Новый Мир ( № 3 2007) - Новый Мир Новый Мир

— Ты тяни, а не толкай.

Девушка дернула за ручку, дверь открывалась туго, Элиаз стоял у нее за спиной, не пытаясь помочь, и тут она повернула свое залитое слезами лицо и беззвучно спрятала его на плече Элиаза.

— Ах ты, нервная какая, — повторил Элиаз и, испытывая все то же смешанное ощущение жалости и раздражения, сделал единственное, что представлялось ему возможным в такой ситуации, то есть подхватил ее на руки и понес опять на тахту. Девушка не сопротивлялась, наоборот, все крепче прижималась мокрым лицом к его плечу, вздыхала, шептала что-то неразборчивое.

Раздражение Элиаза мгновенно улеглось, он не чувствовал к девушке ничего, кроме снисходительной благожелательности. Пусть, пусть ходит в свое Министерство абсорбции. Это они ей устроят выставку? А впрочем, кто знает, может, и устроят. Они там всякие фокусы выкидывают, денег у них, говорят, девать некуда. Ну и что с такой выставки? Кто на такую выставку придет, кроме друзей-знакомых? Ничего, пусть ее ходит в свое министерство, художница! Его руки тем временем спокойно и ненавязчиво делали то, что он считал теперь своей прямой обязанностью. Тело ее под одеждой оказалось мягкое, гладкое и гибкое, только совершенно неподвижное, никакой реакции, странно, про них ведь говорят, что они большие мастерицы по этому делу.

— Ну что же ты, художница? — прошептал он, касаясь губами ее груди, которая под блузкой тоже оказалась совсем недурна.

— Нет, нет, — лепетала она, не сопротивляясь, — я не... я не...

— Ты не? — засмеялся Элиаз и взялся за молнию на ее джинсах.

В это время из галереи послышался громкий женский голос:

— Eliaz! Where’re you? Eli-az! Are you here, sweetheart?1

Утренние американцы! Это та зовет, в красных шортах! Привела-таки! От огорчения у Элиаза сдавило желудок. Своими руками чуть не погубил отличный шанс — и ради чего?

Он вскочил, быстро застегиваясь и с досадой глядя на девушку. Она тоже села, смотрела на него растерянно. Куда ее теперь?

— Иду! — весело крикнул он в сторону галереи, и тут его осенило. Он легонько взял девушку за подбородок, поднял ее лицо кверху: — Быстро приведи себя в порядок и выходи. Слышишь?

— Там люди... Я пойду...

— Пойдешь, пойдешь, а сейчас застегнись, пригладь волосы и выходи. Тебе тоже польза будет! О’кей?

Он бросился к двери, задержался, спросил:

— Тебя как зовут?

— Маша...

— По-английски понимаешь?

— Немножко...

— Чем меньше, тем лучше... Ну, давай, Маша, быстро. О’кей?

Он вышел из комнаты, широко распахнув объятия:

— Here you are, darling folks!2

Все трое американцев стояли посреди галереи. Муж и жена, сильно уже увядшие, по краям, а та, в красных шортах, Лоис, посередине, крепко держа обоих под руки.

— Полные впечатлений, усталые, голодные, представляю себе! — сочувственно заговорил Элиаз. — Но не беспокойтесь. Элиаз о вас позаботится. Элиаз приготовил отличную программу на завершение дня!

Девушка тихонько просунулась в дверь и нерешительно остановилась позади Элиаза. Он мельком оглянулся, удостоверился, что все в порядке: блузочка плотно заправлена в джинсы, джинсы не потеряли даже своей отглаженной складки.

— А, — холодно отметила Лоис. — Программа включает не только нас, я вижу. Ваша подруга?

Элиаз обернулся и широким жестом подгреб к себе бедную мышку:

— Я приготовил вам сюрприз! Познакомьтесь: Маша!

— Действительно сюрприз, — пробормотала Лоис. — Вы, помнится, обещали, что примете нас одних.

Не делает ли он ошибки? Элиаз забеспокоился. Эх, вернее, конечно, было выставить ее через заднюю дверь, велеть тихо пересидеть во дворе, пока не уйдут. Но теперь поздно. И он бодро продолжал:

— Маша всего неделю в нашей стране. — (“Четыре месяца”, — прошелестела мышка). — Новая иммигрантка из России! Моя коллега! Я ей тут... — он слегка замялся, — знаете, первое время трудно им... надо же немного помочь...

Нет, расчет был правильный. Даже у Лоис слегка расслабился сжатый рот, а раскисшая пара сразу оживилась, оторвалась от Лоис, приступила к девушке, начала расспрашивать. Элиаз услышал сакраментальный вопрос: “Вы счастливы в Израиле?”, ответа дожидаться не стал, сразу выключил слух в этом направлении. Теперь все усилия надо было сосредоточить на Лоис, стереть с ее лица брюзгливую усмешку. Успех будущей сделки зависел от нее. Он подошел к ней вплотную.

— Я знал, что вы вернетесь, — проговорил он негромко.

— Да, нам понравились ваши работы, — сухо ответила Лоис.

— Я вас ждал.

— Однако и без нас не скучали.

— Я вас ждал. И ее пригласил специально, чтобы разбить вашу тесную троицу.

— И преуспели. — Лоис слегка улыбнулась, показав свои острые белые зубы. — А что теперь? Показ настоящих картин?

— А теперь... Друзья! — громко объявил Элиаз. — Теперь, прежде чем перейти к картинам, мы идем есть!

— Мы будем ужинать у себя в гостинице, — слабо возразил муж.

— Есть, есть, без возражений! — Мягкими движениями рук Элиаз направил всех к выходу. — В гостинице? Ну нет, я покажу вам настоящий couleur locale3! Приглашаю вас в иерусалимскую харчевню, куда не зайдет ни один турист, где едят только местные!

Он знал, что перед таким искушением гости не устоят. Да еще в обществе свеженькой иммигрантки из России — к этим людям американские евреи считают своим долгом изображать всяческий интерес. Вот пусть и изображают, а позже, сытые и пьяные, будут чувствовать себя просто обязанными отплатить ему за гостеприимство — и купят, может, даже две купят. Он мысленно быстренько накинул цену. Самому же ему это ничего не будет стоить, только немного дипломатии и изворотливости, система на такой случай отработана. И мышка-художница как раз кстати — занимает остальных, а он сконцентрируется на Лоис. Тут важно только не переборщить — вон у нее зубки-то как блестят. Хорошо родственнички рядом, все-таки буфер.

Лоис крепко держала Элиаза под руку, остальные трое шли впереди.

— Абу Раджиб мой старый приятель, — болтал Элиаз. — Он для меня постарается. Каких голубей фаршированных поедите, м-м!

— М-м? — повторила Лоис и искоса глянула на него подсиненным глазом. — А вы?

— А я? — Элиазу стало отчего-то не по себе. Но он рассмеялся и прижал локтем ее руку к боку. — И я поем!

— М-м? И постараетесь?

Девушка оторвалась от туристов и ждала Элиаза.

— Извиняюсь, — пробормотала она, — я домой. У меня автобус...

— Куда домой? — весело удивился Элиаз. — А впрочем, как хочешь.

Может, и лучше, чтоб ушла. Может, и не стоит разбивать эту троицу, а лучше поработать над всеми тремя сразу. Безопаснее. Пусть себе идет, художница.

Но тут запротестовали муж с женой. Нет, они непременно хотят, чтобы Маша поужинала с ними, они ее лично приглашают, непременно, непременно...

— Ну нет, — категорически возразил Элиаз, — приглашаю вас всех — я. И Машу, разумеется. Но если она спешит...

— Пусть останется, — шепнула ему Лоис.

— Мне надо, у меня автобус, — настаивала мышка.

Впереди уже виднелась тускло освещенная вывеска Абу Раджиба.

— Сделаем так, — сказал Элиаз, — вы все идите вперед, занимайте места на пятерых, заказывайте, что хотите, а я ее тут уговорю, и мы подойдем.

Муж с женой что-то забормотали, мол, мы подождем, все вместе, но Лоис решительно взяла их под руки и повела в харчевню.

Молодец баба! Дело в том, что система дарового угощения потенциальных покупателей, хотя и отработанная, содержала в себе некоторые тонкости. Несколько лет назад Элиаз, по просьбе Абу Раджиба, расписал стены его заведения. Роспись старому арабу очень понравилась, но расчета они не производили, Элиаз не захотел денег, сказал — чего там, мы соседи, просто покорми меня, сколько сочтешь нужным... Довольный, что не надо расставаться с наличными, Абу Раджиб с радостью согласился, приходи, сказал, когда хочешь, будешь желанным гостем. Элиаз свое право использовал экономно, ради собственного желудка в харчевню не ходил, только водил клиентов, однако с течением времени Абу Раджиб стал менее радушен, однажды даже не пустил Элиаза с компанией под предлогом, будто все места заказаны, и теперь для верности Элиаз приноровился запускать своих гостей вперед и появляться за столом чуть позже, когда приличие уже не позволит воспитанному арабу выказать недовольство. Сегодня все складывалось очень удачно.