Вынужденное знакомство - Татьяна Александровна Алюшина

Но, как выяснилось немного позже, буквально через пару дней, не самым страшным оказалась обманчивость и даже, наверное, в чем-то предательство ее любви и расставание с Александром. Это Поля тяжело, молча и в одиночку переживала про себя, стараясь не показывать родным, как ей на самом деле больно, чтобы не усложнять и без того непростую ситуацию в семье и оградить их от лишних волнений. Да и последовавшее за ним увольнение с работы было совсем не разбитой жизнью и даже не трагедией…

Как ни странно, но маму и Василия увольнение Полины нисколько не удивило.

– Этого следовало ожидать, – лишь пожала плечами Елизавета Егоровна, когда дочь явилась домой в разгар рабочего дня и объявила о завершении своей трудовой деятельности в Галерее.

– Что значит «следовало ожидать»? – оторопела Поля от странной реакции мамы на такую новость.

– А что тут удивительного? – поделилась своими мыслями мама. – «Центр» этот твой давно известен как иностранное НКО, с явным уклоном в западную пропаганду так называемых новых ценностей. Да ты и сама об этом постоянно говорила и возмущалась. Понятно же, что его либо прикроют-запретят, либо они сами, как говорит Вася, сдрыснут в ближайшее же время за свой бугор. – И посмотрела на дочь более внимательно. – А ты что, расстроилась, что ли, Полин?

– Мам, я вообще-то работу потеряла, – пояснила Полина назидательно. – Ко всем прочим «хренам соленым», так сказать. Как говорит один талантливый скульптор, позиция «пожрать» – она всегда сильна для человека, можно сказать, базовая в нашей жизни». Вот я и думаю, что я буду с этой базовой позицией-то делать дальше. А еще с ипотекой и незакрытым кредитом по машине, как я все это выплачивать стану? – И так Полинке вдруг саму себя жалко стало, что, чуть не плача, она возроптала вопрошающе: – Как мне дальше жить-то?

– Да нормально жить, – ответила ей мама строго и одернула: – Ну-ка прекрати истерику немедленно!

– Это вовсе не истерика, – буркнула Полина, сразу как-то подуспокоившись от маминого окрика, и напомнила: – Я никогда не истерю, ты же знаешь.

– Ладно, не истерика, но панику разводить тоже не смей, – более спокойно потребовала мама.

Присела рядом с дочерью, погладила ту по голове и усмехнулась:

– Все это на самом деле сущая житейская ерунда, Поля, да и только. Руки-ноги да голова на месте, специальность, знания и опыт работы при тебе остались, устроишься непременно. Все преодолимо, кроме смерти.

И вздохнула тягостно.

– Ты маленькая была и не помнишь, как нам с отцом приходилось выживать в девяностые, не видела, как мы колотились, чтобы вы с Васей могли жить хорошо. Оберегали мы вас от той реальности, старались все лучшее дать, будущее обеспечить. И такое с твоим отцом прошли, что даже вспоминать страшно. Его из научного института, в котором он работал, не уволили, но и зарплату платить почти перестали, а меня и вовсе сократили с моей работы. Деваться было некуда, вот я и пошла «челночить», мотаясь в Турцию и Польшу за вещами и продавая их на рынке, а Павлуша мне помогал во всем. Когда Вася чуть подрос, тоже помогать все рвался, но его мы старались беречь, не погружать в нашу жизнь непростую. Страшно было ужас: и грабили нас с отцом вашим несколько раз, отбирали весь товар и деньги, хорошо хоть в живых оставили. А так: таможенникам мзду отстегни, за место на рынке отстегни, ментам отстегни, рэкетирам особенно отстегнуть не забудь. И в перестрелки бандитские попадали дважды, и таскали на себе узлы неподъемные, мерзли на том рынке жутко, ели всякую дрянь быстрого приготовления. Я вот постоянно думаю, угробила эта клятая, страшная жизнь моего Павлушу, и потому он рано умер, что надорвался тогда. Тромб же этот гадский у него почему-то образовался, а он ведь не пил, не курил никогда, подтянутый и спортивный был твой папа. И красивый…

Елизавета Егоровна вздохнула, растроганная воспоминаниями.

– Все пережили, все преодолели. Попозже, подзаработав немного, мы продавцов наняли на рынке вместо нас стоять, а потом я вышла прямо на производителей, договорились с ними на долгосрочное сотрудничество, взяли в аренду небольшой магазинчик и вовсе ушли с Павлушей с рынка. А там и полегче стало, бандюков и рэкетиров приструнили, мы второй магазин взяли, уже в собственность. Так и пошло, наладилось дело. Да только ты же знаешь, что и сейчас малый бизнес – это далеко не шоколад с зефиром. Так тяжко и, главное, ужасно несправедливо: все инструкции и регламенты писаны еще в прошлом веке, а проверяющие инстанции этим пользуются. И снова платишь, платишь, платишь этим проверяльщикам бесконечным, в несколько раз больше, чем налогов стране. И за каждую запятую тебя могут под уголовное дело подвести, да хоть конкуренты заявку накатают, и привет: уже сидишь в СИЗО, пока твое дело рассматривать будут месяцами. Моих знакомых знаешь скольких вот так подставили, и сидят до сих пор, кукуют на нарах, пока их бизнес домолачивают и растаскивают конкуренты. Тоже страшно, и трудно, и обидно ужасно. Но живем же.

И улыбнулась ободряюще дочери:

– А ты раскисла. Ничего, прорвемся, Полинка. А ипотека? А что ипотека, – предложила выход мама, – переберешься жить в нашу квартиру, я перееду к Юрию Александровичу, а твою квартиру сдадим, вот тебе на первое время хватит гасить ипотеку и кредит. Прокормить я тебя всегда прокормлю, а там, глядишь, и работу найдешь. Все нормально будет.

– Мою квартиру сдадим? – ахнула от расстройства Полина. – Я ж ее… под себя делала, столько в нее вложила и денег, и души! – распереживалась она ужасно, по новой накручивая себя жалостью жгучей.

– Ну, сдадим нашу, что ты, ей-богу, Поля, – снова строго одернула ее мама. – Это такие мелочи. Все решим, все продумаем и сделаем как лучше. Главное, мы вместе, а вместе мы со всем справимся.

– Справимся, – покивала Полина. Выдохнула тяжко и повинилась: – Ты прости, что-то я на самом деле разнюнилась совсем, себя не узнаю. Просто все так… – покрутила она рукой, не подобрав определения. – И кормить меня, надеюсь, тебе не придется: кое-что я подкопила, думала ипотеку закрывать досрочно большими кусками. И Генрих Артурович обещал хорошие деньги выплатить.

– Ну вот видишь, – подбодрила ее мама, – не все так плохо. Что ты паникуешь понапрасну? Ничего, всё преодолеем.

Только не знали они в тот момент, что преодолевать им придется еще более страшные обстоятельства.

На следующий день, проснувшись поздним утром, побродив бесприютным привидением в пижаме по притихшей, пустой квартире, Полина Павловна, с сегодняшнего утра пополнившая