Холодный счет - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Товарищ майор, с вами все в порядке? – Веревкин подозрительно смотрел на Севастьяна.
В уголовный розыск он так и не перешел, но младшего лейтенанта получил. Это его экипаж вызвали на место происшествия. Севастьян ехал домой, услышал сирену, в груди что-то екнуло, он поехал на звук. И не ошибся. В сквере за Домом культуры обнаружили труп молодой женщины. На лице застывшая гримаса ужаса, глаза открыты, курточка распахнута, платье задрано, но колготки не спущены. Зато сережки из ушей вырваны, с мясом, знакомый почерк. И сумочки нет. Возможно, убийца унес ее с собой. Труп еще теплый, не успел остыть.
– Да что-то замутило. – Севастьян приложил руку к груди.
Ну да, плохо стало, вот и глянул в сторону своей машины – в поисках места, куда можно срыгнуть. Вроде бы убедительный ответ, но Веревкин смотрел на Севастьяна с подозрением. А у него, честно говоря, возникло желание заглянуть к женщине под юбку. Как тогда, на улице Красина, куда они прибыли вместе с Веревкиным. Чисто профессиональное желание, хотелось знать, пытался ли преступник стянуть с жертвы колготки. А может, Севастьяну просто хотелось заглянуть к женщине под юбку? Может, у него на самом деле извращенные наклонности? Осложненные алкогольным психозом.
– Ну да, бывает, – пожал плечами Веревкин.
– Вы зачем сирену врубили? – недовольно глянул на него Севастьян. – Кто-то ехать мешал?
– Да нет.
– И надо было вам… Так бы проехал мимо… – Севастьян махнул рукой в сторону своей улицы.
И поморщился, осознавая уже не новую, но непривычную пока для себя реальность. Оправдываться ему приходится, обосновывать свои действия. Действительно, а почему он оказался на месте преступления в свободное от службы время? Уж не потому ли, что сам убил?.. И перед Веревкиным оправдываться приходится, и перед самим собой. Перед глазами плывет, в голове гудит, и ужасно хочется выпить.
– Ну вы же все равно в отпуске.
– Есть только один отпуск, из которого нельзя вернуться… Кто это у нас уже никогда не вернется из отпуска?
К трупу они подошли практически одновременно, только что, сначала патрульные, за ними Севастьян. Машины стояли на дороге метрах в десяти, от них к трупу вела тротуарная дорожка, чуть дальше вглубь парка скамейки, у ближайшей переполненная урна, коробки, похоже, от пиццы, банки валяются – пиво, джин с тоником, кажется. Компания гуляла, большая или просто много выпили, нужно разбираться. От Дома культуры к ним спешила женщина с высокой прической и в теплой кофте с оттянутыми карманами. Она ежилась, давая понять, что утро нетеплое и недоброе. Веревкин уже позвонил в отдел, действительно, труп есть, вызов не ложный, но группу еще ждать и ждать.
Севастьян хлопнул себя по карманам, резиновых перчаток нет. Он выразительно глянул на Веревкина, тот в ответ подозрительно покосился на него. Уж не собирается ли он лезть куда не надо. Но резиновые перчатки достал.
Севастьян под юбку не полез, всего лишь ощупал карманы куртки, в одном нагрудном нашел пару смятых рекламных буклетиков, а в другом – карточку сбербанка на имя некоего Ивана Вологдина.
– Это я в полицию звонила, – останавливаясь, сказала женщина. – Ландышева Елена Васильевна, ночной дежурный в Доме культуры.
– Как вы увидели тело?
Севастьян сунул пальцы в боковой карман и вынул оттуда тюбик губной помады.
– В половине пятого вышла глянуть, увидела труп, вернулась, позвонила.
– А глянуть на что ходили?
Из другого бокового кармана Севастьян вытащил смятый носовой платок с кровью на нем. Вернул на место, криминалист пусть изымает, по всей форме.
– Ну так всю ночь куролесили, под утро только и разошлись.
– Эти? – Севастьян кивком указал на скамейку.
– Да… Вышла посмотреть, все ли там нормально.
В боковом кармане куртки он нашел запечатанный квадратик презерватива.
– После того как ушли, посмотреть решили… Это ваша территория, вы за порядок отвечаете? – Севастьян кивком указал на переполненную урну.
– Да нет.
– А зачем тогда вышли? Может, что-то видели? Дрались, бегали, может, девушка кричала?
– Да нет, спокойно было… Ну, относительно спокойно, сидели, выпивали. Парни, девчонки… Дискотеки сегодня нет, податься некуда…
– Вы кого-нибудь знаете из этих «податься некуда»? – спросил Севастьян.
Он уже понял, что по документам имя жертвы не установить.
– Товарищ майор!
Веревкин указывал на парня, который шел по дорожке от главной парковой аллеи. Взлохмаченный, помятый, лицо припухшее, взгляд воспаленный, но не шатается, шаг твердый, хотя походка неуверенная. Он не сводил взгляда с покойной, челюсть с каждым шагом отвисала все сильнее. Севастьян обратил внимание на его нос, спинка распухла и поблескивала, отливая синевой. Похоже, по сопатке кто-то совсем недавно настучал. А кто-то платок свой носовой дал – кровь остановить. А потом обратно в карман положил.
Веревкин встал у него на пути, но Севастьян, положив руку ему на плечо, велел отойти в сторону. Метрах в трех от покойной парень споткнулся на ровном месте, равновесие удержал, но все равно присел на корточки и обхватил руками голову. Рот открыл, как будто хотел, но не мог закричать.
– Иван Вологдин? – спросил Севастьян.
Парень вздрогнул, услышав его голос, поднялся, повернулся к нему. Открытый рот искривлен, в глазах испуг.
Севастьян повторил свой вопрос, парень кивнул. Да, он и есть Иван Вологдин.
– Где вы находились в половине пятого утра?
– Дома. Ушел уже.
– Откуда?
– Здесь сидели… А что с Аллой? Она что, мертвая?
– Откуда вы пошли домой? И когда?
– Ну, сидели здесь, отдыхали…
– С кем вы подрались?
– С Лешкой.
– Причина?
– Да слово за слово…
– Лешка разбил вам нос? Алла дала вам платок.
– Да…
– Дальше что?
– Да ничего…
– Почему платок снова оказался у нее?
– Она забрала…
– Ей так важен был этот платок?
– Да нет, это я повел себя… ну, может, и неправильно… Что-то сказал ей, она вырвала платок.
– Вы набросились на нее, стали душить?
– Да нет же!.. Пацаны были, все видели, что я ушел! Психанул, ушел!.. Колька был, Мишка, Лешка, Верка… Все видели!
– Когда вы ушли?
– Светло уже было… Где-то в начале четвертого.
– Вы ушли, Алла осталась?
– Все остались.
– В половине четвертого уже никого не было, – сказала Ландышева. – Я выглянула, никого.
– Так в половине четвертого или в половине пятого? – Севастьян внимательно посмотрел на нее.
– Я вышла в половине пятого. А в половине четвертого просто выглянула. Не было никого.
– Рано для половины четвертого, – пожал плечами Севастьян.
Труп еще совсем теплый был, когда они подъехали.
