«Я, может быть, очень был бы рад умереть» - Руй Кардозу Мартинш

несколько месяцев назад. Я был такой молодой, совсем незрелый! Понемногу я стал знакомиться с регионом, на своём мотоцикле. Да: на мотоцикле Епископ добирался до самых отдалённых мест, спрятанных в зарослях. И вдруг… Когда слухи о том, что проделывали португальские военные начали поступать вместе с первыми очевидцами происшедшего, я незамедлительно написал письмо властям, упомянув, если я не ошибаюсь о предосудительном на всех уровнях событии, подчёркивая какие катастрофические последствия будет иметь для всех нас его растущее распространение.

Я поднимаю пальчик. Он даёт мне слово, давая знак бровями, что я не должен прерывать его с такой лёгкостью.

– Катастрофические последствия или само событие? Такого рода формулировки создают путаницу… иногда.

– Путаница возникает только у тех, кто желает усомниться в наших словах. Те, кто позже забыли о нашей роли в процессе разоблачения, когда новость дошла до лондонского «Таймс» и до других газет по всему миру. Это было намеренное искажение того определения, которое было дано документу по результатам епископской конференции. Мы чётко заявили, что преступлениями такого рода, совершаемые вооружёнными силами, или Фрелимо, или кем бы то ни было, не могут не вызвать наше искреннее негодование и решительное осуждение, поскольку такое поведения напрямую противоречит самым основным законам здоровой морали и правам человека…

– Мы сейчас говорим о той самой Епископальной конференции, где утверждалось, что церковная иерархия не должна быть втянута в политику или содействовать какой-либо идеологии или политической партии? Будет ли разоблачение массового убийства 400 невинных людей «втягиванием» в политику?

– Вы ошибаетесь.

Этот Епископ снова начинает меня реально раздражать. А я очень вспыльчивый, все знают, как быстро я повышаю голос, иногда даже без всякой причины.

– Да неужели?! А когда главнокомандующий колониального округа, или военного, или как там ещё, докладывает, что в условиях проводимой военной операции произошедшее не представляется ненормальным, потому что это нормально, когда военные атакуют позиции повстанцев, которые атакуют военных? А что тогда было то, что произошло в так называемой «Операции Шельма»: нападение на лагерь повстанцев, которые нападали на десантников и спецназ? А когда они начали говорить, что Вилиямо даже не существовало, потом им пришлось признать, что там были деревни со странными названиями – именами местных вождей, старейшин деревни, которых даже нет на карте, и которые даже пишутся по-разному? Вириамо через «р», Вериамо через «е», Вирыамо через «ы» и через «у» на конце, и т. д.?

– Вы знаете много, и не знаете ничего. Я знаком с такой линией рассуждения. Я просто давно этого не слышал.

– А затем они попытались свалить вину на чёрных двумя способами. В первый раз, сказав, что повстанцы сами устроили резню.

– Это смехотворный аргумент, после обвинений жителей деревни в помощи повстанцам, – говорит Епископ, качая головой.

– Хорошо, мы наконец-то в чём-то сошлись. Во второй раз, заявив, что бойня была делом рук туземцев, но… местные солдаты, служащие в португальской армии, ребята, которых довольно трудно контролировать, когда их кровь кипит, как утверждал один высокопоставленный офицер, заявив, будто бы командующих, белых, как мы с Вами, там не было! Так было сказано миссионерам, так записано в докладе миссионеров.

– Я знаю, что Вы собираетесь сказать. Я читал эти доклады.

– А тот бригадный генерал, который сказал: эти дикари не знают смысла братства, вы прекрасно знаете, что среди чернокожих ещё есть племена людоедов! Чтобы нанести нам ущерб и подорвать престиж армии, они способны на что угодно.

– Я уже говорил Вам, что знаю эти доклады. Не проповедуйте Епископу…

– Но тогда ещё сложнее понять Ваше молчание! – взвизгиваю я. Неужели так сильна была зависимость от режима Салазара?! Уже через несколько месяцев это стало известно через «Белых отцов» и Брюгге…

– Иностранные миссионеры, которые хотели заставить нас занять позицию против Португалии.

– … позвольте мне закончить, пожалуйста! Это было даже известно через некоторых португальских священников, которые считают нормальным применять пытки к заключённым, палки для битья, раздробленные валиками коленные чашечки, подвешивания к потолку за кончики пальцев, хлысты из кожи бегемота,

[лучше, чем розги из айвы, или, чем высушенный пенис дикого быка?]

кастрированные мужчины с яйцами во рту! Землянки, набитые женщинами и детьми и подожжённые! И за то, что публично осудили войну во время службы, подчёркиваю – во время Пасхальной службы! – португальские священники предстали перед судом за измену Родине!

– Я был на этом заседании.

– Ах да? А чуть позже этот Епископ, Ваш коллега, опубликовал «императив совести» и вынужден был бежать: белые поселенцы забрасывали его камнями вплоть до самого аэропорта, чтобы больше никогда не вернуться! Думаете, они неправильно поступили, когда открыто восстали против злодейств и раскрыли правду?! Даже Иисус Христос однажды вышел из себя и изгнал торговцев из храма?

– Что за мешанина. Хотите знать мой ответ? Когда Англия увидела бомбы, падающие на Лондон, во времена Гитлера, она собрала своих лучших учёных в бункере, велела им забыть хаос разрушения наверху, и появился радар. Вы находите отсутствием здравого смысла сосредоточиться на сути вещей и следовать этому курсу среди полнейшей неразберихи?

– Я не понимаю.

– Бойня произошла ровно в тоже время, что и оглашение приговора португальским священникам. Я вернулся из джунглей и услышал доклад одного военного. Он рассказывал, что бойня – дело рук повстанцев, и в перерыве я подошёл к адвокату священников и сказал ему: как он может это поддерживать мне 400 человек надо похоронить?! Это был самый большой протест, который я когда-либо испытывал…

– Этого я, правда, не знал.

– Я пошёл к губернатору и сказал ему: после совершённого преступления на Вас лежит серьёзная ответственность за погребение мёртвых, чтобы избежать возможной эпидемии в городе. И если никто этого не сделает, я сделаю это сам, на своём мотоцикле и с лопатой в руках!..

– А он?

– В последующие дни мёртвые были похоронены военными с помощью бульдозеров. Потом я поехал в Кастель-Гандольфо, в Италию, чтобы лично поговорить с Папой.

– С Папой?… Что Вы ему сказали?

– Было бы интересно, но неслыханно, чтобы епископ раскрыл содержание личного разговора с Его Святейшеством, особенно тому, кто таким образом – обманом и подлогом – врывается в его дом.

– Я вижу. Ваше Святейшество считает, что сделал всё, что должен был сделать, и что делать что-то за кулисами также важно, как говорить в открытую.

– Правительство несколько раз просило Епископа опровергнуть резню. Епископ опроверг?

– Молчание – знак согласия, OK. Но, с другой стороны, из-за Вашего молчания убийцам всё сошло с рук, они убивали детей OK? а потом смеялись над этим, я скажу одной из Ваших фраз: недоверие, проявленное однажды, не смывается без тяжёлых