Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— Черт, да они сейчас передавят друг друга за эти копейки, — тихо и грустно усмехнулся кот, и Като расслышала лишь часть его слов. «Передавят друг друга», — машинально повторила она про себя, разглядывая лица членов монаршей свиты. Она спросила у рядом стоявших, что это за всадник едет на скакуне в целиком золотой упряжи, и получила ответ, что это глава города, назначенный королем — Рокберн, граф Глас-Норд-Вэйский.

Этот Рокберн был выше большинства всадников, но выделялся и без этого. Горделивая осанка и знамя с гербом Совитабра, которое он нес, словно Совитабр был его собственностью; скуластое бледное лицо с ухоженной кожей в обрамлении темной копны жестких волос и манера подолгу задерживать взгляд на чем-либо, без всяких эмоций — таким он запомнился Като.

Процессия надвигалась на них; часть горожан отступила в проулки, чтобы освободить проезд. Като хотела было последовать их примеру, однако же еще один всадник привлек ее внимание. Из всей королевской свиты он один был облачен не в пурпурный, а в бело-золотой плащ. Он был примерно того же роста, что и Рокберн, и на этом сходство заканчивалось. Соломенная копна волос, лицо с аристократичными, утонченно-удлиненными чертами и характерный надменный и отрешенный взгляд. Като узнала как его самого, так и темно-серого, похожего на гору коня под ним. Без сомнения, это был Матей, герцог Эритринский, восседавший на своем неизменном любимце Дыме.

— Герцог? — Ошарашенно вымолвила она, не замечая, что оказалась на пути у процессии и красно-черные гвардейцы теснят ее.

Внезапно она почувствовала, как кто-то настойчиво тянет ее за подол платья в сторону проулка.

— Като, тебе на ухо, случайно, не наступили? Ты меня не слышишь, что ли? — Донеслось до нее низкое недовольное рычание.

— Куда ты меня тянешь, Гард? — Она посмотрела вниз и обнаружила, что это были проделки кота. — Ты не понимаешь, я только что видела герцога!

Гард вприщур глядел на Като, в нервном возбуждении, с горящими глазами рвущуюся в самую гущу толпы, и словно не узнавал ее.

— Того самого герцога, что при тебе убил человека? Не отрицай, ты сама говорила, что видела человека, а никаких волколаков нет и не бывает, сказочница. Так его же, ты говоришь, казнили, твоего герцога! Ты обозналась, Като, это какой-нибудь его троюродный брат или тебе просто показалось.

— Ничего мне не показалось, — огрызнулась девушка, не оставляя попыток протиснуться ближе к королевской карете и сопровождавшей ее свите.

Гард еще более настойчиво, чем минутой ранее, потянул ее в направлении ближайшего паба.

Пивная выглядела дешево, даже убого, особенно от того, что владельцы заведения ничего не предприняли, чтобы она так не выглядела. Обшарпанные деревянные стойки, похожие на полки, снятые со старого шкафа, пара прописавшихся там пьяниц в углах и вечно занятый бармен — вот и все, что можно было сказать о пивной.

— Зачем ты меня сюда притащил? — Недовольно спросила Като, плащом вытирая пыльную поцарапанную столешницу перед собой.

— Если уж тебе начал мерещиться твой дружок, герцог, которого казнили, нужно хотя бы напиться для начала, прежде чем узреть такое, — Гард пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Не мерещиться, а по правде…

— Като, люди, которых казнили, обычно не разъезжают по городу, и в особенности в свите короля, раз уж они вне закона, ужели не понятно тебе? — Гард рявкнул на нее, надеясь, что от этого у Като в голове, наконец-то, проясниться.

— Ну так он не умер, наверное…

Гард опасливо покосился на Като и крикнул официанту, чтобы принес два пива.

Пока нерасторопный официант изволил нести заказ, Като молчала, и Гард также не открывал рта, ожидая от нее объяснений.

— Я ведь рассказывала тебе уже, — медленно начала Като, вертя в руках поданный ей граненый бокал. — Что его схватили стражники в лесу. Они сказали, что герцога казнят. А что было дальше, я не знаю, я поехала в Совитабр, а его увезли куда-то в пустыню.

— Тогда это не казнь, а экскурсия какая-то, — рассудительно заметил Гард.

— В пустыне водится много всяких хищников и еще эти, как их, гулы. Может, они просто связали и оставили его им на съедение, а он спасся.

— Ты рассказывала мне о них, — с притворным согласием закивал Гард. — Как и о своих сказочных волколаках.

— Я и не думала, что когда-нибудь снова увижу его, — вздохнула Като, думая о своем и уже совершенно не слушая кота.

Гард закатил глаза.

— Я смотрю, это прямо любовь какая-то. Отчего же не поехала за своим ненаглядным на казнь?

Като залпом допила пиво.

— Интересно, как же ему удалось выкрутиться, — вслух продолжала свои размышления девушка.

— Деньги ему помогли выкрутиться, твоему герцогу, — рыкнул с нескрываемым цинизмом кот. — Деньги правят миром, а не все эти идиотские должности и титулы.

— С помощью одних только денег высоко не заберешься, — возразила Като, навалившись на столешницу и от скуки ногтем постукивая по пустому бокалу.

— Конечно, нет! Но тут просто повезло твоему герцогу — он еще только в пеленках пищал, а его уже ждала эта куча денег и огромный замок в придачу.

— Тебе-то что с того?

Гард чуть не сказал, что она уделяет так много внимания герцогу только из-за его титула и денег, но вовремя сдержался.

— Мне — ничего. Все, что мне досталось — это кошачья шкура.

— Есть те, кто ничего не имеют. — Като с головой ушла в какие-то свои раздумья и, похоже, не слишком-то вникала в детали их философского диспута.

Гард нечаянно перевернул свой бокал, разлив по столу остатки пива.

Он по-собачьи шумно отряхнулся и направился к выходу.

— Пошли отсюда, — поторопил он Като, замешкавшуюся в поисках мелочи. — Зря что ли отдали три золотника да два серебряника, так и не посмотрев на этот праздник Урожая.

Глава 16. Огненный рино

Все вниз и вниз по улице, следом за теми, кто так же, как и они, не успел к началу празднества.

Скоро провожатые им не потребовались — они с Гардом вышли на площадь на окраине города, в центре которой высились недавно возведенные трибуны, окруженные со всех сторон толпами людей. И все они желали пробиться туда, на эти трибуны, где судя по доносившимся оттуда одобрительным крикам, уже происходило какое-то действо.

— Что дают? — Обратился кот к какому-то мужчине, как и он, протискивающемуся ко входу, у которого начиналась настоящая давка.

— Так праздник Урожая же, — удивился невежеству кота мужчина. — Молодое вино и старый добрый самогон!

Получив этот исчерпывающий ответ, кот решил, что пробиваться на трибуны все-таки стоит, хотя только на задние лапы ему уже наступили по меньшей мере раз шесть.