Холодный счет - Владимир Григорьевич Колычев

– Я не убивал! – мотнул головой Вологдин, ошарашенно глядя на Севастьяна, как будто он только сейчас понял, что его могут привлечь за убийство.

– С кем ты дрался? С Лешкой? Где живет?

Алексей Столяров жил неподалеку, на улице Свободы. В то время как сам Вологдин жил на улице Октябрьской, по другую сторону от парка. И все остальные из их компании – Колька, Мишка, Верка – жили в районе Октябрьской. Одна только потерпевшая Алла Горохова проживала по соседству со Столяровым.

– А все же из-за чего подрались? – по пути к улице Свободы спросил Севастьян.

В машину он садиться не стал, до нужного места недалеко, Парковая, проулок, а там и улица Свободы, дом восемнадцать. Алла жила там же, но в седьмом доме, чуть дальше, чем Столяров.

– Может, из-за Аллы?

– Да, видос там один смотрели, мне понравилось, Лешке – нет. Но, в общем, да, из-за Аллы. Он сам к ней когда-то клеился, а она меня выбрала.

Столяров из дома вышел не сразу. Сначала появилась мать, только затем он. Сонный, потерянный, подошел к калитке, зевнул, перегаром так пахнуло, хоть святых выноси. А перегар водочный.

– Что пил, Алексей? – спросил Севастьян, раскрывая перед его носом «корочки».

– То, что и все, – букой глянув на Вологдина, буркнул парень.

Похоже, он думал, что полиция интересуется им из-за драки. Презрение во взгляде, обида, но страха немного. Ровно столько, на сколько тянул штраф за драку.

– Пиво, джин… А водка? Дома добавил?

– Слегка… А что?

Парень он взрослый, лет двадцати, не меньше, вполне имеет право выпить водки, тем более дома.

– А домой когда пошел?

Оказалось, что домой Столяров отправился почти в районе пяти утра. И Алла с ним пошла, но еще на Парковой остановилась, сказала, что еще немного на скамейке побудет.

– И вернулась в парк? – спросил Севастьян.

– А я дальше пошел, – кивнул Столяров.

– Шел, шел, а потом вернулся. И навстречу Алла!

– Не возвращался я! – мотнул головой парень.

– Тогда кто Аллу задушил?

– Я откуда знаю… Что?! – встрепенулся Столяров и с отвисшей челюстью глянул на Вологдина. Тот закивал.

– Как это задушили?

– Прихожу, а она лежит. И полиция. – Вологдин взглядом указал на Севастьяна.

– Да нет!

– Вы в этой куртке возвращались из парка? – спросил Севастьян.

Столяров кивнул. И куртка, и джинсы на нем те же, в которых он проводил время в парке. Сейчас на ногах тапки, но Севастьян не поленился зайти в дом, а там, в прихожей, валялись снятые наспех кроссовки со свежими следами грунта на них. Севастьян сунул их в пакет и забрал с собой. А Столярову пришлось надеть калоши, больше ничего другого под рукой не оказалось.

К месту преступления Севастьян доставил обоих подозреваемых. Группа уже подъехала, следователь, правда, пока полицейский, за оперуполномоченного Пасечник, криминалист Королев вынимал из своего чемоданчика номерки.

– А ты что здесь делаешь, Крюков? – громко, чтобы все слышали, спросил Пасечник.

– Подозреваемых в отдел надо. – Севастьян смотрел на криминалиста. – Одежду, обувь на исследование. У потерпевшей срезы с ногтей взять, может, образцы тканей или даже эпителия найдем.

– Ты так и не ответил на вопрос, Крюков!

– Все, нет меня уже здесь! Алиби пойду собирать. Для себя. – Севастьян понимал, что ему здесь не место. Еще немного, и он ударит Пасечника. Сколько ж можно гадить прямо в глаза?

– Алиби не собирают, алиби заявляют!

– В моем случае собрать надо. По частям. В половине четвертого я вернулся в город, есть свидетель. В половине пятого я был у Жукова, он меня видел. В течение часа добирался до Загоровска, пробил колесо, ставил запаску. Мимо проезжали машины, видели меня, номера я записал.

– Зачем ты записывал номера, Крюков? – ехидно спросил Пасечник.

– А затем, что нутром чувствовал, новое убийство будет! – Севастьян угрожающе надвинулся на него. – А такие, как ты, безродные, носом тыкать будут!

– Кто это безродный?

– Ты, Андрей Кириллович, ты! Я не знаю, где твоя родня! Где угодно! Но не в полиции! Чужие мы здесь для тебя!..

– Ты чужой! – взвился Пасечник.

Королев предусмотрительно встал между ними, а то ведь и до драки могло дойти на глазах у патрульных, подозреваемых и свидетелей.

Севастьян хотел послать начальника подальше, но вспомнил свой разговор с Миловановым. Его уже считают сумасшедшим, а он своей выходкой только подтвердит это. Прикусив язык, Севастьян повернул к своей машине. Все равно, что будет с подозреваемыми, если Пасечник сочтет нужным отпустить их, пусть. А он сочтет, потому что подозреваемый у него только один.

– Крюков! – крикнул Пасечник.

– Я в отпуске!

Севастьян сел в машину, закурил, глубоко затянулся. Руки дрожали, нельзя сейчас ехать, подождать нужно, когда волнение спадет.

Милованов считал его сумасшедшим. Возможно, так оно и есть. Может, это он и убил Горохову. И чтобы убедить себя в обратном, нужно будет отработать все машины, водители которых могли видеть, как он менял запаску. Но начнет Севастьян с Канареева. Кто-то же должен подтвердить, что до двадцати минут четвертого Севастьян просто не мог находиться в городе. В принципе, для следствия это не так уж и важно, поскольку убийство произошло уже после его появления в Старозаводске. Но Севастьян хотел знать, что Канареев не плод его воображения.

Кстати, а где Милованов?

Судмедэксперт подъехал, а представителя Следственного комитета все нет и нет. Понятно, что сегодня может дежурить кто-то другой, но почему нет никого? Может, все-таки Милованов дежурит. Может, не способен он прибыть, потому как Горохова, умирая, исцарапала ему лицо. И это может показаться странным.

Милованов не появлялся, да Севастьян и не думал его ждать. Отправился к Канарееву, поднимаясь по лестнице, глянул на закрашенную надпись. Это насколько же обозлился мужик, что бывшую жену кошкой драной выставил, да так, что все об этом узнали.

Дверь открыл Канареев, сонный, глаза как щелки. Сначала один глаз разодрал, на Севастьяна глянул, затем другой, на часы посмотрел. Рань, а он приперся. Спать еще и спать, тем более что отпуск.

А засыпал Канареев с мокрыми волосами. Вернулся домой, принял душ, а потом уже завалился спать. Волосы высыхали на подушке под головой, оттого и топорщились вихрами. А высохнуть успели, видно, спал он долго. Быстро принял душ, быстро лег, а чего тянуть?

– Поговорим? – спросил Севастьян, внимательно глядя на мужчину.

Канареев, похоже, признал его, не таращился удивленно, как если бы не знал, кто пришел и зачем пришел. Значит, виделись они уже сегодня. А если нет?..

– Случилось что?

– Случилось,