Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Прибыль составляет большую и возрастающую долю цены и, как правило, слабо связана с хорошо измеримыми затратами или результатами. Себестоимость обычно также включает значительную «виртуальную» часть расходов. В результате цена сильно превышает величину объективно необходимых «ресурсных» затрат. Поэтому следует констатировать, что постулат классической и неоклассической теории, согласно которому цена является объективным параметром, определяемым господствующими технологиями производства, теперь плохо отвечает реальности. Цена теряет свою объективную основу.

Проблемы жизни и деятельности управляющей и властвующей элиты, ее роли в жизни и развитии общества всегда представляли наибольшие трудности для изучения. Это относится и к вопросам использования и роли прибыли в хозяйственной системе. Долгое время внимание экономистов сосредоточивалось только на взаимодействии хозяйственных субъектов, которое выявлялось в процессе их рыночных отношений с помощью спроса и предложения, цен, финансовых показателей. А сами агенты рынка, их внутренняя структура и смыслы их деятельности не становились объектом исследования. Не удивительно, что исключительно плодотворным оказалось введение и систематическое использование теоретиками институционального направления понятия транзакционных издержек.

Одна из главных работ, определяющих реальное место рыночных отношений и конкуренции в экономической жизни, а также «внеэкономических» факторов, учет которых должен модифицировать представление о них как доминирующем типе отношений, была написана еще в 1931–1932 гг. Р. Коузом [42] (в то время еще студентом), но не была замечена сообществом ученых и идеологов. Он задался «простейшим» вопросом: почему большая часть экономической деятельности осуществляется внутри фирм, представляющих собой островки «административно-командных систем» (этот термин появился, правда, гораздо позже), а другая часть – на рынке, т. е. на основе двусторонних контактов, на основе цен и критерия выгодности? Ответ состоял в том, что использование ценового, или рыночного механизма может потребовать слишком высоких издержек (которые впоследствии он стал называть транзакционными издержками).

В теории различают трансформационные издержки (затраты на трансформацию, изменение физических свойств продукции – размер, цвет, местоположение и т. д.) и транзакционные издержки (на определение, защиту, обеспечение прав собственности, принуждение к выполнению контрактов и т. д.) [43, с. 46]. В число транзакционных издержек следует включить, конечно, и все затраты на обеспечение контроля над рынком и предотвращение входа на него новых участников, т. е. собственно затраты на поддержание монопольного господства в традиционном понимании. Поскольку в монополизированных (или олигополизированных) отраслях речь идет об огромных деньгах, то естественно и объемы этих затрат оказываются огромными. Косвенно это подтверждается тем, что в развитых странах давно доходы от производства услуг превосходят доходы от производства товаров. Оценки объемов транзакционных издержек свидетельствуют о том, что они приближаются к объемам ресурсных, т. е. трансформационных затрат. Согласно оценкам Уоллиса и Норта [44], транзакционные издержки при продвижении товара на рынке США (затраты на банковские и финансовые услуги, страхование, оптовую и розничную торговлю или, с точки зрения профессий работников, на оплату юристов, бухгалтеров и т. д.) за столетие 1870–1970 гг. возросли с 25 до 45 % национального дохода.

По России и СССР такие оценки не проводились. Однако, используя показатели, связанные с величиной транзакционных издержек, например доходы от посреднической деятельности, можно получить следующую качественную картину. В СССР доля в ВВП доходов от финансово-посреднической деятельности удерживалась на уровне в 4–5 раз более низком, чем в развитых странах. За первые же 3–4 года реформы (1992–1995 гг.) эта доля возросла в 3–4 раза. Динамику, в частности, можно проиллюстрировать показателем затрат на торгово-посреднические услуги. В 1990 г. их доля в ценах приобретения товаров в среднем по отраслям материального производства была равна 7 %, а в 1995 г. – составляла уже 25–30 % (см. [45, с. 46–47]).

Неоклассическая теория как научная база для рыночной идеологии. Теории, составляющие основной корпус современной экономической науки и соответствующих университетских курсов на Западе, стали основой идеологии, в которой главной ценностью и главной движущей силой прогресса считается свобода личности, понимаемая, в первую очередь, как свобода предпринимательской деятельности. Ее обозначают как либерализм. Марксистская литература трактует ее как буржуазную, направленную на сохранение сложившегося капиталистического порядка и господствующего положения класса капиталистов. В середине XX столетия противостояние двух концепций – марксистской и буржуазной – представлялось тотальным, так же как основы устройства общества и управления экономикой в мире капитализма и мире социализма. В настоящее время идентификация того или иного общества как капиталистического или социалистического сама становится предметом дискуссий.

Та сумма знаний, которая накоплена в Economics, в определенной мере выполняет функцию теоретической базы для оптимизации поведения фирмы на рынке, для выработки государственной политики, позволяющей решать конкретные проблемы в условиях рыночной экономики. Иными словами, является хорошей фундаментальной наукой для создания технологий, то есть для прикладных разработок. Роль государств в экономической деятельности общества на протяжении XX века возрастала (и в капиталистических странах, см. разд. 3.3) и в качестве самостоятельной экономической организации, и как регулятора рынков. Судя по всему, она должна возрастать и в дальнейшем. Можно ожидать, что будет развиваться и теория, обобщающая опыт «командно-административных» механизмов, включая опыт управления крупными компаниями и управление национальным хозяйством в социалистических и капиталистических странах. В условиях многополярного мира неизбежно будет повышаться спрос на теоретическое осмысление проблемы согласования рыночных и административных методов управления, которая была поставлена еще в Советском Союзе в ходе дискуссии о «плане и рынке».

В качестве базы для идеологии (обоснования рыночной системы) используется в основном часть Economics – неоклассическая теория. Эту задачу она выполняет явно неудовлетворительно, и в этом отношении она в первоочередном порядке нуждается в обновлении. Фактически на большую часть идеологических вопросов она отказывается отвечать, по примеру естественных наук, считая их «ненаучными». Классическая политэкономия и, в первую очередь, ее наиболее разработанная, обобщающая часть – марксизм – этих недостатков в значительной степени лишена. Многие критики неоклассической теории указывают на ограниченность ее «аксиом» и методов. Похоже, что неуклонно сужается то поле, где выполняются эти исходные постулаты (замкнутость системы, отсутствие барьеров, препятствующих свободному перетоку ресурсов, и т. д.). Реальность утекает из-под описывающей ее теории. Как будет показано ниже, значительные претензии могут быть высказаны и в адрес марксистской теории.

Дальше в настоящем параграфе представлены аргументы критики постулатов неоклассической теории и теории трудовой стоимости как базы для современной идеологии, а также общие проблемы несоответствия между теорией и современной реальностью[38].

1) Согласно теоретической схеме свободного рынка, каждый экономический субъект выбирает и меняет своих контрагентов, руководствуясь только сопоставлением цен и затрат. Эта концепция наталкивается на фундаментальную теоретическую трудность. Если предположить, что каждая фирма на рынке действует независимо, не оказывая влияния на рыночную конъюнктуру в условиях непредсказуемости действий других фирм, то получим процесс достижения равновесия (оптимума), сопровождающийся практически неутихающими стохастическими колебаниями, которые на практике привели бы не к народнохозяйственному оптимуму, а к полному прекращению инвестиций и, в конце концов, к полной бессмысленности продолжать производство. Эта трудность сродни известной трудности эволюционной теории. Если бы процесс возникновения разнонаправленных мутаций в генах было чисто случайным, а менее приспособленные формы постепенно устранялись бы вследствие естественного отбора, то времени существования земли и даже солнечной системы не хватило бы для появления высокоорганизованных животных и растений.

Значительное отличие реальности от этой картины выявляется, если агент рынка учитывает нежелательность разорения своих партнеров по всей производственной цепочке. Теоретики «ресурсной взаимозависимости» экономических партнеров [46] утверждают, что в условиях современной сложности техники и экономики, разветвленности и многообразия технологических цепочек, роста влияния политических структур и профсоюзов создаются сети, элементы которых, осознавая зависимость друг от друга, предпочитают действовать на основе совместно выработанной стратегии. Значительная часть мелких и средних предприятий связаны с той или иной крупной организацией типа финансово-промышленной группы (ФПГ) или транснациональной корпорации (ТНК), или с одним из их «полюсов», образуя «гроздевую» структуру. Но речь идет не только об иерархических, но и о горизонтальных структурах, чаще, не формализованных, но устойчивых и обнаруживающих «холистическое поведение» (от греческого holos – целое), обеспечивающее синергический эффект. Предприятия со сложным производством были поставлены перед необходимостью формировать, реорганизовывать свою «среду взаимодействия» [47], [48, с. 281–293], [49], [50, с. 82, 90, 92]. Крупные фирмы и корпорации оказались способными решать эту задачу, нередко с помощью государства, используя лоббирование в политических структурах [51]. (Подробнее см. в разд. 3.2).