Мир на костях и пепле - Mary Hutcherson
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подходя ближе, я замечаю Пита, сидящего на своем крыльце. Его голова покоится на коленях, а спина высоко вздымается в такт глубокому дыханию. Не знаю, правильно ли поступаю, но я все-таки иду к нему и усаживаюсь рядом, сохраняя небольшую дистанцию.
— Я могу тебе как-нибудь помочь?
Он безмолвно покачивает головой, даже не поднимая ее, а я придвигаюсь ближе и осторожно помещаю ладошку ему на спину. Пит немного вздрагивает, но не возражает, поэтому я начинаю поглаживать его смелее, как когда-то гладила Прим, чтобы сестренку поскорее отпустили кошмары. Не знаю, помогает ли это справиться с кошмарами моему напарнику, но, по-моему, его дыхание выравнивается, а мышцы немного расслабляются. Проходит не меньше получаса, прежде чем он поднимает голову и грустно вздыхает, глядя на меня.
— Ты забыла, что я говорил тебе о безопасности, Китнисс? — ни одна эмоция не окрашивает его голос, отчего он звучит непривычно холодно, и я даже невольно убираю руку. Отрицательно качаю головой, опустив глаза в пол, потому что совершенно не хочу доказывать или объяснять ему причину своих действий. — Я не хочу тебя обидеть, но в такие моменты ты, в самом деле, должна держаться от меня так далеко, как только возможно.
— Прости, но я не могу тебе это пообещать.
— Почему? — теперь его голубые глаза обрамляют хмуро сдвинутые брови, между которых пролегает глубокая морщина.
Ответ на этот вопрос бесконечно прост и сложен одновременно, но сейчас точно не тот момент, когда получится объясниться, поэтому я просто молча пожимаю плечами, а Пит больше ничего не спрашивает.
— Наверное, я должен позвонить Аврелию, — произносит он спустя несколько минут.
— Ты звонишь ему каждый день?
— Нет, но такого как сегодня не было уже несколько месяцев, так что мне нужно с кем-то этим поделиться.
— Хочешь поделиться со мной? — немного смущаюсь заданному вопросу, а Пит и вовсе издает тихий смешок. Делаю вид, будто это вовсе меня не задело, решая, что растолковать такое поведение можно совершенно по-разному.
— Не думаю, что это хорошая идея, Китнисс… У тебя своих кошмаров хватает.
Долго молчу, подбирая слова, но все же решаюсь озвучить мысли вслух.
— Раньше мы отлично справлялись с кошмарами друг друга вместе.
— Да, — соглашает Пит с горечью в голове. — Но сейчас все совсем иначе.
Скорее всего, причина в этом дурацком смехе, прозвучавшем ранее, но впервые за долгое время я чувствую сильнейшую злость, за секунду разгорающуюся внутри, и сдерживаюсь изо всех сил, но Пит все равно вопросительно рассматривает мое лицо. Вижу в его глазах невысказанные вопросы и жду так долго, пока не заканчивается терпение.
— Почему ты постоянно меня отталкиваешь? — не выдерживаю этого взгляда и набрасываюсь, наверное, слишком агрессивно.
— Это не так, Китнисс, — возражает он. — Я просто волнуюсь за твое состояние и не хочу навредить!
— Хватит меня опекать, Пит! Я сама могу решать, что мне стоит делать, а что нет. А ты совершенно не даешь мне права выбора. Ты решил все за нас двоих! Выдумал какую-то смертельную опасность и оправдываешь этим свое желание держать меня на расстоянии.
— Выдумал?! — он вскакивает на ноги. — Если ты считаешь, что я это выдумал, то нам на самом деле стоит держаться на расстоянии.
Не успеваю я вставить хоть слово, как входная дверь дома захлопывается, а потом слышится звук закрывающегося замка. Мы никогда не запираем свои дома, так что этот очевидный жест адресован конкретно мне, и говорит он красноречивее всех слов.
И хотя я прекрасно понимаю, что ляпнула лишнего, все равно искренне считаю, что была права. Постоянные отмазки и аргументы помогают ему сократить наше время наедине, а история со смертельной опасностью — всего лишь очередной предлог быть как можно дальше. Но мне совершенно непонятна такая логика. Я не слепая и не глупая, а к тому же знаю Пита, как облупленного, так что легко замечаю его взгляды и жесты, направленные в мой адрес. Иногда создается ощущение, что мой мальчик с хлебом где-то глубоко внутри очень хочет проявить себя, но его обновленная версия запирает это желание на сто замков, только бы не потерять власть над ситуацией.
Как он сказал сам, воспоминания о любви все еще на месте. Мне тяжело понять, каково это — помнить, как ты кого-то любил, но я почти уверена, что такое оставляет неизгладимый след на всю жизнь. И эти попытки не влюбиться снова вызывают десятки вопросов. Очевидно, что Пит мне вновь доверяет, больше не призирает и не ненавидит. А еще целует так, будто и не было никаких капитолийских казематов и проклятого охмора. И эти вещи совершенно не стыкуются между собой.
Все это сводит с ума, и я решаю постоять подольше под прохладными струями душа, чтобы немного успокоиться. Вопреки всем ожиданиям, вода не уносит тревоги вместе с собой, не залечивает душевные раны, не дает никаких ответов и даже не смывает усталость. Плетусь к кровати, в надежде как можно скорее погрязнуть в мире снов, но взгляд случайно цепляется за силуэт с телефонной трубкой в руках. И почему-то я уверена, что звонок направлен совсем не доктору Аврелию.
И почему это ей удается найти подход к Питу, а мне нет?! Пусть они и не пара, но сейчас являются гораздо более близкими друг другу людьми, чем мы. Ведь даже в ответ на прямое предложение поделиться со мной своими тревогами, снова прозвучали очередные отговорки. Неужели девочка, слетевшая с катушек много лет назад, больше подходит для чистосердечных бесед, чем я?
Злобно валюсь на кровать, откинув в сторону влажное полотенце, и чувствую, как неприятно ревность гложет меня изнутри. Вопросы и мысли несутся в голове с бешеной скоростью, а спустя несколько минут я еще и слышу отголоски смеха, доносящиеся из
