Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Что касается наказания послевоенной Германии, то Черчилль, давно выступавший за возрождение экономики и разоружение Германии, демонстрировал растущее угодничество в отношении Рузвельта и американцев. В конце июля Красная армия освободила лагерь смерти Майданек на окраине Люблина. В отличие от лагерей Треблинка и Собибор, которые немцы уничтожили и перепахали территорию перед появлением Красной армии, Майданек покидали в такой спешке, что он еще работал, когда советские войска вошли в ворота. Запад получил сообщения через несколько недель. Людей сжигали живьем. В четырех газовых камерах за один раз убивали 250 узников с помощью угарного газа и гранул «Циклон-Б». Тела отвозили в ближайший крематорий, где от них оставался только пепел, который использовался в качестве удобрения. В складских помещениях были обнаружены десятки тысяч пар обуви. Одна из узниц рассказала американскому журналисту, что во время работы лагеря через громкоговорители постоянно транслировались вальсы Штрауса. «Вальс «На прекрасном голубом Дунае» навсегда потерял для нас свою красоту», – сказала она. Другая женщина повторила слова, которые американцы слышали в тот день сотни раз: «Надеюсь, вы, американцы, не станете щадить немцев»[2088].

13 сентября во время обеда, на котором присутствовали Черчилль, Рузвельт, лорд Моран, лорд Червелл и адмирал Лихи, Генри Моргентау рассказал о том, какое будущее он планировал для Германии: похоронить немецкую промышленность, уничтожить верфи и угольные шахты и превратить страну в пастбище. Гарри Гопкинса не было за столом. Его вообще не было в Квебеке, что беспокоило Черчилля, который всегда полагался на Гопкинса, когда объяснял свою точку зрения Рузвельту. Вместо этого здесь находился Моргентау, который не присутствовал ни на одной из прошлых конференций. Когда Моргентау закончил выступление, Черчилль выступил с возражениями. Он целиком поддерживал разоружение Германии, но считал, что нельзя превращать ее в пустошь. «Я согласен с [Эдмундом] Берком, – сказал Черчилль. – Нельзя обвинять весь народ». Англичане, заявил он, выступят против порабощения немецкого рабочего класса. Британский экспорт стали и платежный баланс, подчеркнул Моргентау, только выиграют от уничтожения Рура. Рузвельт, как Сталин на Тегеранской конференции, высказал мнение, что немецкий завод по производству металлической фурнитуры можно легко превратить в завод по производству оружия. Черчилль не предложил никакого плана, но ясно дал понять, что не поддержит Моргентау. Он отреагировал с «инстинктивным отвращением», отметил Моран и добавил: «Он ненавидел жестокость». Но за двое суток Червелл сумел переубедить Черчилля. (Это в те недели Черчилль сказал Морану, что, «если Рурскую область засеют травой, это будет хорошо для нашей торговли».) 15 сентября Рузвельт и Черчилль поставили подписи под Планом Моргентау[2089].

Это была мертворожденная идея. Стимсон, Гопкинс и Халл считали план чудовищным, о чем и сообщили Рузвельту. В начале октября Халл сказал Рузвельту, что бесчеловечно обрекать немцев на голод, и прочел президенту расшифровку стенограммы совещания, на котором Рузвельт поддержал принятие самых жестоких мер в отношении Германии: «Жду с нетерпением превращения Германии в аграрную страну». Рузвельт не помнил этих слов, но вскоре после беседы с Халлом отменил План Моргентау.

Черчилль и Рузвельт, как отметили многие участники конференции, прибыли в Квебек уставшими и рассеянными. То же можно было сказать об альянсе. Роберт Шервуд позже написал: «Союзники были хорошо подготовлены к войне на истребление в Европе, но плохо готовы к такому повороту, как внезапная полная победа». Встреча в Квебека на самом деле созывалась для того, чтобы британцы и американцы смогли достичь соглашения по повестке дня следующего совещания «Большой тройки», которое Рузвельт предложил Сталину. Казалось, на встрече в Квебеке стороны пришли к общему мнению, но это было не так. Польский вопрос – первоочередная цель Сталина и Черчилля – даже не поднимался[2090].

По окончании работы конференции, 17 сентября, Черчилль с семьей и несколькими помощниками отправились на поезде в Гайд-Парк. Там, когда напряжение пленарных заседаний осталось позади, к Черчиллю вернулись силы, чему отчасти способствовали пикники, которые Клементина описала как «довольно приятные». Объявился Гарри Гопкинс, что приободрило Черчилля, который считал, что его отсутствие в Квебеке связано с разногласиями с Рузвельтом. На самом деле Гопкинс большую часть года провел в больнице[2091].

Из Европы приходили на удивление хорошие новости, хотя Колвилл заметил: «Читая американские газеты, можно подумать, что на фронте вообще нет британских солдат». В Time напечатали карту Западного фронта, подписанную: «Американские солдаты наступают». На самом деле американцы, дойдя до Ахена, остановились для переукомплектования. К ярости Патона, ему сократили норму бензина, поскольку он был необходимым Монтгомери, чтобы начать операцию «Маркет гарден». По плану солдаты 1-й британской воздушно-десантной дивизии при поддержке польской парашютной бригады должны были высадиться на северном берегу Рейна у города Арнем – у предполагаемой бреши в линии фронта. Американские 101-я и 82-я воздушно-десантные дивизии должны были высадиться в Нидерландах, у канала Вильгельмины и Мааса соответственно. Захватив мосты через эти и еще четыре водные артерии, танковые и пехотные войска союзников должны были наступать на север через Нидерланды, чтобы соединиться с высадившимся десантом в Арнеме. Монти собирался использовать брешь в линии фронта у Рура. Если эта брешь и была широкой в начале, то теперь она постепенно закрывалась. Приближались британские солдаты. Монтгомери перешел в наступление 17 сентября. К тому времени, написал Роберт Шервуд, высшие чины в британском и американском командовании считали, что «Германия капитулирует в ближайшие недели или даже дни». Черчилль не разделял их оптимизма, но новости из Европы действительно были хорошие[2092].

Когда 20 сентября в Нью-Йорке Черчилль с компанией поднялся на борт «Королевы Марии», Колвилл отметил, что Старик «выглядел намного, намного лучше – как сказал бы Джон Пек, «крепким»[2093].

К тому времени, как Черчилль 26-го числа вернулся в Лондон, операция «Маркет гарден» с треском провалилась. Погода ухудшилась, и небо над Нидерландами исключило возможность доставки ресурсов и подкрепления, как и бомбардировки немецких позиций. Колонны союзнических танков образовали затор на шоссе с двумя полосами движения, тянувшемся через Нидерланды в северном направлении (по обе стороны были минные поля и заболоченная земля). Неудачная попытка союзников захватить устье Шельды позволила немцам эвакуировать оттуда 60 тысяч человек, чтобы заполнить брешь, через которую хотел проникнуть Монти. Наступление провалилось окончательно, и Колвилл написал в дневнике, что в результате «1-я воздушно-десантная дивизия была почти уничтожена в Арнеме». Было понятно, никто с Западного фронта – ни британцы, ни канадцы, ни американцы – не вернется домой к Рождеству. Спустя три дня Черчилль отправил Рузвельту телеграмму: «Мне совершенно ясно, что в этом году Германию не удастся победить»[2094].

Выступая в палате общин 28 сентября, Черчилль попытался представить разгром в Арнеме в наиболее благоприятном свете, но даже ему это было не под силу. «Стране и всему миру уже предоставлены подробные отчеты об этой блистательной и плодотворной операции, которая займет прочное место в нашей военной летописи и будет служить примером высоких идеалов долга и отваги для молодежи». По поводу безрассудных решений Гитлера не уступать ни пяди земли во Франции и на востоке Черчилль заметил: «Мы не должны забывать о том, сколь многим мы обязаны глупостям – невероятным глупостям, – совершаемым немцами. Я не люблю сравнивать Гитлера с Наполеоном. Не надо оскорблять великого императора и воина, сопоставляя его с жалким любителем митингов и мясником. Однако они похожи в одном: обоим свойственно страстно цепляться за каждый клочок территории, на которую их выносит зыбкая волна»[2095].