Мир на костях и пепле - Mary Hutcherson

— Ее начал кто-то из травников по маминой линии много лет назад, а отец внес туда дополнительные растения, которые являются съедобными, чтобы мы никогда не голодали. А потом мы с тобой продолжили книгу и дополнили ее другими растениями, о которых я узнала от Гейла и на Играх.

— Мы с тобой? — удивляется Пит, а теперь уже и я поджимаю губы, услышав в голосе искреннее удивление.

— Да. Ты рисовал, а я записывала все, что знаю.

Он кивает и ненадолго задумывается.

— Когда это было?

— Еще до того, как объявили о Квартальной бойне. Я подвернула ногу и не могла ходить, а ты приносил мне каждый день выпечку и оставался, чтобы сделать зарисовки. Еще мы смотрели телевизор по вечерам, но это раздражало всех, кроме меня.

Пит снова задумчиво кивает, протирая несчастную тарелку в сотый раз, и плотно уходит в себя. Проходит не меньше пары минут, прежде чем он отвечает.

— Звучит как-то слишком нормально для нас.

Усмехаюсь, припоминая, что тогда он тоже сказал нечто подобное однажды.

— Сложно поверить, да? Я покажу тебе книгу, ты должен вспомнить свои рисунки.

Он, наконец-то, оставляет тарелку в покое, вытирает руки и поворачивается ко мне лицом. Его глаза выражают нечто такое, что очень трудно понять, но на душе становится тяжело и больно настолько, что хочется обхватить себя руками.

— Я тебе верю, — спокойной говорит он, и по телу почему-то бегут мурашки. — К тому же я вряд ли вспомню.

Несмотря на это, после ухода Пита я все равно отправляюсь на поиски книги. Как и многие другие вещи, причиняющие неприятные воспоминания, она спрятана в подвале много месяцев назад. Все имущество, которое было у нас в Тринадцатом, прислали мне спустя неделю после возвращения домой на поезде. Мать отказалась забирать хоть что-либо, напоминающее о прошлой жизни, с собой в Четвертый, а у меня просто не хватило бы духу отказаться. Тем не менее, в подвал с того дня я больше не спускалась. И я даже толком не знаю, что именно было доставлено и сложено здесь в больших коробках, потому что этим занимались Хеймитч с Сэй, пока я калачиком лежала в углу своей комнаты и мечтала уснуть и не проснуться.

Это помещение напоминает маленький склад провизии, потому что на всех полках стоят бесконечные баночки и консервы, которые, видимо, запасла для меня Сэй. Делаю для себя мысленную заметку поругать ее за это, потому что совершенно неразумно хранить столько еды в доме для одного человека, когда весь дистрикт многие месяцы жил, плотно затянув пояса.

Провожу рукой по коробкам и с радостью отмечаю, что каждая из них подписана. На самой огромной стоит пометка «Одежда. Тур», и я приоткрываю крышку, заглядывая внутрь. Видимо, еще до моего возвращения или сразу после, пока я еще ничего не понимала, в подвал также были спущены вещи, которые каким-либо образом могут меня напугать или расстроить, потому что эта коробка забита до краев моими нарядами от Цинны. Наугад вытаскиваю бежевый свитер крупной вязки и прижимаю его к щеке, наслаждаясь мягкостью шерсти. Да, смерть стилиста, подарившего мне имя и образ, стала когда-то для меня настоящей трагедией, но сейчас кажется, будто случилось это в какой-то другой жизни или целую тысячу лет назад. Мысли об этом не похожи на острый клинок в сердце, они скорее лишь воспалившиеся царапины, которые я заклеиваю пластырем, закрывая коробку.

Дальше в ряд стоят несколько некрупных коробов с надписями «Альбомы и фото», «Из комнаты Примроуз», «Из комнаты Mrs Эвердин» и последняя большая коробка «Жилой отсек Е», к которой я и направляюсь, стараясь даже не смотреть на предыдущие. Книга растений, как и ожидалось, на месте. Тут же я нахожу выводную трубку с последней Арены, парашют и свадебное фото родителей, а на самом дне лежит маленький золотой медальон — подарок Пита. К сожалению, еще один подарок — жемчужина, был безвозвратно утерян в те дни, когда в капитолийской больнице с меня вместе с обгорелой кожей снимали куски одежды. В одном из этих расплавленных кусков, бывшим изначально маленьким карманом, и находилась жемчужина.

Кручу в руках изящное украшение, но не решаюсь открыть, так как фото внутри, которые когда-то должны были напомнить, ради чего стоит жить, сейчас причинят бесконечную боль и наверняка подарят моим сегодняшним ночным кошмарам особую жестокость. Но и оставить кулон в коробке рука не поднимается, так что я просто засовываю его в карман и направляюсь к лестнице с книгой подмышкой.

Найти нужные травы совсем несложно, и я переписываю название, дозировку и способ приготовления в свой блокнот, чтобы позже поделиться с Энни, а потом приступаю к поиску рисунков Пита. Их здесь целая куча, так что я просто делаю закладки на нескольких, которые нравятся мне сильнее всего.

А потом понимаю, что до самого вечера не имею ни малейшего представления, чем заняться, и начинаю слоняться из комнаты в комнату. Принимаю прохладный душ, чтобы хоть немного спастись от жары, и падаю у телевизора, наугад включив первый попавшийся канал. В передаче рассказывают о передовой медицинской технике, которой планируют снабдить больницы в каждом дистрикте, и от монотонного голоса ведущего я очень быстро засыпаю. Проснувшись уже вечером, долго разминаю конечности и шею, затекшие от неудобного дивана, пока не перестаю чувствовать себя деревянной.

До ужина еще полно времени, и поскольку готовить его я не планирую, то снова встает вопрос, чем можно заняться. На улице слишком жарко, чтобы дойти хотя бы до Хеймитча, так что я решаю отправиться в гости к Питу и показать ему рисунки, но вовремя останавливаюсь, задумавшись над тем, что стоит все-таки уважительно относиться к его просьбам, особенно, когда обратное неминуемо приводит к ссорам.

Спустя еще несколько кругов по дому я все же решаю, что, если приглашу Пита к себе, и он согласится, то это не должно вызвать никаких скандалов, так что иду к телефону и уже по памяти набираю номер. В этот раз гудки не кажутся такими долгими, да и трубку он поднимает почти сразу.

— Это я, — вместо приветствия снова говорю я, и Пит тихо усмехается в ответ.

— Снова совесть?

— Нет, сегодня я еще не успела сделать ничего плохого.

— Ну, не расстраивайся, еще не вечер.

— Вообще-то я по делу, — говорю серьезно, но не могу сдержать улыбку. — Нашла книгу растений, придешь посмотреть?

— Эм. Я еще немного занят.

— Чем?

— Наши соседи попросили испечь пирог для своей дочери. Такая