Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Айзек судорожно сглотнул, Гварза поменялся в лице и молча показал Гедимину кулак. Сармат устало ухмыльнулся в ответ, думая, тянуть руку к шлему или нет. «Кемагвен? А они знают, кто это. Один я тут стою, как дурак…»

— Это была случайность, — сказал Айзек. — Передай Кемагвену, что никто не лезет в его дом. Больше его не потревожат.

Зелёное свечение уже разлилось на весь диск и начало дробиться на трёхмерные сегменты, напомнившие Гедимину устройство его скафандра — чешуи панциря, подогнанные друг под друга и не всегда симметричные. Световые нити, уходящие в стену, потускнели и почти погасли, но живая линза так и висела в воздухе, будто силы тяготения на неё не действовали.

— Кемагвен спрашивает, жив ли говоривший с Пламенем, и может ли он заговорить снова, — сказала Кайшу. Гедимин ошалело мигнул.

— Ты… уверена, что правильно его поняла? — переспросил Айзек, как будто не веря своим ушам. — Это невозможно. Гедимину мозги выжжет. Я не дам…

Зелёный свет, потеряв структуру, свернулся внутри диска в спираль.

— Кемагвен говорит, что Пламя будет сдерживаться. Они оба рады, что говоривший жив. Они обещают, что тревожиться не о чем. Кемагвен говорит… — Кайшу на секунду замолчала, а потом её голос странно зазвенел. — Он поднимется, чтобы взглянуть на того, кого слышит Пламя.

— Saat hasesh, — услышал Гедимин обречённый выдох Айзека, а затем его крепко ткнули кулаком под рёбра. — Вставай! Можешь открыть шлем, атомщик. Вот тебе твой желанный контакт.

Гедимин, задержав на секунду дыхание, поднёс руку к виску. Пальцы дрожали. Он слышал тихий шелест и гул — внизу сдвигались гигантские пластины, открывались и закрывались шлюзы. Дозиметр издал пронзительный писк и погас; Гедимин хотел взглянуть, что с ним, но в его череп с двух сторон вонзились невидимые иглы, и он зажмурился от боли. Иглы выдернулись, но тут же впились снова — уже не на всю длину, только острыми концами, прокладывая путь вдоль хребта от макушки до нижних рёбер. Две воткнулись в грудь, и сармат сдавленно зашипел. Боль сразу же притихла — будто существо, неосторожно всадившее в него когти, отдёрнуло лапу. Перед глазами плыли багровые пятна, кожу нестерпимо жгло — жжение кольцами расходилось от мест, куда вошли «иглы». Существо снова притронулось к вискам, и Гедимин беззвучно выдохнул: «Has— su!» Ещё секунда — и «когти» втянулись, оставив сармата с гудящим черепом и резким жжением в груди. Он попытался промигаться — слёзной жидкости было слишком много, она уже текла по щекам и мешала видеть. Когда в глазах прояснилось, он поднял взгляд и увидел четыре глаза на бронированной морде.

Это было что-то вроде огромной змеи, сплошь покрытой переливающейся бронёй; из крошечных проёмов между щитками панциря прорастали световые пучки, плавно качающиеся в воздухе. «Лучевое крыло,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Только не зелёное, а многоцветное. Что это за кванты?..» Существо молча разглядывало его четырьмя глазами, похожими на лужицы расплавленной стали. Сармату померещилось, что там есть зрачки — тоненькие вертикальные линии, но рассмотреть их не удавалось — от пристального вглядывания кружилась голова. Несколько секунд бронированная змея висела в воздухе, свернувшись неплотной спиралью, а затем резко взвилась, обогнула неподвижный диск и растянулась длинной вспышкой между ним и проёмом в округлом своде. «Энергомачта,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Сверху энергомачта. Оно поднялось туда. Повезло, что мы в скафандрах…»

Раскалённая иголка ткнула сармата в висок — предельно осторожно, почти не причинив боли. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Те, что с щупальцами, в общении приятнее. Эти, наверное, для Куэннов — у них панцирь по всему телу, чувствительность нулевая…»

— Кемагвен радуется, — голос Кайшу звенел от волнения. — Он очень давно не взлетал над башней. Он приветствует того, кто пробудил живущих в Пламени. Он рад, что не умрёт, не увидев, как Пламя порождает новую жизнь. Он желает великой силы тем, кого ты пробудил. Он жалеет, что твоё тело такое хрупкое.

Гедимин невольно ухмыльнулся. Боль прошла окончательно, даже жжение унялось, — только пропитанный испариной комбинезон неприятно прилип к телу. «Контакт, мать моя колба…» — вертелось в голове. Мозг от избытка новой информации искрил и плавился. «Здесь хранитель Куэннского реактора. Другая порода, не та, что у нас. И, видимо, другое поколение…»

Он поднял руку к шлему, с досадой заметив, что она дрожит. Пластины плотно легли в пазы. По гладкой обшивке скользили синеватые блики — летающий диск светился изнутри, пропуская сквозь себя потоки квантов, и бросал отсветы на всё вокруг.

— Вам нужен отдых, — услышал Гедимин голос Кайшу. — А вашему другу — помощь. Не лучшее время для разговоров о делах. Мы поговорим ещё — когда по камням, привезённым на ваш холм, вы подберёте место для малого Пламени. Ваша работа сложна… можете вернуться к ней.

«А ведь у Скогнов нет скафандров,» — думал Гедимин, на ватных ногах выбираясь наружу. «Они не защищены ничем. Но они выходят в этот коридор — и туда, на галерею. Почему им мозги не выжгло?»

— Живой? — Айзек, отодвинув Вепуата, с тревогой заглянул Гедимину в глаза. — Ага, вроде живой. Со своим умом — вопрос сложный, но предположительно в нём. Ну что, проконтактировал?

Гедимин досадливо поморщился.

— У него вместо волокон шипы. Больно. Тяжело внятно думать с шипами в черепе.

Гварза громко фыркнул.

— Это не из-за шипов, теск. Это твоё обычное со…

— Heta! — прикрикнул на него Айзек, придерживая Гедимина за плечо. — Шипы? Значит, они отличаются…

— Другой подвид, — кивнул Гедимин — и поморщился от боли в потревоженных висках. — Куэннский. Кемагвен сказал — я разбудил новых… что это новая жизнь… Кто он такой? Знаешь? Панцирь, как у Куэнна…

После выжигающего света в «реакторном зале» (хотя это скорее был «коридор оттока», но у Гедимина не хватало сил на точную терминологию) коридоры древнего завода казались совсем тёмными — сармат далеко не сразу заметил, как со всех сторон подходят Скогны. Они стояли тихо, пока Айзек, заметив их, не спросил о чём-то резким тоном. Один из аборигенов ответил ему, притронувшись пальцами ко склонённому