Филострато. Охота Дианы - Джованни Боккаччо

Мы многих обретем. Иль я не прав?

49

Я часто слышал, говорят в народе,

Что новой страстью прежний пыл гоним,

Усладой свежей дашь отпор невзгоде,

Прислушайся, Троил, к словам моим.

Не жажди смерти, помни о свободе,

Не будь себе ты ворогом слепым.

Иль плачем возвратить ее ты сможешь?

Слезами, верно, горю не поможешь».

50

Совет Пандара выслушав едва,

Троил залился пущими слезами:

«Пусть лучше гибель волей божества,

Чем изменить смогу прекрасной даме.

Я признаю, верны твои слова,

Не мало дам, чарующих красами,

Но нет такой прелестницы, чтоб та

Была моей владычице чета.

51

Лучами из прекрасных глаз мадонны

Любовный разожжен во мне костер,

В меня они проникли без препоны

И в сердце обретаются с тех пор.

Так, ими сладостно воспламененный,

Я ощутил, как сердце жжет Амор,

Святому пылу, коим пламенею,

Обязан самым лучшим, что имею.

52

И если бы хотел, – я не хочу, —

Не мог бы погасить такое пламя,

Сильнее стало б, я не возропщу,

Лишь Крисеида пребывала б с нами.

Не от любви тоску в душе влачу,

А оттого, что удалиться даме,

Никто другой не восскорбит о том,

Поскольку равных ей мы не найдем.

53

Любовь иная либо утешенья

Способны ль этот пыл перебороть,

Чтоб я любил другую? Без сомненья,

Я мучусь так, что в гроб кладите хоть,

Но вынес бы и горшие мученья

До рокового завершенья вплоть,

Не делать лишь бы из другой кумира;

И боги против, и законы мира.

54

Смерть и могила – только в них предел

Любви моей, что так чужда измене,

Каков бы после ни был мой удел;

Они отправят в Ад меня, где тени

Страдают вечно, в сумрачный придел,

Там суждены о Крисеиде пени,

В чьей власти жизнь моя, и плоть, и кровь,

Коль и по смерти памятна любовь.

55

Так перестань, Пандар, ты, ради бога,

Увещевать меня, чтоб в сердце я

Впустил иную даму, ибо строго

Там Крисеида властвует моя;

И хоть сейчас гнетет меня тревога,

Поскольку говорят мои друзья,

Что нужно удалиться ей, и всё же

В ней радость вся моя и счастье тоже.

56

Ты ясно мне даешь уразуметь,

Что благо потерять не столько больно,

Как если б это благо не иметь.

Безумцем признаю тебя невольно,

Коль ты попал в тех заблуждений сеть.

Боль, что дана Фортуной своевольной

Нам после счастья – самый страшный гнет,

И тот, кто говорит иное, лжет.

57

Скажи мне, коль любви моей причастен,

Ты запросто сейчас мне говорил,

Что всяк по своему желанью властен

Переменить тотчас любовный пыл,

Жестокую, в которой так несчастен,

Что ж ты любовь досель не изменил?

Другой не предложил себя почто ты,

Спокойно жил бы и не знал заботы?

58

И ежели столь бедственную страсть

Не поменял ты прежде на другую,

То как же я, познавши негу всласть,

Из сердца изгоню любовь такую,

Как говоришь ты? Горестная часть

Мне суждена, внезапность роковую

Принять я должен. Способом иным

Я был пленен, ты не поймешь каким.

59

Поверь, Пандар, как только овладеет

Любовь умом влюбленного, изгнать

Нельзя ее оттуда, но слабеет

Со временем она, когда терзать

Начнет нас горе, бедность ли приспеет,

Иль смерть придет любимую отнять,

Иль коль на встречу нет надежды боле,

Немало тех, кто сей подвержен доле.

60

Что делать, ах, несчастье и беда,

Я Крисеиду потерял навеки!

На Антенора ныне без труда

Ее коварно выменяли греки.

Мне лучше б не рождаться никогда

Иль умереть. Слез проливаю реки,

С отчаянием в сердце смерть зову:

Мне жить не дай, я для скорбей живу!

61

О смерть, ты мне желанна в равной мере,

Как жизнь тому, кто счастливо живет;

Не страшен лик твой, что страшнее зверя,

Приди, сними с меня страданий гнет;

Не медли, так мне тягостна потеря,

Что жилу каждую злой пламень жжет,

А твой удар его тотчас остудит,

И сердцу твой приход отраден будет.

62

Богами я молю, меня убей,

Напрасно тягощу я твердь земную,

Пусть разлучится сердце с плотью сей,

Во имя Зевса милости взыскую,

Тяжеле смерти этот гнет скорбей,

И лучше умереть, чем жизнь такую,

Ко всем приходишь нежеланной ты,

Меня ж избавила б от маеты».

63

Царевич плакал долго и с надрывом,

И заодно рыдал с ним и Пандар,

Он друга словом утешал учтивым,

Однако тщетен красноречья дар,

Сколь ни был он сейчас медоточивым,

Лишь разрастался каждый миг пожар,

Таков был плач, такие были муки,

Троил не мог перенести разлуки.

64

Пандар сказал: «Когда ты, милый друг,

Не рад моим резонам в разговоре,

И стоит для тебя столь горьких мук

Отъезд любимой, предстоящий вскоре,

Скажи, не мог бы ты решиться вдруг

Ее похитить, чтобы жить не в горе?

Парис ведь плавал в Грецию и к нам

Привез Елену, краше прочих дам.

65

Тебе гораздо проще будет в Трое

Похитить ту, кто так душе мила.

Доверься мне, осуществишь такое;

Гони же скорбь, гони исчадье