Фехтмейстер - Владимир Свержин

— На данный момент, насколько удалось выяснить нашим ученым, этот дом имеет, как вы изволили выразиться, «черный ход» в четыре смежных мира, или, вернее сказать, существует одновременно в четырех мирах. Убей меня бог, не ведаю, как до всего этого додумался Брюс, но это непреложный факт. — Чарновский вновь налил по коньячным рюмкам янтарный «Корвуазье». — Можете не спешить. Благодаря темпоральным парадоксам у нас масса времени. Ваше здоровье!

Рюмки были опустошены, и следующие три минуты прошли в молчании и созерцании.

— Получается, вы из моего будущего? — наконец предположил контрразведчик, пытаясь вместить открывшиеся факты в прокрустово ложе своей оперативной задачи.

— Вынужден вас разочаровать, любезнейший Платон Аристархович, не из вашего. Очень близкого, но другого.

— Что же тогда вам нужно у нас?

— Резонный вопрос, — кивнул ротмистр. — Постараюсь ответить вам предельно честно. Видите ли, мы не можем действовать в собственном прошлом. Это физически невозможно. Но зато есть способ проникать, если можно так выразиться, в соседние миры, которые, как вы сами могли убедиться, связаны между собой, точно общеизвестные сообщающиеся сосуды в гимназическом опыте на уроке физики.

— Тогда получается, у нас вы решаете собственные проблемы, точно колонизаторы за счет туземцев?

— Эх, надо было запастись зеркалами и бусами, шо ж я сразу не дотумкал! — Атаманец хлопнул себя по лбу.

— Сережа! — оборвал его тираду Чарновский. — Платон Аристархович, это не так. Мы не колонизаторы и вы не туземец. Вы упрекаете нас в том, что мы решаем свои проблемы. Отчасти вы правы. Но лишь отчасти. В первую очередь проблемы мы решаем не свои, а ваши.

— Но зачем это вам? Неужто вы полагаете, что мы сами не управимся?

— Зачем? Вопрос трудный и неоднозначный, — вздохнул Чарновский. — Затем, что сосуды сообщающиеся. То, что мы делаем, — это огромная ответственность. Можно говорить, что мы вооружены опытом и знанием, глубочайшими исследованиями вероятностей. Но все же, с точки зрения философии или, ежели пожелаете, морали, мы действительно вмешиваемся в вашу жизнь, изменяя мир, переиначивая его на свой манер. То, что мы делаем это с целью минимизировать негативную энергию, которая выделяется при войнах, революциях, мятежах и прочих социальных катаклизмах, ничуть не оправдывает нас в ваших глазах. Это правда. Мы лишаем вас возможности прожить и прочувствовать собственный опыт на том основании, что уже прожили и прочувствовали нечто подобное.

— Это… — ошеломленный Лунев замялся, подыскивая слова, — действительно как-то бесчестно. Вы точно няньки, ведущие за руку несмышленых малышей. Мы имеем право, полное непререкаемое право на собственную жизнь и собственную историю.

— И снова верно. И все же, Платон Аристархович, постарайтесь вдуматься и понять то, что я сейчас скажу. Это очень важно. Каждый человек излучает определенную энергию…

— Это ваши оккультные штучки! — с запалом начал было Лунев.

— Это не оккультные штучки, как вы изволили выразиться, это научный факт. Прошу вас не перебивать меня. Итак, каждый человек получает, преобразует и излучает энергию. Благодаря ей мы можем ощущать присутствие человека в темной комнате, чувствовать спиной чужой взгляд или же ощущать боль своих близких, находясь за сотни верст от них. Энергия не ведает пределов и расстояний. Но так уж выходит, что соединение потоков энергий не поддается обычному арифметическому исчислению.

Население Земли увеличивается в разы, и, стало быть, негативной энергии выбрасывается все больше. Это только среди друзей «в тесноте, да не в обиде». Если бы каждый мир не имел предохранительных клапанов, он бы перегрелся, возможно, еще сотни лет назад. Как вы, несомненно, помните, согласно закону сохранения энергии, она никуда не исчезает, лишь переходит из одного состояния в другое. И этот переход, увы, отнюдь не улучшает общее состояние каждого отдельного мира.

Только благодаря соединяющимся сосудам часть энергии вытесняется в соседние миры, иногда полностью нивелируясь, иногда вызывая серьезные возмущения, которые, в свою очередь, также приводят к новым выбросам.

— То есть вы хотите сказать, что если я, вернувшись домой в дурном настроении, сорву зло на прислуге, а та, в свою очередь, пнет ногой кошку, то в соседнем мире от этого может случиться камнепад?

— В каком-то смысле да, — усмехнулся Чарновский. — А когда бедную кошку пинают страны с многомиллионным населением, то камнепад может просто завалить соседний мир.

— Да, такое представляется с трудом.

— И тем не менее это не самое худшее.

— Что уж может быть хуже?

— Как я уже имел возможность доложить вам, население Земли увеличивается. И не только у вас, но и в соседних мирах. В прежние времена выбросы негативной и позитивной энергии были примерно равны. Конечно, следовало учесть многочисленные социальные переломы, чтобы минимизировать вызываемые ими разрушения. Но в целом, как говорил классик, «волны гасят ветер». Теперь же дело куда серьезнее. Вы вступаете в эпоху научно-технического прогресса, эпоху мировых войн, в эпоху, когда пасторальные воззрения на человека, его душу и моральные ценности канут в прошлое едва ли не бесследно. Всю эту гуманистическую «шелуху» заменит бог по имени Выгода. Тупая, сиюминутная выгода.

Личность, в том смысле, в котором вы и мы ее понимаем, станет анахронизмом. Люди должны будут превратиться в детали огромного экономического механизма, существующего, по сути, для обеспечения и условного обогащения самого себя.

Увы, по большей мере этот механизм будет ориентирован на войну и, естественно, будет жить войной. Новые технические разработки, полет научной мысли, исследование самой природы человека — все будет отдано в жертву этому всепоглощающему Молоху. Стоит ли говорить, что такое положение дел вызовет к жизни настоящее цунами отрицательной энергии. Шаткое динамическое равновесие может быть нарушено.

Энергия перебрасывается по каналам, точно мячик в лаун-теннисе. Только теперь этот мячик с каждым разом будет становиться все больше и будет вызывать все новые возмущения, вследствие чего количество таких мячиков возрастет в геометрической прогрессии. Со временем встречные потоки забьют канал, и это, вероятно, произойдет очень быстро. Система просто-напросто пойдет вразнос. А далее наступает то, о чем, помнится, говаривал еще евангелист Иоанн.

— Армагеддон, — тихо произнес контрразведчик.

— Он самый, достопочтенный Платон Аристархович. Он самый. Перегретые негативной энергией миры взрываются, как паровой котел с закрытыми клапанами. — Он замолчал и с грустью посмотрел на бледного контрразведчика. — Быть может, желаете еще коньяку?

— Нет, благодарю. — Лунев покачал головой и накрыл ладонью рюмку. — Простите, быть может, это глупо прозвучит. Хочу задать вопрос. Вы сейчас говорили правду? Поймите меня верно. Я не пытаюсь выставить вас лжецом, но, может, преувеличение.

— Да уж, — Чарновский покачал головой, — преувеличение. — Он постучал длинными пальцами по столешнице. — Та война, в которой вы имеете несчастье участвовать, продлится почти до конца 1918 года и унесет многие миллионы жизней. И в нашем мире, и, быть может, в вашем, и в еще нескольких по соседству. Закончив ее, народы единогласно назовут ее последней, хотя в России кровь будет интенсивно литься еще как минимум три года. Помните книгу? Затем пройдет чуть больше двадцати лет, и об этой войне начнут вспоминать с тихой грустью, поскольку новая продлится еще дольше и унесет куда больше жизней.

В один день при бомбардировке Дрездена или же японских Хиросимы и Нагасаки погибнут сотни тысяч мирных жителей. А вскоре после этого оружие станет уже столь мощным и смертоносным, что позволит снести все население Земли за считанные дни. И это в течение одного лишь века.

Если желаете, вы можете ознакомиться с цифрами, датами, фотографиями и научными трудами относительно всего того, о чем я только что рассказал. Стоит ли говорить, что энергия, высвободившаяся при гибели одного мира, вызовет цепную реакцию? Принцип лавины!

— Да, желаю, — выдавил контрразведчик.

Чарновский кивнул.

— Чего-то подобного я и ожидал. У вас крепкие нервы и гибкий разум. Немногие в вашем мире смогли бы выдержать такое испытание правдой. Сергей, будь добр, принеси материалы по Великой чистке, Второй мировой и локальным войнам двадцатого века.

А теперь, любезнейший Платон Аристархович, ответьте мне, хотите ли вы, подобно Танталу, знать, как близко избавление и не иметь возможности что-либо предпринять?

— Но что же делать?! — обескураженно начал контрразведчик. — Конечно, я могу доложить государю о том, что ожидает его и его семью, что ожидает Россию…

— Платон Аристархович, — печально махнул рукой Чарновский. — Надеюсь, вы сами понимаете, что это ничего не изменит. России не повезло в роковой для нее час. Во главе ее стоит полковник Николай Александрович Романов. Он, быть может, неплохой человек и отличный семьянин, но как император уже не в силах что-либо исправить.