Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— То есть это не лев, не тигр, просто небольшой бык, как я поняла? Нечто, похожее на маленькую метаку? — Уточнила она.

Служащий закивал головой.

— Да, но еще его шкура…

— Шкура — это не главное. — Оборвала его Като. — Главное, если это всего-навсего небольшой бычок, мы с Гардом как-нибудь одолеем его вдвоем.

— Так уж и быть. — Согласился служащий. — Дамы много лет не выходили на это состязание наравне с мужчинами. Вот мы и сделаем вам небольшую поблажку — возьмете с собой вашего кота.

Като ухмыльнулась; служащий думал только о том, что, возможно, кот отвлечет на себя чудовище, пока девушка будет бежать с арены обратно в загон.

Внезапно на трибунах послышались истеричные крики. Следующий всадник, вооруженный мечом, приготовился выехать на арену. Дозорные сверху с трибун что-то крикнули служащим в загоне, те открыли на миг ворота, сразу же захлопнув их за следующим участником. А предыдущий охотник за славой ввалился в загон грязный, оборванный, какой-то закопченный и без коня.

— Коня, коня, — хныкал он, пока ему наливали дежурную кружку.

— Это не его он сейчас там топчет? — Участливо поинтересовался служащий, вслушиваясь в рев чудовища на арене.

— Как вы можете так говорить? — Парень рыдал навзрыд, сокрушенно взлохмачивая себе волосы. — Он проткнул моего верного скакуна рогом! — и ткнул вперед пальцем, изображая рино.

— Ну ничего, посиди тут, выпей, успокойся, — служащий похлопал его по плечу.

Като и Гард переглянулись.

— Ты не знаешь, почему я оставила лошадь? — Стиснула она зубы и ударила ладонью по стене загона.

— «Въезд верхом в центр запрещен, сегодня праздник» — передразнил он постового с Булочной улицы.

— И как я там буду без лошади? — Тихо проговорила Като, усевшись на землю и обняв колени, раскачиваясь взад-вперед. — Я не хочу, чтобы меня проткнуло это чудовище.

Всаднику с мечом повезло не так сильно, как парню, оставшемуся без коня. Служащие, заслышав крик стражников с арены, выпили залпом по рюмке, вскочили на двух молодых смирных метак и выехали за ворота. Обратно они вернулись со всадником, раненным и в ожогах, а перед ними в загон вбежал его обезумевший от страха конь. Жеребец сразу же заметался, вздымая клубы песка и пыли в воздух, его дикое, отчаянное ржание резало слух.

Взгляд Като был прикован к израненному всаднику. Ей вовсе не хотелось оказаться на его месте. Кажется, у него бок ранен. Так и есть. Ужас, на него вылили чистый спирт, а он даже не вскрикнул. Откуда у него этот ожог на руке? Перед выходом на арену, кажется, с рукой у него было все в порядке. Странный малый. На ногах не стоит, а спрашивает, где его меч.

Следующий желающий потягаться с рино выехал на арену не сразу. Ему стало явно не по себе, когда он увидел парня, которого вынесли с поля. Так что можно было не рассчитывать, что он надолго задержится на арене.

— Като, подойди к коню, — шепнул ей Гард, глядя, как животное без всадника носится взад-вперед по загону.

— Это не мой конь. — Краем глаза девушка все еще наблюдала за пострадавшим в схватке со зверем хозяином коня. — Хорошо, он ему сейчас не нужен, но ведь конь взбесился, как на него забраться?

— Эй, загонщики, пристрелите коня, что он мечется, сейчас налетит на кого-нибудь, — услышала она голос дозорного с трибун.

Служащий с мясницким ножом бросил тряпки, которыми обвязывали раненного, и потянулся за стоявшим неподалеку арбалетом.

— Не надо! — Като вскочила на ноги. Она вовсе не хотела быть свидетелем убийства благородного животного. — Он же просто напуган…

— «Просто напуган», — передразнил ее служащий. — Попробуй, подойди.

Като нерешительно потопталась на месте. Взбесившийся конь сделал изящный разворот и пронесся мимо, едва не сбив ее на скаку.

— Страшно? — Усмехнулся служащий. — На, держи веревку.

Като попробовала завязать скользящий узел, создав нечто вроде аркана. Она пыталась незаметно подкрасться к коню, только тот каждый раз шарахался, отбегая в противоположную сторону загона, и там и останавливался, прижимая уши и опасливо посматривая на нее красными воспаленными глазами.

— Почему у него на боку шерсть бурая? А? — В наступившей тишине голос Гарда зазвенел на весь загон. Конь испугался, взбрыкнул, снова заметался от стены к стене.

— Ну вот кто тебя просил пугать его! — Вскинулась Като.

— Скорее всего, это ожог, — ответил на вопрос кота служащий.

— О, бедолага, — протянула Като, опустив руку с арканом.

Служащий притащил полное ведро воды и стал терпеливо ждать своего часа. И как только жеребец в очередной раз пронесся мимо него на полном скаку, выплеснул на него воду. Конь громко заржал, остановился, как вкопанный, и потянулся к обожженному боку. Служащий быстро, но осторожно подкрался к нему и схватил под уздцы. Напуганный конь пробовал взвиться свечой, но загонщик удержал его и набросил поводья на крюк на воротах. Жеребец нервно шарахнулся от человека, а тот лишь попытался успокоить и напоить раненное животное, а затем накинул ему на морду тряпку, завязал ее на подбородке коня и на затылке, таким образом совершенно лишив его возможности видеть.

— Это еще зачем? — Скептически промолвил кот, наблюдая за всей этой операцией.

— Лучше ему будет не видеть огненного рино во второй раз, — отозвался служащий, потрепав коня по шее. — Если еще как-то выедешь на нем на арену, то дальше не надейся на него. — Посоветовал он Като, продолжая голосом и легким оглаживанием успокаивать животное. — А еще лучше — сразу возвращайся.

— Спасибо, — поблагодарила Като мужчину с мясницким ножом, принимая поводья и ласково похлопывая животное, ибо жеребца вдруг пробила мелкая дрожь.

— Неужели этот зверь такой страшный? Страшнее, чем ваши мифические волколаки? — Не поверил кот, наблюдая за нервным тиком коня.

— Для коня, может быть, и страшнее, — резонно заметил служащий, почесывая подбородок. — Чует мое сердце, этот, последний перед вами, недолго там еще продержится. Помни, лучница, — выедешь на поле, покружи и назад. Опасно это все, — добавил он, косясь в сторону мужчины с проткнутым рино боком.

Как только Като въехала на арену с рино, Матей, увидев ее, чуть не пролил на себя вино и вынужден был водрузить кубок обратно на поднос. Он восседал в центральной ложе по левую сторону от королевской четы, в то время как Рокберн вальяжно развалился по правую руку от монарха. Он не мог не заметить удивления герцога при виде девушки на арене, так как следил за ним вполглаза с самого начала праздника. Первая леди откровенно скучала, прореживая кисть винограда и глядя в одну точку перед собой, и Рокберн воспользовался случаем, чтобы подсесть к ней и развлечь ее каким-то анекдотом, но на самом деле таким образом он пересел ближе к герцогу Эритринскому.