Вынужденное знакомство - Татьяна Александровна Алюшина

Хорошо хоть к этому моменту в состоянии Василия произошел значительный прогресс. До окончательной поправки было пока далеко, но несколько дней назад его сняли с аппарата ИВЛ и перевели в общую палату и врачи давали уверенно обнадеживающие прогнозы. Да и Василий был настроен самым решительным образом выздороветь как можно быстрей, вернуться домой и выйти на работу. Поля с мамой частенько приводили к нему Саввушку, который, после занятий с психологом и благодаря столь очевидному выздоровлению отца, стал заметно спокойней и все чаще веселился, бегал и резвился, когда они выходили втроем гулять в часы посещений по больничному парку.

После того переломного, значимого появления Вадима Юрьевича в больнице никаких новостей о Насте и Фарухе более не появилось. Но с постепенным выздоровлением Васи, совладавшим со своим недугом, и явным улучшением психологического состояния Саввушки в семье будто просветлело что-то – настроение, общее душевное состояние, – словно вместо затягивающей их в полное отчаяние черной безнадеги появилась вдруг пусть небольшая, пусть еле наметившаяся, но все же какая-то динамика развития событий к улучшению ситуации. Как говорил Василий, обозначился «реальный движ».

Да потому что невозможно постоянно ныть и жаловаться, за одним исключением: если это не приносит человеку удовольствие. Как и невозможно долгое время находиться в состоянии бесконечного переживания беды и безысходности – от этого просто можно спятить или серьезно заболеть, как и случилось с Васей.

И теперь, собираясь за столом по утрам и вечерам, и Полина с мамой, и перебравшийся к ним на время болезни Василия Юрий Александрович, и даже Саввушка могли улыбаться, а то и осторожно шутить, позволив себе немного расслабиться и хоть на время отключиться от бесконечной тревоги и ожидания страшного исхода.

Зря расслабились.

«Припожаловали» родные сестрицы прицепившейся беды, не задержались со следующей порцией несчастий.

Поля с Саввушкой собирались ехать в больницу к Васе. Все собрав-сложив, Полина вынесла сумку в коридор, обула Саввушку в сандалики и тут вспомнила, что забыла в холодильнике морс, который приготовила специально для брата.

– Так, Саввушка, ты стой, я сейчас, – распорядилась Полина и прошла в кухню.

Распахнула дверцу холодильника, взяла литровую бутылку с морсом и вдруг услышала звонок своего смартфона, который оставила на пуфике в прихожей. За последние месяцы у всех у них выработался нездоровый рефлекс: в первый момент, когда звонил телефон, испуганно замирать, подсознательно ожидая сообщения об очередной беде и несчастье. Такая вот печальная привычка.

Непроизвольно застыв у распахнутого холодильника с начавшей тут же запотевать от тепла бутылкой в руке, Полина напряглась. А мелодия пропела-пропела и оборвалась, сменившись довольным голоском Саввушки:

– Привет бабуся!

Значит, бабушка Василиса звонит, поняла Полина, только ее Савва называл бабусей. И медленно выдохнула, отпуская напряжение, но в следующий момент подобралась, захолодев от резкого испуга, услышав, что именно малыш говорит прабабушке:

– Мамы нет, ее утащил страшный дядька и не возвращает назад. – После этих слов ребенок тут же перешел к слезам. – Папа лежит в больнице. Бабушка уехала спасать бизнес, который пропадает совсем, тетю Полину уволили с работы, и жених ее бросил.

Хлопнув со всей дури дверцей холодильника, прижимая к боку леденящую бутылку с морсом, Полина рванула в прихожую, перехватила трубку у плачущего уже всерьез ребенка, неосознанно прижав того к себе, словно защищая ото всех напастей, и прокричала в трубку:

– Бабуль, все не так трагично!

– Я поняла, – пугающе ровным тоном произнесла Василиса Макаровна. Помолчала и строго спросила: – Поэтому Настя с Саввушкой до сих пор не приехали?

– Ну-у-у… – протянула Полина, судорожно соображая, что сказать, и подбирая правильные слова.

– Говори как есть, – строго потребовала бабуля, слишком хорошо знавшая внучку.

– Мы приедем с Саввой, – предприняла слабую и заранее обреченную на неудачу попытку «соскочить» Полина.

Как и следовало ожидать, попытка не зашла даже намеком.

– Настю на самом деле похитили? – перебила ее невразумительный лепет бабушка.

– Да, – тягостно вздохнув, подтвердила Полина, принявшись поглаживать по голове и спинке продолжающего плакать Саввушку.

– Кто? Зачем?

– Ба, не спрашивай, ладно? Идет следствие, и нам не разрешают обсуждать эту тему, – попросила умоляющим тоном Поля.

Василиса Макаровна помолчала.

– Тебя уволили? – спросила она после паузы.

– Да. Но мне выплатили очень большую денежную компенсацию. – И Полина поспешила предупредить следующий вопрос: – И да, моя свадьба не состоится, мы расстались с Александром, а у мамы, как и у большинства предпринимателей в стране, сейчас проблемы с бизнесом.

– Да на жениха того наплевать: ни уму ни сердцу господин, – дала свою критическую оценку бабуля, как отрезала.

В решительные жизненные моменты Василиса Макаровна суровенькая бывала. Полина невольно улыбнулась, живо представив себе, как та отмахнулась своим характерным пренебрежительным жестом руки.

– И Лизавета справится с проблемами, не впервой, – уверенно заявила бабуля и спросила о самом главном: – А вот что с Васей?

– Была проблема с легкими, не ковид, не пугайся. Сейчас все наладилось, и он идет на поправку, – заверила Поля и поспешила наддать убедительности: – Правда, бабуль, Васенька поправляется, мы как раз сейчас с Саввушкой к нему едем. Хочешь, мы оттуда позвоним тебе по видео и вы поговорите?

– Хочу, – помолчав, ответила бабуля не самым довольным тоном и прервала разговор не попрощавшись.

Кое-как успокоив племянника, Полина усадила его в креслице на заднем сиденье машины и вручила «палочку-выручалочку» в виде планшета с закачанным в него любимым мультиком – крайнее средство, к которому они прибегали, если ничем иным мальчика невозможно было унять или успокоить. И всю дорогу до больницы напряженно размышляла, прикидывая, как могут вылиться им, и бабуле в первую очередь, столь неосторожные откровения Саввушки.

Что толку сокрушаться и сетовать по этому поводу – ребенок есть ребенок со своей детской непосредственностью, тем более никто из них не предупреждал малыша, что надо скрывать от бабуси правду. Она его спросила: что у вас там происходит? Он и ответил, честно и добросовестно доложив то самое «что».

Василиса Макаровна, мама Елизаветы Егоровны, жила в древнем русском городе, в частном доме с небольшим земельным участком, расположенном непосредственно в черте города, причем не так чтобы и далеко от его исторического центра.

Первый раз Василиса пришла в этот дом в свои восемнадцать лет молодой женой Егора Андреевича Лисина, да так и осталась жить в нем и по сей день, на долгие шестьдесят пять лет. За эти годы дом не раз подвергался ремонту, однажды его так и вовсе перестроили чуть не заново, но одно всегда оставалось неизменным: пребывание в нем самой Василисы Макаровны, за всю жизнь ни