Случайный рыцарь - Николь Сноу

– Дрейк…

– Держись и слушай. Пожалуйста.

Настороженное выражение меняется, она готова бросить спорить.

– Во-первых, Джон обдумывал все пару лет. Это не какой-то легкомысленный план, созданный в последнюю секунду. И нет, он не впал в старческий маразм. – Я передаю ей папку. – Вплоть до его первого сердечного приступа он и не подозревал, что его время на исходе. И только узнав диагноз, он приступил к его воплощению.

Она смотрит вниз, открывает папку и качает головой.

– Я до сих пор не понимаю. К чему все это? Зачем нужно было придумывать такое… экстремальное решение?

– Потому что он знал, что, как только умрет, сюда слетятся стервятники. – Я стараюсь произнести это так, чтобы не испугать ее, но, черт побери, голос выдает беспокойство.

– Мои родители?

Она смотрит на меня и часто моргает.

Ох, если бы.

Я разворачиваю стул спинкой вперед и сажусь на него верхом, мне, черт возьми, нужен какой-то барьер, хоть условная преграда между нами. Бедра до сих пор горят от прикосновения ее ноги.

– Говоря по правде, Белла, твои родители – только половина проблемы. Джон знал, что будут и другие.

– Типа? Вот этих вот из «Юпитер Ойл»?

Она так наивна. Господи боже. Борюсь с желанием яростно потереть лицо. Тот, кто считает, что неведение – благо, не лжет, и я, возможно, не готов прямо сейчас рассказать все грязные подробности. Девушка медленно кладет папку на стол и открывает ее.

– Я, конечно, понимаю, что надо быть начеку и все такое, но… брак? В самом деле? Как это должно защитить меня от чего-либо?

Я знаю, на что она смотрит. Брачный контракт, скрепленный зажимом с завещанием, в том виде, как его дал Шеридан.

Протягиваю руку над спинкой стула, беру контракт, раскрепляю страницы и даю нужные листы.

– Это временно. На шесть месяцев. Может быть, меньше, если повезет. Как только мы все уладим, нас разведут. Все указано непосредственно в контракте. Неоспариваемый развод. Легче легкого. Я не получу ничего, кроме того, что было у меня на момент заключения брака и смерти Джона.

Она слушает. Спасибо, господи, хоть за такую поблажку.

– Милая, ты, конечно, симпатичная и все такое, но поверь – я не собираюсь быть связанным с тобой брачными узами или требовать то, что не принадлежит по праву. Я претендую на свою зарплату и выходное пособие, которое пообещал Джон, ни центом больше. И я бы хотел, чтобы ты поверила в это.

Белла не отвечает, просто быстро читает документ и кивает. Каждая строчка свидетельствует об истинности сказанного мной.

– Хм, ну, может, ты и говоришь мне правду. Возможно. Но в таком случае как ты объяснишь завещание? Мое завещание.

– Завещания. Во множественном числе. – Я протягиваю руку и раскрепляю два завещания. – Твое и мое. Если ты умрешь, все достанется мне и шерифу Уоллесу, законным попечителям Фонда Джона. Если же оба, все унаследует Даллас, штат Северная Дакота, и только Уоллес будет иметь право следить за распределением средств. Он хороший человек, и я уверен, что он сделает все правильно и в интересах города.

Она хмурится.

– Что, если ты умрешь, а я – нет?

– К тому времени мы разведемся, так что все права перейдут к тому, кого ты укажешь, за исключением твоих родителей. Но в течение ближайших месяцев я совершенно точно не планирую отправляться на тот свет.

– А если к тому времени мы еще не разведемся? – сухо повторяет она, беря в руки мое завещание и просматривая его. – Если мы не справимся с чем-то и по нелепой случайности ты просто… ну, ты понимаешь?

Я точно могу назвать мгновение, когда она читает ответ на свой вопрос.

– О. Тогда все переходит во владение города, в Фонд Джона Рида, с шерифом Уоллесом, наблюдающим за этим. Как ты и сказал. – Она всхлипывает, кладет документы. – Господи. Дед действительно предусмотрел все?

– Бинго, – киваю я. – Джон не хотел оставлять после себя незаконченные дела.

Она резко выдыхает.

– Незаконченные дела? Ты имеешь в виду, что он не хотел, чтобы моим родителям что-то досталось? Я знала, что между ними нет особой любви, но это… – Она складывает страницы завещания и проводит рукой по волосам. – Я никогда не думала, что он так сильно их ненавидит.

– Он не ненавидел их. Не совсем, я имею в виду. Но он чертовски хорошо знал, в ком, вернее, в чем заключается их самая большая любовь. Если бы он оставил им хоть малейшую лазейку прибрать к рукам его состояние, они бы оставили в дураках и тебя, и Даллас. – Я не хочу причинять ей еще больше боли, но ей нужна правда. – Джона ужасала их мелочность и алчность, и он переживал, что их жадность и желание жить как сверхбогатые люди окажутся сильнее чувств к дочери. И он сказал, что они пойдут, возможно, на нечто мерзкое и гадкое, лишь бы сохранить постоянный доход.

Ее лицо бледнеет.

– Погоди. Он думал, что они убьют меня?

Я не знаю, предполагал ли Джон такое.

– Нет, такого он никогда не говорил. Полагаю, он, как и я, вряд ли верил, что все может зайти настолько далеко. – У меня не хватает смелости упомянуть других, совершенно точно готовых убить за это состояние. Не сейчас, когда она смотрит на меня широко распахнутыми и доверчивыми зелеными глазами. Она верит мне, по крайней мере до некоторой степени, и я не могу позволить себе потерять эту связь, напугав ее до безумия. Кладу руку на завещание и, наклонившись, устанавливаю зрительный контакт.

– Но если бы Джон не организовал все это, а ты бы умерла, то родители остались бы твоими прямыми наследниками. Все, что ты унаследовала от деда, перешло бы к ним. Вот чего Джон не мог вынести. И именно поэтому он вынужден был прикрыть тебя, связав узами брака со мной.

– Черт. Они действительно могли бы продать все, если бы хотели… – Пальцы, которые она прижимает к губам, дрожат.

И меня пронизывает невыносимая потребность дотронуться до нее. Положив руку на ее здоровое обнаженное колено, я осторожно сжимаю его, не обращая внимания на то, как моя ладонь горит от единственного простого прикосновения.

– Ты и твоя безопасность всегда были главной заботой Джона. И независимо от того, поверила ли ты мне сегодня или нет, ты должна верить. Он любил тебя, Белла. Любил так сильно, как некоторые люди никогда не смогут.

Она качает головой, смаргивая с глаз слезы.