Кокаиновые короли - Гай Гульотта

Никто не хочет отдавать наркотикам власть в стране, но для государств —потребителей наркотиков сегодня главная опасность — растерять в войне с ними свои демократические завоевания. Насколько реальна эта опасность, можно увидеть на при–мере США, страны с прочными демократическими институтами, независимой судебной властью.

Американская война с наркотиками началась с учреждения вне устоявшихся структур — исполнительной, судебной, законодательной власти — поста Директора управления по выработке политики в области наркотиков. Директором стал Уильям Беннет, которого немедленно окрестили «царем». Заместитель государственного секретаря США по правам человека Ричард Шифтер так объяснил мне этот феномен: новый институт «царя» — кусочек столь хорошо знакомой советским людям административно–командной системы. Американцы устали от того, что решение серьезнейших проблем упирается раз за разом в бесконечные согласования, голосования; многочисленные институты, созданные для защиты демократических порядков, удлиняют путь от принятия решения до его воплощения в жизнь. Поэтому, говорил Ричард Шифтер, и назначен «царь», власть которого должна, подобно скипетру самодержца, «пробивать» мешающие демократические перегородки… Предмет для социопсихологического анализа: заправил наркобизнеса американцы называют «королями» («кингз»), используя старинное, привезенное из Англии слово; а Уильяма Беннета именуют на русский манер «царем»: подчеркивают неограниченность власти. Демократическое общество со странной ностальгией смотрит в чужое прошлое: вот могли же люди приказать — и все сразу сделано! Нечто похожее я услышал в разговоре с техасским прокурором вскоре после нашумевшего процесса на Кубе над офицерами, участвовавшими в наркобизнесе.

— Я не очень верю официальной версии, — говорил мой собеседник. — Думаю, что для руководителей страны секретов тут не было… Но посмотри, с какой легкостью Кастро решает проблему. Казнили одним махом дюжину человек — и наркосети не стало! А у нас одно оформление документов, санкции на обыск дольше занимает.

В тяжелые для общества дни, когда «человек с улицы» требует от властей решительных действий, демократические пути начинают раздражать. Это раздражение очень точно выразил журнал «Ридерз дайджест», поместивший в январе 1990 года статью «Дайте нашей полиции скрутить наркодельцов». Подзаголовок гласил: «Как могут полицейские бороться с наркотиками, если они повязаны по рукам законами, лишенными здравого смысла?»

Доводы автора, тоже бывшего прокурора, звучат убедительно. «Сегодня, когда мы очутились в центре эпидемии наркомании, — пишет он, — нужно менять законы. Нам не нужна защита от полицейских — нам нужна защита от преступников…» Журнал приводит примеры того, как полиция, связанная инструкциями, пасует перед уголовниками.

…8 февраля 1989 года Федеральный суд отклонил обвинение против торговца крэком из Денвера, потому что полицейские забыли постучать в дверь его набитого наркотиками дома, прежде чем выбить ее…

…В апреле того же года в суде штата Аляска был оправдан бармен, продавший наркотики агенту полиции в штатском. Наркотики лежали в кармане куртки бармена — а куртка висела метрах в шести от стойки. Суд постановил: поскольку сам обвиняемый не мог дотянуться до куртки, полиции следовало получить дополнительную санкцию на ее обыск.

Все эти ограничения, выстроенные в ряд и действительно кажущиеся на первый взгляд чрезмерными, появились не случайно. Их выработало само общество в процессе борьбы за гражданские права, за недопустимость произвола государства в отношении личности.

Но сегодня, пишет «Ридерз дайджест», перед пораженным наркотиками американским обществом встал вопрос: кто больше угрожает нашим домам — полиция или наркодельцы, вооруженные самым современным оружием? Вопрос поставлен не совсем корректно — но когда идет «война», эмоциональный подход часто преобладает над логикой.

Слово «война» легко может ударить в голову. Трудно поверить, что современные американские законодатели, свысока критиковавшие государства вроде Пакистана за применение кнута и палок в отношении преступников, сами теперь предлагают… сечь наркодельцов. Эту идею всерьез и долго рассматривали в сенате штата Делавэр… В Лос—Анжелесе прозвучало не менее одиозное предложение: подвергать предполагаемых членов гангстерских банд, участвующих в наркобизнесе, домашнему аресту на 23 часа 35 минут в сутки. Другие законодательные инициативы вполне реально могут быть претворены в жизнь.

Верховный суд, который своими решениями по конкретным делам дает трактовку конституционных норм, определяет, что соответствует Основному закону страны, а что — нет, уже, по мнению либеральных юристов, нанес серию серьезных ударов по Четвертой поправке Конституции США, гарантирующей «неприкосновенность личности, жилища, бумаг и имущества». Суд счел конституционной полицейскую слежку за домами людей с вертолета (обыск с воздуха?), разрешил полиции рыться в мусоре, выброшенном подозреваемым, а также останавливать граждан «с подозрительной внешностью». Известный экономист, консерватор по убеждениям, Милтон Фридмэн направил «царю» Уильяму Беннету открытое письмо, в котором выразил возмущение открывающейся перспективой: «армия блюстителей закона, вооруженная полномочиями нарушать гражданские свободы».

Однако в Америке демократические устои достаточно прочны, и демократические институты в целом гарантируют защиту прав личности. А резкие высказывания самих американцев — юристов, конгрессменов — иллюстрация «правовой паранойи», врожденной, генетической боязни лишиться своих прав. Прекрасная болезнь Америки. Поэтому, когда, скажем, вашингтонский адвокат говорит, что «война с наркотиками» приближает США к состоянию полицейского государства, это нельзя понимать буквально. Но это обязательно нужно услышать. Как надо, необходимо знать обо всех эксцессах американской «войны с наркотиками». Борьба с наркобизнесом, с преступностью в целом — международная проблема, она стоит и перед СССР. И наше общественное мнение, пожалуй, менее стабильное, чем в США, требует объявить преступникам войну, зовет к ужесточению наказаний. При небольшой пропагандистской обработке оно может высказаться и за расширение применения смертной казни. Решительных мер ждут то от МВД, то от КГБ, то от самого Президента. И реакция (правда, тут не всегда легко определить, где причина, а где следствие) налицо. Юристы и функционеры консервативного толка уже предлагают, например, расширить число принимаемых в суде доказательств: использовать лай собаки, опознавшей преступника по запаху, данные «детектора лжи». Но все это — методы, изначально допускающие возможность ошибки. А значит, допускающие осуждение невиновного… Опасность «перегибов» для нас крайне серьезна, что подтвердила серия законов, приказов и указов последнего времени. Легализовано прослушивание телефонных переговоров, что до сих пор официально в нашей стране не допускалось — хотя мы знаем, что КГБ прибегало к этому. Новый закон разрешает прослушивать разговоры не только подозреваемых и обвиняемых, но и «причастных к преступлению». То есть — практически неограниченный круг лиц… Органам внутренних дел и госбезопасности разрешено беспрепятственно входить в производственные помещения, используемые гражданами для занятия индивидуальной и иной трудовой деятельностью, что выливается в нарушение конституционной нормы — неприкосновенности жилища. Ведь индивидуальной трудовой деятельностью занимаются в основном дома… Можно спорить о том, действительно ли ради борьбы с преступностью решено вывести армию на улицы в составе совместных патрулей, но трудно не увидеть в этом угрозу потенциальным демонстрантам и забастовщикам…

Призывы покончить с преступностью, а для этого «не мешать правоохранительным органам» звучат в нашей стране постоянно. Перемены в руководстве и структуре этих органов удивительно напоминают назначение жесткого, властного сторонника «энергичных мер» Беннета «царем» борьбы с наркотиками… При этом система правовой защиты в СССР далеко не отработана. Суды еще не стали независимыми и легко поддаются кампаниям даже вроде «борьбы с алкоголизмом», адвокатов не хватает; правозащитная система, подобная американской — как государственной, так и негосударственной, — мало сказать, в зачаточном состоянии. По сути, нет тормозов, способных остановить наступление на права человека. Поэтому нам пригодится американский опыт — чтобы выбрать свои методы, свои средства, чтобы правильно рассчитать баланс между интересами общества и свободами личности.

© 1991 «Иностранная литература» № 3 1991 стр. 141-236

ISSN 0130-6545

Примечания

1

Смита обвинили во взяточничестве, но свидетели отказались от показаний, и обвинение пришлось снять. Вскоре после этого Смиту «позволили уйти в отставку», и он уехал с Багамских островов. (Прим. издателей.)