Филострато. Охота Дианы - Джованни Боккаччо

Раскрыв объятья жаркие ему,

И он в ответ обнял ее, кричала

В нем боль тогда, и горю своему

Предавшись всей душой, чета молчала,

В объятиях немых они слились

И вместе горько плакать принялись.

115

И так тесны объятья эти были,

Что омывались тот и та в слезах,

Хотели говорить, но всё не в силе,

Сквозь плач одно лишь прорывалось «ах»,

Словам дорогу всхлипы преградили,

Но всё же целовались, на устах

Ловили влагу слезную, впивали,

А что горька, об этом забывали.

116

Когда же духи страждущие их,

От стонов, слез ушедшие в изгнанье,

Вновь водворились на местах своих,

Дабы унять щемящее терзанье,

В Троила Крисеида в этот миг

Вперила взор, где мука и желанье,

Сказавши так: «Мой господин, беда,

Кто разлучил нас? мне идти куда?»

117

Тут, впавши в забытье, она Троилу

Уткнулась в грудь лицом и не дыша

Стояла, на ногах держась насилу,

Из плоти тщилась вырваться душа.

Смотря в лицо, он звал подругу милу

По имени, но тщетно; страх внуша,

Та пелена, застлавшая ей очи,

Дала понять: во власти вечной ночи.

118

Царевич даму, что была двойным

Страданьем сломлена, несет на ложе,

Целует лик заплаканный, засим

Глазами ищет, нет ли где-то всё же

В ней жизни признака, и всё своим

Испытывает взором, но, похоже,

Для жизни места не осталось там.

Он, плача, молвил: «Отошла к теням».

119

Бесчувственное тело было хладным,

По мнению несчастного юнца,

Что счел он доказательством наглядным

Сей жизни наступившего конца.

Излившись плачем длительным, изрядным,

Пред тем как что-то делать, он с лица

Отер ей влагу, уложив прилично,

Как поступают с мертвыми обычно.

120

Скрепившись духом, обнажил свой меч,

Достав из ножен яростным порывом,

Замыслив твердо жизнь свою пресечь,

Чтоб дух его в уделе несчастливом

Последовал за дамою, сиречь

С ней вместе к адским низошел обрывам,

Зане любовь жестокая, злой рок

Его из жизни гнали прочь не в срок.

121

Но прежде рек, от гнева весь горячий:

«Жестокий Зевс и ты, судьба моя,

Я волю вашу выполню тем паче,

Чрез вас лишился Крисеиды я,

А полагал, ее совсем иначе

Отнимите, в которые края

Ушла, не знаю, тело пред глазами

Погубленной несправедливо вами.

122

И я покину свет, душа в полет

За ней умчится вдаль по вашей воле,

Там нас удел, быть может, лучший ждет,

Я примирюсь не как в земной юдоли

С желаньями, когда любовь живет

И там еще, как слышал я дотоле.

Здесь, на земле, вы жить не дали нам,

Соедините ж наши души там.

123

Прощай, Приам, вы, дорогие братья,

И ты, мой град, что бросил я в войне,

Путь в царство мертвых сам решил избрать я,

Чтоб очи дамы там светили мне;

И ты, от коей принужден страдать я,

Мой дух освобожденный в той стране

Прими, о Крисеида». С речью тою

Занес он меч разящий над собою,

124

Когда она, очувствовавшись вдруг,

«Троил» сказала с глубочайшим стоном.

И он ответил: «Мой бесценный друг,

Да ты жива?» И в плаче исступленном

Он поднял даму на руки, гнет мук

Ей облегчая словом просветленным

И утешая, так душа ее

Вернулась в обиталище свое.

Двое любовников переходят на ложе, где вздыхают и плачут и о многих вещах собеседуют, поднявшись только следующим утром.

125

Она еще казалась отчужденной,

Молчала, а затем, узрев клинок,

Так начала: «Почто же обнаженный

Я вижу меч?» Тот со слезами рек

Об участи своей уже решенной.

Она же: «Что я слышу, как ты мог?

Продлись еще мой обморок немного,

Себя б убил средь моего чертога?

126

О, как мне горек нынешний рассказ!

Не стала б жить, случись тебя лишиться,

Себе вонзила б в грудь твой меч как раз.

Но минуло, нам время помолиться

Богам; в кровать отправимся сейчас,

Обсудим наши беды до денницы;

Погаснет факел мой того гляди,

И ночь уж большей частью позади».

127

Обычно тесно прижимались, млея,

Они друг к другу и теперь под стать,

Но горечь слез была куда сильнее

Той радости, что прежде обретать

Случалось им. Печаль свою лелея,

Беседу не замедлили начать.

Сказала Крисеида: «Друг, прошу я,

Внимательно послушай, что скажу я.

128

Узнав дурные вести про отца,

Свершившего предательство столь скверно,

При лицезренье твоего лица

Такой позор познала, как, наверно,

Доныне ни одна, ведь ни дворца,

Ни злата мне, ни вотчины безмерной

Не нужно, только быть с тобой весь век,

Тебе со мной – средь радостей и нег.

129

Не чая вновь тебя увидеть, в горе

Отчаянью я было предалась,

Но, как заметил, возвратилась вскоре

Душа в ту плоть, с какой теряла связь.

Мне некоторые мысли вместо хвори

Пришли на ум, я их, с тобой делясь,

Открою перед горшей скорбью нашей,

На счастье мню надежду непогасшей.

130

Ты видишь, мой отец, виновник бед,

Потребовал меня; я б не внимала,

Когда б не воля царская, не след,

Сам знаешь, ей противиться нимало.

Мой провожатый будет Диомед,

Он вел переговоры, с ним пристало

Идти мне, как придет