Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Согласно теории, главным орудием конкурентной борьбы является создание более совершенных и качественных изделий или применение более экономичных технологий производства. Однако возможности завоевать и поддерживать доминирующее положение на рынках, положение «вне конкуренции», приносящее часто более весомую добавочную прибыль, достигаются далеко не только этими «собственно экономическими» методами. Барьеры, устраняющие конкурентов, могут иметь самую разную природу. Это может быть и близость к власти, и лоббирование определенных вариантов законодательства (вспомним принятие в России законов по соглашениям о разделе продукции в период правительства «младореформаторов» в середине 90-х годов), и информационную асимметрию, способность воздействовать на массовый спрос, и неразвитость финансово-посреднических структур, не говоря уже о теневых и прямо криминальных методах. Все это свидетельствует, что конкуренция, если и была когда-нибудь главной движущей силой экономики, то в современной экономике она явно уступила первенство внеэкономическим факторам. Все более актуальным и, главное, более плодотворным как в теории, так и для практических приложений экономической науки становится исследование не экономики конкретных рынков и отраслей производства, а барьеров между ними и механизмов их поддержания или устранения. Часто сама конкуренция принимает характер конкуренции за право стать монополистом.

5) Еще пример: устранение барьеров, ограничивающих свободное перемещение любых ресурсов между разделенными рынками (в частности, ограничение для импорта и экспорта и для движения капиталов между странами) ведет к экономическому и технологическому прогрессу, к повышению общих суммарных показателей системы. В последние десятилетия в рамках Программы международных сопоставлений ООН проводятся регулярные (каждые три года) сопоставительные обследования по более, чем 130 странам. Основной целью данной Программы является измерение паритетов покупательной способности национальных валют по отношению к доллару. Эти обследования свидетельствуют, что существуют устойчивые диспаритеты цен и доходов (см. разд. 3.3). Несмотря на более низкие затраты в бедной стране, по многим товарам рентабельность их производства для внутреннего рынка оказывается очень низкой. Последствия сложившейся системы диспаритетов для бедных стран чаще бывают отрицательными. Объяснение ищут в наличии барьеров, которые препятствуют прохождению товаров и услуг с одного рынка на другой. Конечно, понятие «барьеры» можно трактовать как угодно широко. Например, можно назвать «психологическим барьером» приверженность и работников, и предпринимателей традиционным технологиям и традиционной структуре потребления.

Политики-глобалисты делают вывод, нужный для политики развитых стран Запада: в диспаритетах и их негативном влиянии виноваты административные (тарифные и нетарифные) барьеры, препятствующие межстрановой конкуренции. В разд. 3.3 будет показано, что главная причина этих явлений – требование клуба развитых стран о полной внешнеэкономической открытости. Почему, например, российская сельскохозяйственная техника не конкурентоспособна по сравнению с европейской? – Потому что на внутреннем рынке России недостаточно конкуренции. Вот когда вступит Россия в ВТО, российским производителям придется конкурировать с импортной техникой, тогда и российским производителям придется переходить на новые модели и технологии… или закрыться. Последний вариант теоретики-экономисты обычно не анализируют. А ликвидация этой отрасли в России может иметь негативные последствия не только для России, но и для общемирового экономического и технологического развития.

С точки зрения теории и аппарата неоклассических моделей (учитывающих чисто экономические факторы), следует признать, что реальная экономика находится не в точке равновесия. Какие причины препятствуют ей быстро двигаться к состоянию равновесия, и является ли это состояние наиболее эффективным для мировой экономики? Ответы на эти вопросы никак не вытекают из анализа моделей равновесия и вообще из теорий, оперирующих чисто экономическими понятиями и факторами.

Можно привести также много примеров, свидетельствующих, что картины мира, рисуемые «рыночными» («буржуазными») экономическими теориями быстро устаревают. Конечно, то же самое происходит и с концепциями в русле марксистской политэкономии.

Справедливость и эксплуатация труда. Аксиома трудовой стоимости. Самое интересное в «естественнонаучном» подходе и утверждении «цена равна затратам» – то, что пропадает различие между затратами и прибылью. И, следовательно, лишается опоры различие и противостояние идеологий, вопрос об эксплуатации, классовой борьбе, справедливости распределения. Экономисты, анализирующие экономические процессы, подобно природным в естественных науках (которым необходим закон равенства затрат и результатов), строго говоря, должны из реальной (бухгалтерской) прибыли выделить ту часть, которая необходима для продолжения и развития конкретного производства. Но они могут и всю прибыль назвать необходимыми транзакционными издержками и объявить, что понятие прибыли – вообще не научное.

А сторонники марксистской теории трудовой стоимости скажут, что прибыль незаконно присваивается капиталистом. А должна она принадлежать рабочим, они должны ею распоряжаться, решать, на что ее расходовать, поскольку вся добавленная стоимость создана их трудом. Надо, чтобы прибылью распоряжался трудовой коллектив или государство рабочих и крестьян. Этот спор наука, изучающая объективные характеристики производственных процессов, разрешить не может. Это вопрос идеологической интерпретации.

Одной из наиболее сложных проблем политэкономии (в том числе и для марксистской теории) была и остается проблема определения эксплуатации и, в более широком плане, проблема справедливости распределения[39]. Марксистская теория стоимости опирается на исходный постулат социалистических учений: весь продукт производства должен принадлежать труду. С точки зрения современной экономической науки и даже массового сознания, воспринявшего как очевидные представления о различных факторах производства, этот постулат представляется достаточно произвольным.

В эпоху становления капиталистической системы хозяйства доминирующим производственным ресурсом был труд, причем в значительной части труд физический. Различие в качестве этого ресурса, квалификация работников, их уровень культуры не играли решающей роли с точки зрения экономической эффективности производства, то есть ресурс был достаточно однородным и универсальным. Затраты рабочего времени были приемлемым измерителем его количества. Различия в технологиях и условиях производства были не слишком велики (за исключением ситуации, где возникала природная рента), так что можно было пользоваться для измерения и анализа средними величинами. Рынок выполнял функцию возвращения системы к равновесию. Он выравнивал затраты и нормы прибыли. В такой ситуации модель, в которой прибыль есть функция от стоимости капитала, а цена – от капитала и затрат труда, то есть исходная модель трудовой стоимости, оказывается достаточно адекватной. Работа предпринимателя представляется рутинной. Она может быть выполнена рядовыми работниками самоорганизующегося предприятия или нанятыми ими инженерами и бухгалтерами. Разработка и внедрение в производство новой технологии – редкое, чрезвычайное событие. Поощрением разработчикам будет специальная премия.

Встает естественный вопрос: кому должны принадлежать добавленная стоимость и прибыль, кто должен ими распоряжаться? Поскольку капитал, как и все материальное богатство, создан руками наемных работников, ответ однозначен: все принадлежит труду, рабочему классу. Только они имеют право всем распоряжаться. Изъятие прибыли в пользу собственника капитала, оставляющего на долю создателя всех богатств непосильный труд и безысходную бедность, представляется вопиющей несправедливостью, эксплуатацией труда. В середине прошлого века было проведено несколько исследований, в которых разрабатывались математические межотраслевые модели на основе марксовых аксиом. На базе реальной статистики проводились расчеты стоимости, добавленной стоимости, цены производства. Эти модели позволяли количественно определить, измерить меру эксплуатации труда.

В последнее время это понятие редко употребляется специалистами, поскольку сильно изменилась та реальность, которую описывает теория трудовой стоимости. И как следствие выявились факторы, которые позволили заменить некоторые упрощающие представления Маркса более адекватными, а другие вывести из поля собственно научных, верифицируемых утверждений в поле смысловых, ценностных, идеологических.