Дорога войны - Валерий Большаков

— Верзона где-то тут надо искать… — оглядывался Сергий, пройдя виа принципалис и свернув к казармам вексиллатиона. — Язык доведет.

Язык и вправду довел. Очередной «воин смелый, в дружинах римских поседелый», выслушав вопрос Лобанова, кивнул, огляделся и вытянул руку:

— Да вон он, старая дакийская лиса! Верзон!

Кряжистый старикан мощного телосложения, вразвалочку шествующий от принципия, обернулся неторопливо. Его длинные пегие волосы были заплетены в две косы, подбородок блестел после чистого бритья, зато усы спадали на грудь двумя роскошными хвостами, придавая Верзону облик добродушного моржа.

— Сальве! — прогудел он, разворачиваясь навстречу. — Чего надо?

— Разговор есть, Верзон, — спокойно заговорил Сергий, спрыгивая с седла. — Мы к тебе, почитай, из самого Рима ехали.

Старый дак обшарил глазами лица преторианцев и пожал плечами, раздумывая.

— Ладно, — проворчал он, — пошли.

Идти пришлось недолго. Верзон провел гостей к казарме — длинному приземистому бараку, сложенному из камня, и отпер дверь — ему как декану, командиру десятка, полагалось отдельное помещение.

— Располагайтесь, — сказал он, снимая с полки заветный кувшинчик. Расколупав смолу и вытащив пробку, декан разлил вино в разнообразную посуду — в чашку глиняную, чашку, вырезанную из дерева, в облупленный рог явно сарматского происхождения, в мятый серебряный стаканчик и в простую оловянную кружку. Кружку он взял себе и провозгласил:

— Ну, за знакомство!

Сергию достался серебряный стаканчик — Верзон учуял в нем старшего по званию.

— Что за вино? — спросил Лобанов, понюхав темную жидкость. — Цекуба?

— Вроде того, — кивнул вексиллатион. — Наше, дакийское.

Сергий выпил. А ничего.

— Ну так в чем там вопрос у вас? — деловито спросил Верзон.

Эдикус заерзал и начал:

— Да вот, в Дробете рассказали нам про. Ну, как ты нашел четырнадцать скелетов.

Старый воин посуровел, его глаза мигом приняли ледяной оттенок.

— И что? — буркнул он.

— А кто был пятнадцатым? Ну, тот, который вроде как спасся?

Верзон крякнул, отер усы, насупил седые брови — они зашевелились, как пара белых мохнатых гусениц.

— Значится, так, — сказал он принужденно. — Я своих ребят всех помню. Те десять. Ну, что? Сгинули они. А у кого-то на пальце и кольца не было… Остаются пятеро. Один из них жив остался, а вот кто, не скажу. Не знаю. Эти имен не говорили, все прозвищами баловались — Лупус, Волот, Хмырь, Сохатый, Тарабост. Нельзя им было имена свои называть, а то злые духи услыхали бы и получили бы над ними великую власть.

— Понятно… — протянул Сергий. — А узнать, как их звали по-настоящему, никак нельзя?

— Тебе срочно надо?

— Ну-у… Можно маленько и обождать.

— Вот и обожди. Как в Сармизегетузе побываю, зайду к одному дружку, если тот жив еще, вызнаю имена.

— Отлично, — кивнул Сергий. — А чтобы ты не забыл… вот.

Лобанов положил на стол новенькую золотую монету.

— Это дело надо отметить, — воодушевился вексиллатион и приволок еще один кувшинчик, здорово запыленный.

— Это получше будет, — сказал он, — который уж год держу! Родосское.

Сопя, он разлил душистый напиток и поднял кружку:

— Ну, за удачу!

Сергий выпил. Вино было вкусное, в нем приятно совмещались терпкость и сладость.

— Удача нам не помешает, — сказал Лобанов, — если ты нам еще и подскажешь, где ты нашел скелеты своих воинов.

— А тебе для чего? — Взгляд Верзона сделался колюч. — Ты вот что. Выкладывай всё как есть, довольно меня побасенками кормить! Не зря все эти разговорчики. Видать, дело серьезное. Ну?

Глаза его буравчиками засверлили Сергия. Лобанов улыбнулся и представился:

— Кентурион-гастат Особой когорты претория Сергий Корнелий Роксолан. У нас задание, косвенно связанное с тем пятнадцатым воином. Ты прав, нас интересует не только и не столько спасшийся, как то золото, которое он охранял.

— Та-ак… — протянул декан, откидываясь к стене и хлопая ладонями по коленям. — Вот оно что. Угу, угу. И зачем тебе то золото?

— Да так, — улыбнулся Сергей Лобанов, — на карманные расходы.

— А если серьезно? — насупился Верзон.

— А если серьезно, то золото Децебала не должно попасть в руки Оролеса. Смекаешь?

— Ага! — каркнул дак. — Вот теперь мне все ясно. Только что ж я тебе могу подсказать, сам подумай. Где золото схоронено? Пожалуйста! Все три воза спустили в подземное святилище Замолксиса на горе Когайнон! Понял что-нибудь? Ага, я тоже ничего не понял. А я тебе все точно указал. Вот только где та гора. Это было ведомо одному верховному жрецу Мукапиусу, а он помер на моих глазах, когда Сармизегетузу брали. Вот и думай теперь.

— Не всё так мрачно, — спокойно сказал Сергий. — Правой рукой Мукапиуса был Сирм.

— Знавал такого… — протянул Верзон, изрядно захмелев. — Подлейший был человечишко. Так и этот давно уж там, — он указал на небеса, — скачет с кабирами наперегонки в садах Замолксиса.

— Ну не знаю, — усмехнулся Лобанов, — еще в прошлом месяце он был жив-здоров.

— Врешь! — недоверчиво вымолвил вексиллатион.

— Это правда, — сказал Искандер.

— Ага… — задумался Верзон. — Ну, тогда… Хм. Место тебе указать? Сыскал я те скелеты далеко отсюда. От Сармизегетузы надо держать на северо-восток, в самый глухой угол Бастарнских Альп. В десяти милях к северу от крепости Вастадава.

— Послушай, Верзон, — решительно сказал Сергий, — ты не хуже моего знаешь, как трудно ориентироваться в горах. И указание твое — «на десять миль к северу» — может завести нас куда угодно! Короче. Нам нужен проводник. То есть ты, Верзон. Послужишь Риму? Да и Дакии заодно. Я не говорю — сейчас, сейчас мы и сами по другому делу, но — в принципе?

— В принципе? — вексиллатион пожал все еще могучими плечами. — А чего ж. Можно и послужить. В принципе…

Уже по темноте Сергий добрался до претория, мощного сооружения из кирпича, с высокими стрельчатыми окнами, затянутыми промасленной тканью. Грамотка от презида отворила Лобанову все двери и довела до легата, крупного мужчины лет пятидесяти с квадратным лицом и тяжелым взглядом.

Лобанов отрекомендовался и протянул командующему легионом секретное послание от Марция Турбона. Тот прочитал, шевеля бровями и громко сопя.

— Ты знаешь, — спросил он, не поднимая глаз, — о чем тут говорится?

— Презид передал на словах — нужно помочь гарнизону Бендисдавы людьми. Если выделишь алу — хорошо, если две — просто отлично.

Легат усмехнулся.

— Выйдет просто отлично, — проговорил он. — Я направлю в Бендисдаву полутысячную алу астурийских конных лучников и Первую алу Августа итурейских тяжелых копьеносцев.

— Отлично! — подтвердил Сергий.

— Но не завтра. Через день.

— Лишь бы не позже.

— Послезавтра, — заверил Лобанова легат, — обе алы двинутся к Бендисдаве.

Хмурым утром, промозглым и ветреным, преторианцы покинули Апул. Проследовав миль десять по мощеной дороге, проложенной до самого Поролиссума, четверка свернула на проселок, уводящий от виа на запад, в сторону Тизии. Впрочем, было заметно, что «грунтовку» прокладывали не даки, — проселочная виа не виляла из стороны в сторону, шла прямо, мягко скругляя повороты. Гряду холмов дорога не переваливала, а прорывала выемкой; овраг не огибала — пересекала по насыпи.

— Ты слыхал, что говорили в каструме? — спросил Тиндарид, оглядывая скалы и рощи по сторонам дороги.

— О тарнах? — уточнил Сергий. Искандер кивнул.

— Это племя всегда тут кочевало, — пожал Роксолан плечами, — даки оттеснили их на север, а теперь тарнам опять захотелось вернуться.

— Они не просто вернулись, — пробурчал эллин. — Видели их боевой отряд, тридцать или сорок всадников, а ведет их сам Тарскана. Он дикарь, но полководец милостью богов. Если мы с ним свидимся, то не все доберутся до Бендисдавы.

— Не каркай, — сказал Сергий.

— Верзон упоминал о Белых Скалах, — подал голос Гефестай. — Там вроде хорошее место для обороны. Надо только успеть добраться до темноты.

— Вот именно. Ходу!

Сытые отдохнувшие кони легко перешли в галоп, только пыль сыпанула из-под копыт.

После полудня, когда солнце на две трети прошло свой путь по небосводу, Сергий углядел облачко пыли — на далеком плоском холме, расплывавшемся на фоне горного склона.

— Эдик! — рявкнул он. — У тебя глаз острей — кто это так гонит? И сколько их?

Чанба, ухватившись за луку, вскочил ногами на седло и выпрямился, держась за повод. Он тут же плюхнулся обратно и прокричал:

— Варвары! Десятка три гонит, не меньше!

Кони преторианцев еще наддали. Лобанов нарадоваться не мог на свою покупку — сауран мчал, почти не напрягаясь.