Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– О вашем пребывании в клинике нервных заболеваний,– сказал Шляхов.

Манера Иванова держаться обескураживала: не верилось, что перед тобой отпетый преступник.

– Пожалуйста, я готов… Но,– он обаятельно улыбнулся,– далась вам, Олег Петрович, эта клиника… Ну лежал… Сколько врачи предписали… С радикулитом не шутят… Сами не страдали никогда?

– Пока нет.

– Ради Бога, не подумайте, что я вам желаю,– спохватился Иванов.– Пренеприятнейшая штука…

– А вы давно болеете радикулитом?

– Прихватывало давно. Это профессиональное, от спорта. Я ведь имею разряд мастера по борьбе… Но по-настоящему заболел три года назад. Подлечусь – вроде ничего. Но если не убережешься или понервничаешь – все, тут уж хоть кричи.

– У кого лечились?

– У своего участкового врача. В поликлинике.

– А кто вас направил в больницу?

– Точнее будет – направляли… Участковый врач, кто же еще… Я в клинике лежал уже три раза. Можно сказать, родной дом.– Иванов грустно улыбнулся.– Радикулит, как прозвище, пристает раз и навсегда… Кстати, поменьше нервничайте. Врачи говорят, что половина случаев – на нервной почве… Да я и сам убедился на личном опыте.

– И почему же это вы нервничали? – полюбопытствовал Олег Петрович.

– Жизнь теперь такая,– развел руками Иванов.– Сплошные стрессы. Лучше относиться ко всему философски. Помогает. Мир не переделаешь, людям не поможешь. А если и поможешь – тоже зря. Благодарности не дождешься. Только неприятности… Или вы не согласны?

«Да, с ним не соскучишься,– отметил про себя Олег Петрович.– Ишь как разливается. Все время уводит разговор в сторону. Философ».

Он решил перейти к событиям 11 декабря прошлого года.

– Вы, я надеюсь, в чудеса не верите? – Иванов опять продемонстрировал свою обаятельную улыбку.– Раздвоение может быть личности, но не тела… Если я в этот день лежал в палате московской клиники, то как же меня могли видеть в Свердловске?

На это, увы, Шляхов ничего возразить не мог. Он понял: для настоящего допроса Иванова он был еще не готов. Не было фактов, чтобы опровергнуть его алиби…

Он поделился своими впечатлениями с Папахиным, который тоже входил в следственную бригаду Довжука.

– Говоришь, обаятельный мужик,– хмыкнул Александр Владимирович.– Интеллигент… Цветы медсестрам… Это, так сказать, одна сторона медали. Вернее – личина. А вот на самом деле… Послушай, Петрович,– так Папахин обращался к Шляхову наедине,– один эпизод из его уголовной биографии. По этому же делу у нас проходит некто Володин. Дал сегодня интересные показания… Володин занимается спекуляцией антиквариатом, в частности старинными иконами. Так вот, у него кто-то похитил две иконы, каждая из которых стоит двадцать тысяч рублей…

– Иконы украдены из какой-нибудь церкви? – спросил Шляхов.

– Дело в данном случае не в этом… Есть факт: у Володина похитили две иконы. Володин заподозрил в краже одного своего знакомого, Низовского… Тот, конечно, отпирается. Володин решил найти человека, который помог бы ему вернуть иконы. Обратился к кое-кому из своих дружков, таких же дельцов, как и сам. Ему сказали, что это может сделать только Иванов… Их свели. Я имею в виду Иванова и Володина. Иванов пообещал провернуть…

– Интересно,– заметил Шляхов.

– Интересного мало… Грубый бандитский прием… Володин, а также Иванов со своим приятелем Черешней…

– Черешня – кличка? – поинтересовался Олег Петрович.

– Фамилия.

– Уж больно нежная…

– Не дай Бог встретиться с ним, как говорится, в темном переулке,– сказал Папахин.– За ним числится столько краж и разбойных нападений – о-е-ей! Короче говоря, Володин, Иванов и Черешня заманили Низовского на квартиру Володина, пристегнули его наручниками к трубе в ванной комнате и стали допрашивать… Пистолет к виску, а Низовский все же отпирается… Тогда они пригрозили, что наполнят ванну серной кислотой, бросят туда Низовского, растворят до конца и спустят в канализацию… Низовский видит, что с такими, как Иванов и Черешня, шутки плохи. Говорит: берите что хотите, а иконы я не крал… Иванов спокойненько этак заявляет: иконы стоят сорок тысяч, а за то, что сопротивляешься и отнял у нас уже час времени,– с тебя еще двадцать. Штраф…

– Ну и ну! – покрутил головой Шляхов, которому еще не приходилось встречаться с подобным.

– В общем, издевались над Низовским как хотели. Интеллигентный Иванов – больше всех… Кончилось тем, что Низовский написал три расписки по двадцать тысяч. Якобы он должен эти деньги Володину… Эти расписки приобщены к делу… Вот вам и обаятельный Иванов!

– Да-а,– только и мог протянуть Шляхов.

– Это еще что… В прошлом году во время пьянки в ресторане «Русь», это под Москвой, Иванов с дружками настоящий дебош устроили. Со стрельбой из пистолета… Многих обманывала его внешность… Да, а что тебе удалось установить по тому эпизоду?

– Пока не густо,– признался Шляхов.– На допросе Иванов повторил, что лечился в своей районной поликлинике. И якобы направление на стационарное лечение в больницу получил от своего участкового врача… Был я в той поликлинике. Там даже карточки на Иванова нет.

– Как нет?-переспросил Папахин.

– Не нашли, и все. Видимо, Иванов наврал.

Папахин помолчал.

– А знаешь, я на днях записался к зубному,– сказал он.– Искали, искали в регистратуре мою карточку – как сквозь землю провалилась. Новую выписали. Так что бывает,– развел руками Папахин.– С выводами не торопись.

– Но я говорил с невропатологами районной поликлиники. Никто Иванова не помнит. Не обращался… И направления в клинике я никакого не нашел… Остальное оформлено все чин по чину… Прямо ребус какой-то.

– Вот и разгадывай,– усмехнулся Папахин и серьезно добавил: – Ищи кончик ниточки. Только аккуратнее. Это целый коллектив… Врачи!…

Папахин мог и не напоминать Шляхову насчет врачей. Сам Олег Петрович, как, наверное, и многие, относился с большим уважением к людям в белых халатах, к их профессии. И не потому, что его жена врач. Когда нам плохо, мы идем к ним. А идти к доктору без доверия нельзя. Где доверие, там уважение. За их нелегкий труд, за ту ответственность, какую они берут на себя, борясь за наше здоровье, а зачастую и жизнь.

Вот почему, расследуя эпизод с Ивановым, Шляхов отлично понимал, с какой деликатностью он должен вести себя в клинике. И, хотя речь шла об опасном преступнике, любое подозрение, которое он мог своими действиями навлечь на кого-нибудь из медперсонала, было бы непростительным. Следователь не имел права допустить это.

Он решил получше присмотреться к людям, работающим в мужском неврологическом отделении.

Первое, на что обратил внимание Шляхов, посещая клинику, были переполненные палаты. Более того, несколько больных лежало прямо в коридоре. Мест явно не хватало.

Завотделением Лукина пожаловалась следователю:

– К сожалению, наши возможности ограничены. Госпитализируем только тяжело больных. Тем, кому полегче, приходится ждать…

Шляхов вспомнил свой первый визит сюда, сетования посетительницы, которую встретил в приемной директора. И еще подумал: нелегко директору. При всем желании, наверное, всех уважить нельзя. Поэтому и пишут, и ходят по высоким инстанциям…

Когда Олег Петрович вызвал на допрос старшую медсестру мужского неврологического отделения Зинаиду Сидоровну Носову, она тоже начала с больного вопроса:

– Хлопот у нас, конечно, хоть отбавляй. И все почему? Народу кладут больше, чем коек в палатах. Вот и крутишься целый день. И больные тяжелые. Многие не ходячие…

Носовой было пятьдесят лет. У нее крупные грубоватые черты лица и жидкие кудряшки на голове. В отделении она работала пятнадцать лет.

– Иванова помните? – спросил следователь.

– А как же,– ответила старшая медсестра.– Очень даже хорошо помню… Он у нас за последние два года три раза лечился.

– Что вы можете сказать о последнем его пребывании?– задал вопрос следователь.– Когда лег в больницу? Когда выписался?

– Точной даты не помню. Столько времени прошло… Положили его последний раз в ноябре прошлого года, а выписали в январе этого.

– Тяжелое было состояние?

Носова пожала плечами:

– У нас по пустякам не прохлаждаются. Если посчитали нужным положить, значит, нуждался… Спросите врачей.

– А вы как считаете?

– Наше дело маленькое…

Шляхова удивила ее осторожность:

– Но Иванов был ходячий?

– В общем-то да.

«Снова неопределенность»,– отметил про себя следователь.

– Значит, гулял… Мог выйти на улицу…– Олег Петрович как бы рассуждал про себя.

– По отделению ходил,– подтвердила Носова.– А вот насчет улицы не знаю.

– А не отлучался из клиники? – продолжал следователь.– Ну, на день, два?… В частности, 11 декабря прошлого года?