Степан Бандера в поисках Богдана Великого - Александр Андреев

15 июля днем министр внутренних дел Польши полковник Бронислав Перацкий вышел из своего автомобиля у самого входа в «Товарищеский клуб». Тут же ниоткуда возник Мацейко, «Гонта» с бомбой в левой руке и пистолетом «Испан» в правой, которым Бандера заменил ему менее надежный «Стайер», догнал министра в холе клуба, тремя выстрелами в упор застрелил Перацкого на глазах изумленной публики, затем, не спеша, посвистывая и помахивая бомбой среди упавшего ужаса, вышел из клуба в сторону улицы Коперника, где его ждала Зарецкая с другой одеждой.

Услышав жуткие крики из «Товарищеского клуба», из автомобиля министра за Мацейко бросились сопровождавшие Перацкого люди, почему-то крича: «это они!». Мацейко побежал, и тогда за ним ринулось уже около двадцати человек. «Гонта» вытащил из бомбы взрыватель, бросил ее в догонявшую толпу. Бомба, конечно, не взорвалась, но погоня временно мужественно залегла. В этот момент по Мацейко открыл огнь на поражение постовой полицейский с угла улиц Фокзал и Коперника, не попал не только в «Гонту», но и даже в случайных прохожих. Погоня тут же поднялась, но Мацейко ранил полицейского в ноги и погоня, поняв, что тут можно поймать не только стрелка, но и пулю, залегла опять.

От перенапряжения Мацейко подбежал не к Зарецкой, а до поворота на улицу Окольник и вдруг исчез. Догонявшие выяснили у другого постового, что с Окольника ни кто не выходил и начали обыски домов по всей улице, но начав, с самого дальнего, а значит, почти не возможного конца, чтобы не нарваться на пулю боевика и его возможного прикрытия. Пока погоня хотела получить награды без риска для жизни, Мацейко, находившийся в первом подъезде первого дома улицы Окольник, снял пиджак и шляпу, в летних брюках и не броской рубашке вышел из подъезда и скрылся из глаз, через несколько минут добравшись до явки боевиков референтуры ОУН в Варшаве.

Мацейко тут же отправили в Люблин, где он переждал не нужный делу полицейский ажиотаж на съемной квартире студента Василия Кука, будущего последнего командующего УПА, жившего у городского прокурора. Затем «Гонту» переправили во Львов, а оттуда в Карпаты, где он благополучно перешел польско-чешскую границу, получил литовский паспорт и, помня о чешско-польском полицейском договоре, аккуратно ушел через океан в Аргентину. Не сумев поймать боевика, Пилсудский посмертно присвоил мертвому полковнику Перацкому чин генерала бригады. Впрочем, «начальник государства» не имел иллюзии по поводу созданной им самим и веками польской вертикали власти.

Тайная полиция, не напрягаясь в расследовании, радостно, очевидно получив за это деньги, доложила Пилсудскому, что их начальника, скорее всего, убили политические конкуренты власти – народные демократы, эндеки, а может, еще кто-нибудь, кому не лень. Только через несколько дней, после громкого объявления постановления трибунала ОУН, Варшава, наконец, узнала, что успешное покушение на одного из самых одиозных пилсудчиков провели украинские националисты:

«Министр-оккупант Бронислав Перацкий убит за террор украинского населения, как главный исполнитель дискриминационной пацификации, ликвидатор украинских школ, культурных, просветительных, общественных организаций, хозяйственных, кооперативных, спортивных обществ, руководитель ополячивания украинцев, автор полицейских пыток и издевательств польских полицейских над украинскими политическими заключенными, организатор заранее решенных судов с виселицами для революционеров.

Очнувшаяся польская полиция повела тотальные обыски и аресты на Западной Украине, а Советский Союз и Польша добились от Лиги Наций объявления ОУН террористической организацией. Евгения Коновальца выслали из Женевы в Рим, а многие спонсоры ОУН, в частности, в Финляндии, отказались от сотрудничества с ней.

Чешская полиция получила необходимые полномочия и обыскала всех находившихся в Праге руководителей ОУН и их квартиры. На квартире «Канцлера» ПУН Емельяна Сеника была взята картотека членов ОУН в Галичине, документы, финансовые сметы, письма, расписки. Чехи передали полякам 2055 фотокопий документов «архива Сеника», по которым Варшава обнаружила еще более 400 оригиналов документов. Начался разгром ОУН, под который попали тысяча человек и краковская лаборатория взрывчатых веществ.

Всех задержанных украинцев несколько месяцев проверяли по «архиву Сеника». Только через месяц полиция узнала, что у них в руках находится краевой проводник ОУН на Западной Украине и зовут его Степан Бандера. Его допрашивали без перерыва с девяти часов утра 6 августа до восьми часов вечера 11 августа, но он так и не дал показаний. Для десятков арестованных руководителей ОУН в белоруской Березе Картузской поляки открыли концентрационный лагерь, где держали более тысячи заключенных.

25 июля 1934 года в семь часов тридцать минут утра боевики ОУН во Львове застрелили директора гимназии Ивана Бабия, требовавшего от учеников активно доносить друг на друга. 9 ноябре 1934 года хорватские националисты, усташи, во французском Марселе убили короля Югославии и Сербии Александра I, ехавшего в автомобиле вместе с министром иностранных дел Франции Луи Барту. Интерес к националистам в мире был очень большой, и в этой обстановке 18 ноября 1935 года в Варшаве начался суд над членами ОУН по делу Перацкого, которым Степан Бандера смог доказать, что «унтер-офицерская вдова сама себя может высечь» и увеличил членов организации Коновальца на порядок.

К суду по убийству Перацкого благодаря «архиву Сеника» были привлечены двенадцать оуновцев, включая и двух женщин. В условиях политической истерии польская полиция с удовольствием и почти безнаказанно громила украинское подполье, арестовывая при этом всех, кого хотела и могла, шантажируя и провоцируя, месяцами выбивая у задержанных нужные ей признания и фальсифицируя следственные дела для последующего получения чинов, наград и премий.

На следствии оуновцам предъявляли документы из «архива Сеника» и это вызывало у них настоящий шок. Именно с этого момента в ОУН начался раскол между молодыми галичанами и старыми пуновцами, спокойно работавшими на оккупированную Украину из-за спокойной заграницы.

Польские полицейские говорили арестованным оуновцам, что на них дают показания их товарищи и родственники, подделывали документы, доказательства. Все арестованные сотни оуновцев понимали, что если бы не раскрытый «архив Сеника», они давно были бы на свободе. Степан Бандера, проанализировавший провал-разгром КЭ ОУН на ЗУЗ досконально, был уверен, что полицию на квартиру Сеника в Праге навел Ярослав Барановский, брат давно выявленного предателя и глава организационной референтуры и член ПУН, участник совещания четверых по Перацкому в апреле 1933 года в Германии.

Степан Бандера и его близкие товарищи на полицейские провокации не поддались, но пятеро оуновцев показания дали. 18 ноября 1935 года в окружном суде Варшавы начали судебный процесс по делу Перацкого, на котором Степан Бандера сумел сделать Организацию Украинских Националистов широко известной на Украине, в Польше и Европе.

Незадолго до начала суда Украина была потрясена гибелью одной из руководительниц женской разведки ОУН. Студентка уже знаменитой на всю Украину Львовской Политехники двадцатилетняя Мария Кос, вместе с Екатериной Зарецкой, Верой Свентицкой, Анной Недзведской, Дарьей Гнатковской очень успешно работала в разведывательной референтуре Провода ОУН на Западной Украине. При аресте в родном селе Угнов под Сокалем Мария Кос приняла яд, чтобы избежать полицейских надругательств. Общественное мнение было сильно взбудоражено и польскую полицию «гиен» стали, совершенно заслуженно, называть террористической организацией.

Утром 18 ноября в Варшаве началась борьба за влияние на человеческие души, и в этой дуэли Степан Бандера имел один шанс из тысячи для победы. Ему его хватило, дело было не только в знаниях и политическом мастерстве руководителя ОУН на Западной Украине. Краевой проводник использовал свой единственный шанс так, что демократическая по конституции Польша вздрогнула вся, услышав его яростные и дошедшие до всех слова:

«В стране не действуют законы, а значит, нет и преступлений! Вы убиваете нас, а тот, кто забирает чужую жизнь, должен быть готов отдать свою. Как Варшава с нами, так и мы с Варшавой. Над оккупантами законов нет, а значит и они вне закона.

Что касается идеологии ОУН, то она входит в идеологию украинского национализма, но, тем не менее, Организация Украинских Националистов имеет свою собственную программу, о которой я перед виселицей расскажу миллионам».

В атмосфере всеобщей политизированности, хаоса и анархии, когда в эти же дни во Франции проходил суд над усташинскими убийцами югославского короля, при новой авторитарно-демократической конституции и недавней смерти Юзефа Пилсудского, польские власти побоялись сделать суд над ОУН закрытым. В результате того, что в газетах публиковались ежедневные отчеты с судебных заседаний и особенно речи подсудимых, Организация Украинских Националистов стала главной политической силой не только на Украине, а количество ее членов и сочувствующих составляли несколько десятков тысяч человек. Вся Вторая Польская Республика с волнением следила за тем, как двенадцать оуновцев судили за попытку «оторвать от Польши ее Юго-Восточные воеводства».