Моя Гелла - Ксюша Левина

– Слабо? – Она протягивает свою.

– Перед тем как ехать к родителям, заедем к Соколовым, тебя нужно привести в порядок.

Я давлю на газ чуть сильнее, чем нужно, потому что Боня не такая чувствительная, как монстр Сони, и сестру резко прижимает к спинке сиденья, так что она начинает вопить.

Мы укладываемся в сорок минут, за которые Соня успевает умыться, трижды почистить зубы хлипкой отельной одноразовой щеткой, нашедшейся у тети Кати, забрызгаться ее духами и сухим шампунем.

– Ну как я?

– Сносно, пошли. Теть Кать, нас тут не было!

Низенькая темноволосая тетя Катя, мама Олега, смотрит на нас без осуждения, хотя могла бы сразу прогнать. Мы заявились к ней без предупреждения и попросились в ванную, что было бы как минимум странно, если бы только Соня не пользовалась ее ванной множество раз прежде. Меня мама Олега регулярно отпрашивала на ночевку, прикрывала перед родителями и вообще делала все, о чем мы просили, без лишних «зачем» и «почему».

– Вы… заезжайте в гости, – напоследок говорит она, выходя вслед за нами за калитку. – И Олеженьке передай, будь добр, чтоб приехал на ужин, а то он совсем разболелся. И вот… возьми-ка. – Она уходит вглубь светлой веранды и возвращается с парой горшочков какой-то рассады. – Это земляника, скажи, что мама попросила за ней заехать, ну если… папа спросит.

Вот Олег болтливый, конечно, хотя меня сразу охватывает липкое чувство, что нет. Не Олег. Просто весь поселок знает, кто мы такие и какие у нашей семьи особенности.

– Спасибо! Я… заеду на днях в гости. Олег к вам… кажется, завтра собирался.

Мы убегаем из теплого дома Соколовых и слышим, как тетя Катя выключает свет на крыльце, и знаем, что потом она стоит, глядя нам вслед.

– В детстве я мечтала, что однажды уйду из дома, а она меня заметит и приютит, – говорит Соня, пока мы идем к машине, прижимая каждый к груди по горшочку с рассадой. – Я всегда очень вежливо с ней говорила и прятала руки, если были грязные.

– Жаль, не сработало, – усмехаюсь я, понимая, как это не смешно.

– Ну, Венди я тоже не стала, а всего-то нужно было капельку пыльцы и смело шагнуть в окно.

– Тебе не кажется, что не было там никакой пыльцы? – Я останавливаюсь, Соня тоже.

– Ну, тебе не кажется, что дети просто шагнули из окна и… все…

У Сони глаза наполняются слезами, и я замолкаю.

– Ничего. Просто подумал… неважно. Ладно, поехали.

Я сажусь на пассажирское место, Соня – на водительское, чтобы не вызывать подозрений, и мы едем к родному дому самой короткой дорогой.

– О, а вот и дети. – Отец не поднимает на нас головы. Он стоит у ворот, играет с Тетрисом, дразнит его мячиком, а потом прячет его за спину. – Здра-авствуйте. – И он делает шаг вперед, чтобы нас обнять, но Тетрис прыгает прямо Соне на светлые джинсы, и она, не успев отступить, вся оказывается в грязи.

– Ух, зверюга. – Отец за шкирку оттаскивает щенка и начинает ему выговаривать, а мы, скомканно поздоровавшись, быстро идем в дом, чтобы избежать объятий.

– Все в норме?

– Ага, – шепчет Соня. – Привет, мам, я пойду переоденусь, – а потом мне на ухо: – Хоть от одежды пахнуть не будет. Мне кажется, я на майку вчера вино пролила.

Соня убегает, а я остаюсь с мамой наедине. Она мне как-то странно улыбается, будто у нас есть секрет, и я не сразу вспоминаю про деньги, которые ей перевел недавно.

– Егор, пошли похвастаюсь, новая посуда.

– Что?

– Я так мечтала о новых тарелках, смотри! – Мама начинает крутить передо мной новыми черными шершавыми тарелками.

Все это смотрится неестественно, будто до нашего прихода в доме был большой скандал.

– Мам, в чем дело?

– У папы сломалось то приложение, что ты ставил на телефон. Вылетает, когда он пароль вводит, говорит, ты специально его выкидываешь со своего аккаунта или пароли сменил.

– Хм… нет, давай гляну.

– Потом, а то увидит. И… он увидел машину.

– Что? Ты же собиралась чинить?

– Не успела. Но он денежку от тебя увидел, так что… я, в общем, сказала, что это ты мне подарил на новый сервиз, красиво, правда? – Последнее она говорит громче, потому что папа заходит в комнату.

– Смотрю, ты разбогател. – Звучит грозно, я оборачиваюсь на отца, он кидает щенка на его лежанку, тот сворачивается клубком и смотрит на нас через заросли шерсти на морде.

Отец больше ничего не говорит, уходит наверх, хлопнув дверью ванной комнаты.

– Ты только не лезь в бутылку, – очень строго велит мать, будто я шкодливый малыш. – А то устроишь скандал на пустом месте.

Она всплескивает руками, я слышу шум за спиной и, обернувшись, понимаю, что Тетрис сделал лужу у лежанки, а потом поджал хвост и, дрожа, опять занял свое место в углу.

– Отвлеки отца, – цедит сквозь зубы мать и хватает из-под раковины тряпку.

Сжимаю пальцами спинку стула и считаю до десяти, представляя, что Эльза включила воображаемый метроном, а потом иду наверх, где сталкиваюсь с Соней и отцом. Он недовольно смотрит на ее спортивный костюм:

– В таком виде к ужину?

О да, он ненавидит неопрятных, плохо одетых и не сведущих в этикете детей. Проходили эту тему множество раз. Соня тихо оправдывается:

– Джинсы…

– Что, не нашлось чего-то поприличнее?

Но ответы он не слушает, кидает Соне в лицо полотенце и идет вниз, зыркнув на меня из-под бровей.

Да что за день сегодня?

Соня закатывает глаза и изображает передо мной реверанс.

– Не переодевайся. – Останавливаю ее в двух шагах от двери в гардероб. – Мы же обсуждали.

– Егор, будет скандал, тебе оно надо? – Она цокает языком и пихает дверь. – Оказывается, ты отцу везде пароли поменял, он рвет и мечет!

– Не менял я ничего.

– Ну уж это не наше дело – решать, кто и что менял. Он уже сам все решил. Иди уже вниз, изображай хорошего сы́ночку, мне нужно успокоиться.

Сегодня у нас в программе сумасшедший дом, ясно. Вниз иду медленно, переступая со ступеньки на ступеньку, не пропустив ни одну, и на каждую встаю двумя ногами. Как в детстве, когда нес отцу из гардеробной ремень или шел с двойкой на плаху. Слышу за спиной шаги, Соня спускается в шелковом длинном платье.

– Это что… с выпускного?

– Ага, – безразлично отвечает она, поправляет лямки, разглаживает на животе складку и закатывает глаза. – Прикопается, что мятое, но больше ничего не нашла.

Мы спускаемся как раз, когда папа садится за