Холодный счет - Владимир Григорьевич Колычев

– Девушку?! – Канареев дернулся, хотел обернуться, глянуть, на месте ли жена.

Но сам же удержал себя, осознавая собственную глупость. Если он только что обнимал жену, как ее мог кто-то задушить? Но факт, первым делом он подумал о жене. Сначала о ней, потом уже о ком-то другом.

– Аллу Горохову.

– Харитонов?

– Не знаю.

– А кто такая Алла Горохова?

– Домой очень поздно возвращалась. Или очень рано.

– Я могу чем-то помочь? – Канареев, казалось, не понимал, что нужно Севастьяну.

Не мог ему помочь, поэтому испытывал нечто сравнимое с угрызениями совести. И хотел бы помочь, да нечем.

– Давай, расскажешь, откуда и с кем сегодня возвращался. Скажешь, что я за тобой ехал до самого твоего дома.

– Зачем?

– А вдруг это ты Горохову убил! – предположил Севастьян.

– Я?! – шарахнулся от него Канареев.

– Алиби будет!

– Меня что, теперь всегда подозревать будут? – Голос у мужика задрожал от обиды и отчаяния. – Из-за того, что я Харитонова убить хотел?

– Алиби у тебя. До половины четвертого.

– А убили когда?

– Не знаешь? – на всякий случай спросил Севастьян.

– Откуда?

– Давай!

Севастьян достал телефон, включил на нем функцию диктофона, Канареев собрался, сосредоточился и заговорил. А протокол допроса пусть составляют те, кто сомневается в невиновности капитана Крюкова.

Из машины Севастьян позвонил старому знакомому из группы дорожно-патрульной службы, узнал по номерам машин их владельцев. Владелец одной из них проживал неподалеку в Загоровске, к нему Севастьян и отправился. И ведь не ошибся, Андреев Игорь Павлович видел, как он менял колесо, причем примерно в то время, когда убили Горохову.

И к Ирине заехал. Муж уже укатил на работу, а она еще только собиралась. И оделась уже, и накрасилась, осталось в машину сесть.

– На работу? – спросил он.

– Нет, на свидание! С тобой!.. Сейчас лапти надену! – съязвила она.

– Сегодня снова женщину убили. Задушили. Алла Горохова, двадцать четыре года.

– Задушили? – изумилась Ирина. – Кто?

– Спроси когда.

– Когда?

– В районе четырех утра. Я в это время колесо менял. К вам ехал. И Жукова видел. В половине пятого. Он убить не мог.

– Жуков не мог? Ты что, спятил?!

– И я не мог. Потому что вы меня видели… Видели же?

– Ну видели.

– И видеокамера у вас установлена.

– Установлена.

– Я запись сниму? – Севастьян кивнул на дом, где находился сервер. – И Жукову алиби, и мне.

– Тебе алиби!.. Милованов тебя подозревает!

– Он тебе говорил?

– Намекал… Что у тебя не все дома! – Ирина постучала пальцем по виску.

– Я правда с бутылкой к тебе вчера выходил? Только честно!

– Не знаю. Мне показалось, что да.

– Или, может, все-таки с пультом?

– Может, и пультом… Но я подумала… Мне показалось, что водка.

– Так показалось или подумала?

– Крюков, отвали!

– И перегаром от меня вчера разило?

– Ну, не так чтобы очень…

– Может, совсем не разило?.. Может, это Милованов попросил тебя соврать?

– Да не просил он ничего!.. Отвали, сказала!

– Ладно, сдашь запись, и давай на работу… Я провожу… – немного подумав, сказал Севастьян.

Ирину он провожал на машине. Она заехала на территорию комбината, а он отправился в город. Где ничего хорошего его не ждало.

16

Суббота, 13 июня

Брови густые, кустистые, с проседью. Глаза глубоко посаженные, взгляд как будто издалека. И как будто из-за кустов. Издалека, но в упор, Брызгалов умел так смотреть.

Крупный он мужчина, крепкий, черты лица грубые, но не отталкивающие. И в целом он производил впечатление человека спокойного, прямодушного, рассудительного.

– Алиби собрал – это хорошо, – сказал полковник. – Плохо, что тебе приходится выкручиваться.

– Ну так все против меня. С Лизой встречался, на Татьяне жениться собрался. Но и с Ольгой знаком был, по долгу службы.

– Но ты никого ничего?

– Вот видите, и вы мне не верите, Николай Степанович. Потому и выкручиваюсь.

– Собирать факты, устанавливающие алиби, ты начал еще до того, как погибла эта… Горохова.

– Милованов отправил меня на озеро, за Харитоновым. Но Харитонова на озере не было, вот я и подумал, вдруг он снова кого-то захочет убить. А я на озере. Один. Алиби нет.

– И в половине четвертого вернулся в город.

– А Горохову убили в четыре.

– Плюс-минус полчаса. Ты хоть понимаешь, что попадаешь в эти полчаса?

– Труп недавний, внутреннее исследование трупа даст более точный результат. И покажет время, когда я менял колесо.

– Это, конечно, хорошо, что ты подозреваемых установил. Плохо, что сам на экспертизу не явился. Исследование одежды, обуви…

– Какой обуви, я же там натоптал.

– А вот это плохо, что ты натоптал, – цокнул языком Брызгалов. – Ты вообще не должен был быть на месте преступления.

– Да Веревкин зачем-то сирену врубил. А я уже на измене был. Как чувствовал, что-то случится.

– Случилось… Горохову задушили, а если маньяк?

– Маньяк уже, я так понял, установлен, – мрачно усмехнулся Севастьян.

– А напрасно ерничаешь, Крюков! Напрасно!.. Милованов мне все подробно изложил.

– Значит, все-таки Милованов?

– Да, Милованов. Собирает факты, по папочкам раскладывает, анализирует… И не верит, что ты можешь убить… И я не верю… Но скажу прямо, дело твое дрянь. Скажи спасибо, что Харитонов сбежал. Фактически признал свою вину. Харитонов у нас главный подозреваемый. Но и ты все понимаешь, крутишься как уж на сковородке…

– Кручусь, – кивнул Севастьян. – Как белка в колесе. Чтобы найти настоящего убийцу. Когда-нибудь колесо откроется, и я выскочу из него. Прямо на убийцу.

– Когда-нибудь, – усмехнулся Брызгалов. – А пока давай домой, и сиди там, не отсвечивай. Пока тебя не изолировали от общества. Под ногами крутишься, следствию мешаешь.

Севастьян кивнул. Алиби у него, увы, ненадежное, шаткое, Брызгалов это понимал. И мог закрыть прямо сейчас. Так что лучше не возникать. Домой так домой… Но ненадолго. Не сможет Севастьян сидеть сложа руки, когда такое творится. Браслет ему на ногу надевать не станут, дома он или нет, никто не проконтролирует. Главное, под ногами у следствия не путаться, держаться от него подальше, но идти параллельным курсом.

Браслет действительно надевать не стали, даже ключи от машины не отобрали. Севастьян вернулся домой, установил мини-камеру в прихожей, включил на запись. Если вдруг произойдет убийство, он был дома. Увы, но без алиби в его положении никак. Установил запись, набрал горячей воды в ванную, напарился и завалился спать. Замотался он этой ночью.

Заснуть долго не удавалось, то Лиза на ум придет, то Татьяна, Ольга руками долго махала, убеждая Севастьяна в том, что живет с Харитоновым по любви. И Алла Горохова засмеялась, глядя на Севастьяна. Не хочет она с ним гулять по улице Свободы, и не надо ее душить