что пришлось слегка уклониться от первоначальной мысли.

Джованни слишком светлый человек для ада, что простирался за пределами его кухонной вселенной.

— Ох, я… — сначала запнулась, но быстро выкрутилась, — я говорю о мистере Штерне. Он…

— Этот vile засранец! — Сразу встрепенулся повар, и я даже вздрогнула от неожиданности. — Что он посмел сделать тебе, amore mio!?

— Кажется, вы его не слишком жалуете, — с моих губ слетела усмешка.

— Это ещё очень мягко сказано! Этот fetente мне совсем не нравится! Он чем-то обидел маленькую сеньориту?

— Можно и так сказать, — тяжело вздохнула я. — Если кратко, он не слишком доволен моим поведением и хочет провести сеанс гипноза, — вспомнив, с каким животным вызовом психолог говорил, я почувствовала, как вновь засосало под ложечкой.

— Настоящий idiota, — чуть ли не прошипел Кастильо и ударил себя по лбу ладонью, от которой сразу же остался небольшой отпечаток теста, что вызвало у меня тихий смех. — Генри только портит жизнь сеньоритам, заставляет терять женскую индивидуальность, лучше бы его вовсе не было здесь.

— Не могу не согласиться.

Улыбка вернулась на моё лицо, и движением руки я показала Кастильо убрать со лба признаки готовки, что он тут же и сделал. Было приятно осознавать, что кто-то солидарен с моими помыслами и ими можно без опаски поделиться.

— Надеюсь, этот скупердяй не посмеет портить вам жизнь, — цокнул мужчина, вернувшись к своему делу. — А насчёт будущего не волнуйтесь, у вас обязательно всё сложится хорошо.

— Вы так уверены в этом? — Настрой Джованни казался излишне оптимистичным.

— Ну конечно! Светлые души, как ваши, всегда заслуживают исключительно только хорошего. И даже самоё тёмное сердце сделается рядом с вами добрым, не сомневайтесь, — от его подмигивания и искренней улыбки по моему телу разлилось тепло, что не могло оставить каких-либо сомнений в праведности услышанных слов. — Знаете, как звучит одна хорошая французская пословица? “Чего хочет женщина, того хочет бог”. Поэтому всё исключительно в ваших руках, сеньорита. Стоит только искренне захотеть — и весь мир будет у ваших ног.

— Спасибо огромное, — с облегчением вымолвила я, — эти слова как настоящий бальзам на душу.

— Я очень рад, если правда смог помочь.

— Но что насчёт вас самого? — Выпалила я, вглядываясь в мимику собеседника. Мне искренне хотелось отплатить ему той же монетой.

— Что имеет в виду маленькая сеньорита? — Сразу же вопросительно вскинул брови Джованни.

— Вы же сами сказали, что проблемы со сном бывают, когда человека что-то тревожит. Что же волнует вашу собственную душу, сеньор Кастильо?

Повар на мгновение замер, а его взгляд заметался по разложенным перед ним ингредиентам. Он резко погрузился в свои мысли, отрекаясь от окружающей реальности.

— Простите, я не должна была спрашивать так бестактно, это не моё дело… — сразу же заволновалась я, почувствовав себя глупо и неуместно.

— La mia donna, — резко, но тихо выпалил мужчина.

— Извините?.. — переспросила я, не понимая, что он сказал.

— Моя жена, — повторил он уже по-английски. — Вот, что терзает моё сердце, — теперь его улыбка вышла измученной грузом грусти.

— Ах, так вы женаты? — Риторически и удивлённо задала вопрос. — С вашей супругой что-то случилось?

Кастильо повернулся спиной к столу и лицом ко мне, сложив руки на груди и издав тяжёлый вздох.

— Моя Мартина, — готова поклясться, что с произнесённым именем любовь заполнила сейчас каждую частичку его тела и воздуха вокруг, — нам пришлось расстаться в сороковом году, когда меня заставили идти на войну. Солдатом я никуда не годился, но нужен был поваром, — начал рассказывать он свою историю, пожав плечами. — Жена очень не хотела, чтобы я ушёл, долго плакала и уговаривала остаться, но меня поставили перед выбором: либо я иду добровольно, либо расстреляют всю семью вместе со мной.

От последних слов я в ужасе затаила дыхание и прикрыла рот руками. Мысль о том, что главенствующие «Кукольного Дома» поступают сейчас так же, как фашисты во время второй мировой войны, закрепилась в разуме окончательно.

— У вас просто не было выбора…

— Si, — серьёзно кивнул он, — но в итоге мы придумали план. Очень опасный, рискованный, но он стоил того, чтобы попытаться. Меня отправляли с войсками во Францию, а у нас там жил близкий друг семьи. Долгими и упорными стараниями благодаря нему у меня получилось совершить побег. Мы сбежали по морю в Англию, оно даже чуть не забрало нас к себе во время шторма, но всё обошлось. Нам получилось скрыться и пережить войну, что очень радовало, конечно. Но из-за различных проблем ни мне, ни моей Мартине не удавалось добраться друг до друга. И мы писали письма, много писем, я каждое храню до сих пор, — мужчина глубоко вздохнул, тепло улыбнувшись и остановившись в рассказе.

— Вы говорите об этом в прошедшем времени… Неужели не списываетесь более?

— Увы, я уже как три года не получал от неё никакой весточки, — он покачал головой и так пожал плечами, будто на них свалилась вся тяжесть мира. — Поэтому даже не знаю, что с ней, где она.

“Жива ли?” — Пронеслось тут же в моей голове и отчеканило болезненным отголоском в сердце.

— Но я всё равно продолжаю отправлять письма в надежде, что однажды всё-таки получу ответ снова.

Такая искренняя преданная любовь поражала до глубины души, скручиваясь в ноющий ком где-то внутри. Кто бы мог подумать, что за таким пылким темпераментом и беззаботной улыбкой скрывается целое море боли, переживаний и потаённых страхов? Кажется, «Кукольный Дом» меняет всех своих обитателей, подстраивает под себя, стараясь изменить внутреннюю человеческую структуру. Всех, кроме него. Искреннего света его сердца не касается тот мрак, которым кишит буквально каждый уголок здания. Очень надеюсь, что так оно и останется.

— Сеньор Кастильо, мне искренне жаль, я…

Только я начала молвить, как меня вновь слишком громко прервал разбуянившийся желудок, напоминая о себе и диком голоде. Теперь же щеки, кажется, и вовсе стали пунцовыми от неловкости момента, но Джованни лишь рассмеялся такому повороту событий.

— Не будем о грустном, оно и так наш частый спутник жизни. Сейчас есть проблема поважнее, так что вперёд готовить lasagne! Как говорил mio padre: “Разум должен быть холодным, сердце — горячим, а желудок — полным!”

***

Мой взгляд несколько секунд оставался прикован к собственному отражению в зеркале. Накрашенные ресницы обрамляли взгляд, пуще выделяя собой голубизну радужки, а лиловые тени — под цвет платья — поблёскивали при попадании на них света и расположились на веках словно крылья мифической бабочки. Волосы локонами ниспадали на плечи и спину, и лишь несколько из них, что тянулись от висков, были скреплены красивой жемчужной заколкой на затылке. Так хотелось упиваться этим мгновением, чувствовать, словно я стала королевской особой, позабыв о первопричине созданной на мне красоты.

— Ах, вы просто очаровательны, — восхитился своей работой один из приспешников мистера Голдейна, — не сомневаюсь, что на балу покорите не одно сердце!

— Спасибо, — кивнула в ответ, — и всё благодаря вашим волшебным рукам.

— Ну что вы, что вы, — в притворном смущении мужчина помахал рукой, — моя работа — лишь малая часть образа, без вашей природной красоты такого итога мы бы достичь не смогли совершенно точно.

Взглянув на наручные часы, он ахнул.

— До начала маскарада осталось меньше двадцати минут! Платье уже должны были доставить в вашу комнату, так что поторапливайтесь нарядиться и ступайте на праздник, моя дорогая! Уж без вас ему однозначно нельзя начинаться.