«Я, может быть, очень был бы рад умереть» - Руй Кардозу Мартинш

оттуда – открывать новые миры до самой Индии, острова корицы, гвоздики, шафрана и перца в бирюзовом море, более ценные тогда, чем всё, что было из золота. А в другую сторону прекрасной голубой планеты – Бразилия, мы записали всё это на секретные карты, которые только наши, кто их скопирует, будет выпотрошен как утка – приказ Короля.

А в перерывах, друг мой, только и делали, что имели туземок во всех уголках тропиков. На какой параллели яйца какого-нибудь португальца сделали первого мулата? Кто придумал концепцию секс-туризма? Сколько всего туров по островам Любви all inclusive? На каком песчаном пляже мы впервые строили диких каннибалов, хоронив их под знаменем креста Христова?

Половина мира наша, половина – испанцев, чего ещё хотеть? Это – статистика, всё в цифрах.

И я подчёркиваю: мы ходили на наших кораблях, построенных нашими руками, управляемыми нашими моряками, направляемыми нашими адмиралами и учёными, с нашими астролябиями, я подчёркиваю… но все ли слетели с катушек, или как?!

Какой фатум нас остановил? Где Португалия?

Наша учительница португальского языка однажды увлеклась «Лузиадами» и спросила Банана:

– Ты бы хотел жить во времена Камоэнса?

– Не знаю, я никогда не жил в то время.

Училка разозлилась и повернулась к лучшему ученику в классе, очень умному парню-заике, а тот:

– Я… я т… тоже не …зн…..не знаю.

Что это за ответ?! Но они были правы, кто может знать?

Если бы я жил в то время, я бы знал своё дело, я думаю, я бы почти наверняка вышел в море, я говорю, я не знаю, это будет зависеть от многих вещей.

Но потом нас опустили мордой в грязь, и с тех пор мы довольно комфортно увязли в дерьме, не случайно кто-то сказал мне, что наследник окна мануэлино, (чья усадьба, как оказалось, уже принадлежала семье Зэка), был замечен за рулём в горах в ночь грандиозных пожаров, когда был побит национальный рекорд по максимально низкой температуре (31 С° в шесть утра), и он двигался по горам на своём старом мерседесе, как каравелла в огненном море, и кричал всю дорогу шлюхам из «Улья»:

– Хочу, чтобы всё это дерьмо сгорело!!!

У нас могут быть фруктовые магазины в Венесуэле и бакалейные лавки в Южной Африке, ok, может быть даже ресторан со свежими сардинами из Пенише на Аляске, очень хорошо, но что случилось с сагой «Открытия»?

А мне-то что.

Я расскажу о своих открытиях за минуту, если ты пообещаешь не смеяться, но ты задолбаешься слушать, что это за открытия.

Как и любой другой фрик, я путешествую по просторам Интернета. Но я не уверен, что это нормально чатиться с таким количеством странных людей – их всех даже трудно определить (и может быть опасно), что я и делаю в своей комнате. Из окна интерфейса.

Некоторые люди в сети гроша ломаного не стоят, кусок дерьма на двух ногах.

Другие – я даже не против встретиться с ними лично. С непрекращающейся эволюцией поисковых систем ты можешь найти всё, буквально всё, что может быть тебе интересно, к счастью или к сожалению.

С тех пор как я ушёл из дома на рассвете, я перескакиваю с сюжета на сюжет, это напоминает мне о том, то о чём-то другом, последнее возвращает меня к чему-то из прошлого, всё постепенно перемешивается, и, возможно, я потерял понимание того, что важно. Слишком много zapping[14]и слишком мало timing[15]. Я уже преследовал Епископа, а теперь вот Камоэнса! Бедный Камоэнс, после стольких неудачных любовных романов на берегах Тежу и Мондегу, на берегах рек, что текут в Вавилон, он вернулся из Африки одноглазым, потерпел кораблекрушение в Китае, голодал в Лиссабоне, он увидел тёмным след путеводной звёзды.

Правда в том, что прошлое и настоящее, всё это прыгает у меня перед глазами, как пишут тупицы, которые отправляют открытки из своих поездок, и те, кто видят всю жизнь за минуту до смерти.

Что касается будущего, пусть оно наступит, осталось уже немного.

Я общаюсь с японцем по имени Юкио, но он хочет, чтобы его называли Nipom@n или Nipom@niac, это зависит от его настроения. Парень не выходит из дома со школы, потому что у него не все дома. Он всё время сидит в своей комнате, только открывает дверь, чтобы сходить в туалет или занести поднос, оставленный его матерью на полу в коридоре. По фото, которое он мне прислал, он напоминает мне красные потрескавшиеся глаза мыши-альбиноса. Думаю, он плохо адаптировался к капиталистической системе, он мне очень напоминает Кагулу.

Я сказал ему, что у вас там в Японии вся эта безграничная печаль не есть хорошо, not very fine[16], и попытался уговорить его выйти посмотреть на токийских птиц, если в Токио вообще есть птицы, ну, должны быть, как минимум роботизированные. Или рыб, разноцветных рыб явно не хватает в его искусственном ареале обитания, толстых, некрасивых рыб.

«Go forward»[17], «in spite of»[18], – говорила нам учительница Катарина, пока Зэ Карлуш не перерезал ей горло.

Но Nipom@n ответил, что такие случаи, как его, уже изучены, их называют «хикикомори» – современные отшельники, хикикомори могут оставаться дома годами. Утверждают, что их миллион, и поэтому они занимают отдельную нишу в конкурентном японском обществе, так же как девочки в частных школах, которые занимаются проституцией, чтобы самим покупать одежду и мягкие игрушки, пока не найдут себе жениха. Быть хикикомори может быть не очень выгодно, но это уже образ жизни.

Быть алентежцем – это тоже судьба, за которую мы цепляемся обеими руками, или нет?

Но мысль обозвать Кагулу «хикикомори из Алентежу» заставила меня смеяться 17 минут в тот вечер, 17 минут и полбутылки.

Иногда я тоже запираюсь в комнате – своего рода соревнование – чтобы посмотреть, сколько я смогу продержаться. Выхожу только, когда дверь атакуют пришельцы, выдающие себя за моих родителей, я шучу.

В Японии с каждым может произойти банзай. Я подружился с несколькими ребятами, как только они заполучили мой e-mail, потом мессенджер, дальше чат и блог, туда-сюда… они очень удивились, когда узнали, что в Португалии есть река, которая делит её пополам – Тежу – и что над рекой никто себя не убивает, а внизу, то есть за-Тежу – многие приказали долго жить. Они тут же захотели присоединить меня (представь) к их общему договору, через Интернет, very serious[19].

Мы устанавливаем время по Гринвичу: одни убивают себя, глядя как солнце встаёт на горизонте;