Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

— Конечно! Ростов — свободный город. Не жлобский, не занудный, не скупой. Здесь даже сала больше, чем в Лугани! Земляки приезжают и закупают пудами… А батя как-то повез друзьям в Москву три кило, так на границе отобрали!

Игорь залпом допил свой виски, пролив несколько капель на волосатую грудь. Он был высоким, широкоплечим, с бритым затылком и отличался от сидящих впереди «горилл» только одеждой. Если заменить куртку из тонкой кожи, клетчатую рубаху и джинсы на черный костюм с белой сорочкой и галстуком, а в ухо вставить крохотный микрофон на незаметном витом шнуре телесного цвета, то сходство было бы полным.

А когда-то он был высоким и худым, не в родню. Может, потому и слали ему каждую неделю тяжелые посылки с рассыпчатым салом, домашней колбасой, копчеными курами и утками, а через раз отец, втайне от жены, докладывал литровую бутылку семидесятиградусной горилки, которую Игорек разбавлял дистиллированной водой. Он был единственным студентом в общежитии, у которого всегда была выпивка и закуска. Надо сказать, что Игорь никогда не жадничал, так что друзей и подруг у него было много. Ему писали курсовые, готовили конспекты, строгий комендант выделил уютную двухместную комнату и был вполне лоялен к приходящим в гости девушкам. Да и девушки были лояльны к Игорьку… Постепенно кости обросли мясом, он стал набирать килограммы, начал заниматься штангой, потом боксировать в полутяже. Сейчас он вполне мог выступать в тяжелом весе. Или петь в одном из многочисленных ростовских ресторанов.

Пускай кричат газеты,Что плохо мы одеты,Зато у нас ростовская душа!В любом укромном местеПьем пиво с водкой вместе,Хоть денег не имеем не гроша!

— Эта песня уже устарела, — перебил Игорь сам себя. — Тут на каждом шагу бутики мировых брендов, на распродажах там давятся: набирают шмотья на пятьсот тысяч, миллион… Да и ресторанов хороших — море!

«Так шиковать можно только на ворованные деньги», — подумал Черепахин, но продолжал улыбаться и внимательно слушать.

— А какие бабки здесь крутятся! Я нормально «поднялся», в Лугани так не заработаешь…

Он осмотрел приятеля: мятая одежда с остатками не поддающейся чистке золы, осунувшееся лицо — вид явно не процветающего человека.

— Это у меня сейчас полоса такая пошла, — вроде как оправдываясь, сказал Черепахин, и сам устыдился своей реакции.

— Ничего, отдохнешь, — тут у нас раки, рыба, пиво, — бодро сказал Игорь и налил себе еще виски. — Чего так слабо пьешь?

— Да я вчера самогонки с салом набрался…

— Так это тоже самогонка, только шотландская, — хохотнул Переверзев. — Только сало под нее почему-то не идет…

— Наверное, потому, что у нас из пшеницы гонят, а у них из ячменя, — пошутил Черепахин.

— Гляди, и точно! — Дружбан принял его слова всерьез. — Ты всегда был головастым, в самую суть вникал. Только вижу, тебе это не очень помогло в жизни…

Черепахину стало неприятно, но он не подал виду.

— А ты на чем «поднялся»-то?

— А чего, не видно? — усмехнулся Переверзев. — На кого похожи мои орлы?

Он указал твердым пальцем на каменные спины водителя и переднего пассажира.

Иван замешкался. Честно говоря, «орлы» были похожи на бандитов. Но говорить это вслух было неловко. И он только пожал плечами.

— Даже не знаю. Я мало понимаю в таких вещах…

— В каких — «таких»? — слегка обиделся Игорь. — У меня легальная охранная фирма, оружие на законных основаниях! А ты сразу — «таких»!

— Вот в охранных делах я как раз мало и понимаю, — постарался исправиться Черепахин.

— А-а-а… Просто все часто принимают нас за бандитов… — бурчал дружбан. — Конечно, с криминалом контактировать приходится, но я достаточно зарабатываю, чтобы не иметь с ним общих дел! Давай лучше выпьем за старую дружбу!

Стаканы звонко ударились друг о друга.

Черный «Гелендваген» въехал в Ростов-на-Дону. Водители других автомобилей и прохожие не могли видеть, что происходит за тонированными стеклами.

В отличие от десятков других людей, Юрист зашел в прокуратуру Лугани уверенно и спокойно. За время адвокатской практики он привык к страшноватым казенным учреждениям — тюрьмам, ИВС, судам, милицейским отделам. Тем более сейчас он был не обычным защитником, которого, в принципе, любой служитель Фемиды мог послать на хер, а влиятельным советником руководителя газового концерна, и пришел не с улицы, сжимая в потных от волнения пальцах ордер на защиту, а по прогремевшему с самого верха — из республиканской прокуратуры, звонку, который должен был переполошить местных прокурорских муравьишек. Коротко постучав для проформы в высокую дверь, он по-хозяйски вошел во второй кабинет, где Петр Васильевич Крайко, в официальном костюме с галстуком, строго допрашивал бедно одетую заплаканную женщину средних лет.

«Важняк» вначале зыркнул грозно: «Кто, мол, там рвется посреди допроса?» Но тут же на полном личике проявилось понимание — он уже и посмотрел по-другому, и спросил уважительно:

— Петр Сергеевич, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, тезка, не ошибаетесь. — Юрист снисходительно протянул руку, которую хозяин кабинета, встав, принял уважительно и пожал мягко, делая другой рукой знак женщине, будто стряхивал пылинку с отворота пиджака. Та мигом вылетела из кабинета.

— Что же это, тезка, от вас арестованные убегают? — неодобрительно начал Юрист, как будто он прибыл с инспекционной проверкой.

— Арестованные пока не убегали, а вот задержанный — было дело, — покаялся следователь и пояснил: — Хорошо, что мы его арестовать не успели, он у нас задержанным проходил. А то бы точно головы полетели…

Тезка скорбно развел руками.

— Я прокурору все подробно доложил. Решили без скандала обойтись. Я его задним числом вроде из камеры освободил, а куда он делся — не ведаю. Вроде уладилось все, а поверите — сердце болит: вот ведь как обмишурился! Хитрый оказался этот жук, ушлый… Я думаю, он нарочно дом обрушил… Мы-то вначале решили — завалило его под развалинами… А раскопали — нет, ошибка, убег!

Крайко кашлянул и поправился:

— В смысле, совершил побег…

Опять поправился:

— Если официально считать — убыл в неизвестном направлении.

И кашлянув еще раз, добавил:

— Честно говоря, судебной перспективы по этому делу никакой и не было. Так что ни арестовать его мы не могли, ни розыск объявить… Прекратили дело — и все на этом закончилось.

— Обставились, значит, грамотно? — по-волчьи оскалился Юрист. — Оформили все, чтобы никто не подкопался? Дело просрали, свои жопы прикрыли и довольны? А ведь вам поручение серьезные люди давали!

— Так что мы можем-то? — виновато склонил голову Крайко. — По закону и так перегнули палку, когда его в камеру бросили!

Юрист махнул рукой.

— Ладно! Мне нужны все зацепки на него. Где он может прятаться? Может, есть дальние родственники, может, зазноба где-нибудь далеко имеется…

«Важняк» задумался.

— А ведь имеется одна ниточка! Дед Микола такой есть, бывший «лесной брат»!

Он полез в сейф, вынул тонкое дело, полистал, извлек криво оторванный лист бумаги с карандашной записью.

— Вот он! Проховыч фамилия. И живет в глуши — деревня Чернолесье, Чекулдаевского района…

Юрист подробно переписал информацию в небольшой блокнот.

— Что ж, будем сами искать, ваши огрехи исправлять! Бывайте здоровы!

Сделав вид, что не заметил протянутой руки, Юрист вышел из кабинета.

На улице ожидал черный «Рейнджровер» с его личной бригадой.

— Значит так, Бобон с Коляшей, берете тачку и гоните вот сюда! — Он вырвал из блокнота листок и протянул Бобону. — Находите этого деда и трясете: где журналист Черепахин? Заезжал ли, куда дальше собирался? Скорей всего он там у него и прячется!

— Достанем! — мрачно сказал Коляша. Бобон кивнул. Оба не были расположены к пустопорожним разговорам.

— Если он там — везете ко мне! — закончил инструктаж советник «Потока». И скомандовал водителю: — Примус, вылазь. Пойдешь к Семиногу, попросишь приличные «колеса». Потом кто-нибудь обратно пригонит.

Примус неохотно покинул свое место.

— Да у них здесь все тачки убитые. Одно старье…

— Ничего, разберемся! — сказал Юрист.

Бобон сел за руль, Коляша устроился рядом, и огромный внедорожник, набрав скорость, скрылся за поворотом. Примус проводил его печальным взглядом.

— Ваня, ты извини, конечно, но на хер кому сдался этот сраный репортаж? — сказал Переверзев после второго просмотра и выключил монитор. — Ему цена — три копейки в базарный день! За него никто не будет арестовывать, сжигать дома, убивать… Тут какая-то пурга…

В просторном кабинете остро пахло свежим ремонтом и новой мебелью. Офис занимал отдельный домик, с гостиничным номером «люкс», в котором и поселили Черепахина. Очевидно, дела у Игорька действительно шли неплохо.