Кукольный Дом (СИ) - "kisvatera."

— Подожди, хочешь сказать, полиция не знает, что здесь продают девушек? — Я широко распахнула глаза.

— Не совсем так. С точки зрения закона, это всё грамотно предоставлено и приукрашено с нашей стороны, поэтому полиция и не имеет претензий и не лезет к нам с проверками.

— Звучит ужасно! — Меня на мгновение охватывает гнев от этой несправедливости.

— Но ведь здесь не так уж и ужасно на самом деле, согласись. Явно лучше, чем с матерью-алкоголичкой на улице.

Он пытается улыбнуться не самой удачной своей шутке-сравнению, а я, если честно, даже не знаю, что на самом деле хуже.

— Стой… а как ты понял, где я? Как смог найти меня тогда? — Этот вопрос осеняет меня так внезапно, что я даже чувствую неловкость, как вообще могла не спросить этого раньше.

— Я хотел навестить тебя после конной прогулки, узнать о твоих впечатлениях, — его улыбка слишком ярко выражает грусть, — но в твоей комнате меня встретила лишь пустота. Ждал около двери, и ты всё равно никак не появлялась. А потом случайно пересёкся с Уиспелом, он мне всё рассказал, тогда-то пазл в голове и сложился, — Кристофер зажмурился и качнул головой, будто отгоняя болезненное воспоминание. — Ричардсон, конечно, напрягся из-за моего интереса к тебе, но мне удалось убедить его, что это был, скорее, какой-то своеобразный братский инстинкт, ведь именно я привёл тебя сюда. Так что директор быстро выбросил из головы свои подозрения и лишь поблагодарил меня за бдительность.

Я понимаю, что мы говорим о девушке, которая пыталась убить меня, но какое-то неприятное, дотошное чувство скребётся внутри, говоря, что звучит это всё равно зверски. Они так наплевательски раскидываются человеческими жизнями, будто каждой из них грош цена.

По мере течения разговора враждебность Кристофера сходила на нет, но напряжение всё равно значительно ощущалось.

— Аманда сказала мне кое-что ещё… — решаюсь я наконец на главный вопрос, стараясь унять волнительную дрожь и сжимая мужскую руку сильнее.

— Что именно? — Серьёзное выражение лица снова к нему вернулось.

— В общем… — опускаю взгляд в пол, — она обмолвилась, что у тебя есть какой-то необычный отбор девушек, по определённым критериям. Что она всегда пыталась тебе угодить и старалась быть самой лучшей, иначе бы ты даже не стал обращать на неё внимания.

Повисла неловкая пауза, которая так и давила на мои плечи, а я не могла поднять глаз, чтобы увидеть реакцию Нойла. Но вдруг он начинает смеяться, и это то, чего я ожидаю вообще в последний момент, поэтому тут же поднимаю голову.

— Маленькая мисс, надеюсь, ты не поверила этой чепухе? — К нему наконец вернулась лучезарная, искренняя улыбка, а у меня будто камень с души упал.

— Она просто… была слишком убедительна, — смущённо отвечаю в своё оправдание.

Кристофер делает шаг навстречу ко мне и заключает в свои мягкие объятия, я тут же таю от ощущения его тепла и запаха тела.

— Она это говорила явно для того, чтобы надломить тебя ещё больше, чтобы ты потеряла концентрацию внимания. Конечно, это всё неправда, я бы никогда так не смог поступить. Мне кажется, ты могла сделать правильный вывод хотя бы из того факта, как я отношусь к тебе. Ты веришь мне? — Он буквально шепчет эти слова, хотя мы абсолютно одни в большом танцевальном зале, и гладит мои волосы.

— Да.

И миллион раз да. Действительно, почему я вообще допустила мысль о том, что Аманда говорила правду? С точки зрения логики, это звучало совсем неправдоподобно. Просто, видимо, позволила ей запудрить себе мозги в стрессовой обстановке. От того, что мы поговорили об этом, мне стало значительно легче.

— Фели, совсем скоро у меня начнётся занятие. И у тебя, по всей видимости, тоже. Поэтому, как бы я этого не хотел, но нам придётся сейчас расстаться, — в этот момент хореограф отстраняется.

— Подожди, а что нам делать с конкурсом? — Как вспышкой осеняет меня. — Директор сказал, что он будет проходить меньше, чем через неделю. Как я успею выучить какой-то танец за такой короткий промежуток?

— Не волнуйся, мы не будем пытаться выучить что-то сложное, поставим танец на уже изученных движениях. Это будет просто, но по-своему прекрасно, — он вновь улыбался так, будто всего предыдущего разговора вовсе не было. — Приходи ко мне сегодня после семи, будем организовывать вечерние внеурочные тренировки ради конкурса.

— А мистер Ричардсон не будет против?..

— С ним я улажу вопрос, не переживай. А теперь беги на урок.

Юноша легонько подтолкнул меня в сторону двери, и я послушно направилась к ней. Вот только у самого выхода вновь останавливаюсь. Есть кое-что ещё, о чём я просто обязана сказать, не должна утаивать. Он должен знать об этом. Поворачиваю голову в сторону хореографа.

— Кристофер…

— Да? — Он тоже вновь устремляет своё внимание на меня.

— Это был Генри, — произношу всего три слова, ощущая внутри неоднозначные чувства, ведь сама окончательно не разобралась в ситуации. Но почему-то твёрдо уверена в своей правоте.

— О чём ты? — Вопросительно хмурится.

— Это он лишил Аманду невинности. Она специально соблазнила его. Это был план, чтобы вернуться в «Кукольный Дом», — делаю паузу, а потом с горечью поправляю себя же. — Чтобы вернуться к тебе.

Кристофер был настолько ошарашен, что первые секунды не мог вымолвить ни слова в ответ. Пройдясь ладонью по лицу, словно сбрасывая с себя последние капли удивления и слабости, он снова с серьёзностью, но уже более мягкой, смотрит на меня, переваривая услышанное.

— Спасибо, что рассказала мне.

Юноша благодарно кивает, а я лишь поджимаю губы и быстро выхожу из класса хореографии. Как только оказываюсь в коридоре, делаю глубоких вдох и медленный выдох, вместе с которым избавляюсь от всех окончательных неприятных мыслей. Я так счастлива, что всё наконец разрешилось, я узнала ответы на главные, мучавшие вопросы и теперь чувствую себя так легко, словно пёрышко. Мимолётное дуновение, и взлечу.

Однако моё умиротворение слишком резко нарушают. Какая-то воспитанница, по всей видимости, не смотрела, куда бежит, и благополучно врезалась в меня. Сохранить равновесие удалось нам обеим, но моё спокойствие случайная стычка всё же пошатнула.

— Эй, будь осторожн… — начала я грозно отчитывать другую девушку, но когда подняла глаза на виновницу, то тут же опешила.

Это была та самая воспитанница, которая была со мной на предпоследнем занятии сексологии. Та, которую определили в группу опытных. Та, что чуть ли не тряслась от страха и желания убежать отсюда далеко-далеко. А сейчас она будто вовсе обезумела от своего отчаяния. Глаза совсем красные и опухшие, видно, от слёз, ибо щеки поблёскивают влажными дорожками. Её нижняя губа трясётся от страха и истерики, как и конечности. Во взгляде читается не просто мольба, а крик о помощи, да такой, что если превратить его в звук, то тогда весь мир был бы оглушён её болью.

— Я больше этого не вынесу…

Проговаривает она еле-еле сквозь заикание и всхлипывания, слишком часто и резко качает головой, будто не может этого контролировать. Воспитанница пытается сказать что-то ещё, но слишком нечленораздельно, не могу разобрать, и тянет ко мне руки, как к спасательному кругу.

Боже, какие зверские методы они использовали, чтобы довести тебя до такого состояния?

— Мисс Элис, такое поведение абсолютно неприемлемо для воспитанниц нашего заведения, — вдруг сзади раздаётся отчитывающий голос, и мне самой становится тошно, на спине вырастают воображаемые иголки от резкого негативного напряжения.

Штерн обходит меня, быстро приближается к испуганной девушке, и та не успевает пятиться от него. Психолог резко берёт её за плечо и, видимо, сильно сжимает, раз в ответ Элис скулит.

— Мисс Офелия, прошу прощения за этот сюр, — мужчина улыбается, и мне становится ещё более противно, пока бедная воспитанница тратит последние силы на попытку освободиться — тщетно. Моё сердце слишком болезненно сжимается в страхе и за неё, и за себя, однако стараюсь держать лицо и не подавать виду. — Она как-то серьёзно побеспокоила вас?