Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первые недели у нас обоих была только одна жалоба на дебатный союз: на понедельничных тренировках нам не давали высказаться. Вместо этого наш тренер, жилистый второкурсник умного вида по имени Дэниел, читал серьезные лекции о финансовых кризисах и законах войны. Даже более практические занятия были скучноватыми. И вот только на четвертой тренировке, в третий понедельник сентября, холоднющим вечером, явным предвестником грядущей зимы, Дэниел наконец попросил нас достать тетради. «Сегодня вечером мы будем практиковать „поток“, то есть навык ведения записей по ходу разговора с оппонентом». Затем он открыл гроссбух – огромную серую папку, набитую листками с прошлыми кейсами и другими материалами, – и принялся читать нам текст, пропагандировавший веганство и написанный организацией PETA (People for the Ethical Treatment of Animals – «Люди за этическое обращение с животными»).
Ежегодно люди убивают ради еды десятки миллиардов животных, а до этого большинство из них проводят жизнь в постоянном страхе и мучениях. Почти все животные, выращиваемые сегодня в Америке для употребления в пищу, разлучены со своими семьями и всю жизнь содержатся в переполненных грязных хлевах в поистине ужасающих условиях. Их мучают и увечат без обезболивающих; они лишены всего, что для них природно и важно. На бойнях перед самой гибелью многие животные понимают, что им грозит, и тщетно стараются спастись[47].
Ну, что бы вы записали, слушая такой текст? Проблема в том, что это чисто описательный отрывок. Каждое из содержавшихся в нем утверждений в целом поддерживало вывод автора, но не каждый требовал отдельной реакции. Например, оспаривать, что помещения для содержания животных всегда грязные, означало бы в какой-то мере отойти от сути.
Я еще на школьных дебатах научился, что в таком случае правильнее всего выделить и изолировать основное утверждение. Для этого надо принять заключение оппонента («Мы все должны быть веганами»), добавить союз потому что и задать себе вопрос: как спикер мог бы закончить это предложение? Данный подход позволил мне выявить два ключевых аргумента, скрытых в прочитанном нам отрывке.
Мы все должны быть веганами, потому что…
…животные содержатся в ужасающих условиях
…животных умерщвляют недопустимо жестоким способом
Использовать эту сложную версию восприятия текста на слух в реальном времени было трудно. Дэниел скороговоркой зачитал с дюжину аргументов, а мы, первокурсники, старались не отставать. Некоторые ребята строчили невероятно быстро, протыкая листы тетради фломастерами. Другие выбрали нормальный рабочий темп, стараясь не терять хладнокровия, даже когда начали явно отставать. Час минул в духе экзамена в школе для секретарей, и его никто из нас не сдал. «Что ж, повторение – мать учения», – сказал Дэниел, направляясь к двери.
Пересекая темный и ветреный двор по пути в общежитие, мы с Фанеле изливали друг другу недовольство. То, что ценилось в этом союзе, казалось, полностью противоречило нашему видению дебатов; мы воспринимали их как занятие экспансивное, страстное, даже сексуальное. Расставаясь тем вечером, мы нашли некоторое утешение в идее, что этот первый месяц был наверняка просто репетицией. «Зубрежка есть зубрежка, а дебаты есть дебаты», – сказал тогда Фанеле. Первый турнир нового сезона Американской ассоциации парламентских дебатов (соревнования будут проводиться еженедельно по всей стране в течение года) был запланирован в Колумбийском университете Манхэттена на конец недели.
* * *20 сентября в пятницу, в полдень, мы с Фанеле завернули с Бродвея направо и остановились, чтобы оглядеться. В нескольких шагах от нас внушительные кварталы зданий из красного кирпича уступили место огромной площади, кишащей жизнью. После пяти часов в автобусе прически наши были далеки от совершенства, да и одежда порядком помялась, но сейчас, в потоках освежающего бриза, мы почувствовали, что дух наш возрождается.
Стоя на невысокой лестнице, ведущей к дверям главной библиотеки, Фанеле сфотографировал ионические колонны и бирюзовые крыши. Затем он приобнял меня за плечи и сказал, что наше время пришло.
Атмосфера в генеральной ассамблее – известный термин для обозначения любого большого зала, где участники дебатов ждут начала следующего раунда, – была напряженной; в воздухе пахло застоявшимся кофе. С сотню студентов университетов со всех концов США толпились в тепле помещения, обмениваясь последними сплетнями и всякими идеями. Мы с Фанеле приткнулись у черного входа, не решаясь вступать в разговор и боясь далеко уходить.
В первом раунде мы схлестнулись с парой нервных первокурсников из Суортмора, гуманитарного колледжа из Пенсильвании. Эти ребята – миниатюрный парень в огромных очках и девушка, постоянно что-то свирепо бормотавшая себе под нос, – уверенно направились в отведенную нам комнату в соседнем здании, мы последовали за ними. Когда мы расселись за главным столом в этом небольшом помещении для семинаров, я почувствовал нервозность, которой не испытывал перед дебатами вот уже несколько лет. Но как только первый спикер наших оппонентов, поправив очки, принялся читать кейс о запрете использования военных дронов, я почувствовал, что тело мое быстро включается в привычный ритм.
Мы тот раунд выиграли и до теперешнего дня легким парусником плыли по волнам соревнований, уверенно одерживая победу за победой в дебатах на самые разные темы, начиная с оплачиваемых отпусков по уходу за ребенком и заканчивая свободной торговлей. Обычно среди участников дебатов принято действовать на первых порах полегче, скрывая от соперников свою истинную силу и выжидая, а мы с Фанеле мчались в прямо противоположном направлении. Мы с ходу продемонстрировали все приемы, которым нас когда-либо учили, – от ответа на четыре базовых вопроса до создания убийственных точек информации, – и перед аудиторией из трех, а то и двух человек выступали так, будто это огромная толпа слушателей.
Позже тем вечером, уже часов в одиннадцать, за куском дешевой пиццы и стаканом теплой газировки мы позволили себе насладиться самодовольством. Счет наших побед и поражений – 4:0 – гарантировал нам место в финальном раунде. Покончив с ужином, мы в страшном возбуждении, безудержно фантазируя и высказываясь довольно жестко, вывалились из ресторанчика и спустились по Амстердам-авеню к общежитию, где жил приятель Фанеле, который расчистил у себя в комнате на полу немного места и пустил нас переночевать.
Следующее утро, темное и пасмурное, прошло под барабанную дробь неуклонно накалявшихся страстей. Мы с Фанеле выиграли последний предварительный раунд, затем победили в одной восьмой финала, где нашими соперниками была весьма авторитетная команда старшекурсников из Университета Брауна. И каждый результат был серьезным шоком для тревожного организма, который представляет собой любой турнир по дебатам. Между раундами мы с Фанеле важно расхаживали под музыку по коридорам у генеральной ассамблеи, немного выкаблучиваясь перед публикой, изучавшей нас с почтительного расстояния.
Часа в два сквозь стены до нас донеслось объявление о начале четвертьфинала. «Четвертьфинал состоится в комнате EG014. Утверждающая сторона: Гарвард. Отрицающая сторона: Бэйтс. Судьи: Коннелли, Гессе, Гош». Когда мы с Фанеле входили в общий зал, чтобы забрать свои вещи, толпа расступалась, давая нам пройти. А пока мы спускались на цокольный этаж, старшие ребята из союза дебатов нашего колледжа, многие из которых уже вылетели из турнира, подбадривали нас и засыпали ценными советами: «Давайте, покажите им, где раки зимуют», «Не забывайте искать альтернативы», «Дышите глубже!»
В комнате EG014 пахло как в котельной, и температура была примерно такой же; но, к счастью, это была не котельная. В спертом пространстве теснилось более тридцати человек, большинство из них мы видели впервые. Они, вытянув шеи, смотрели, как мы входим в комнату. Наши оппоненты из Бэйтс-колледжа, гуманитарного колледжа из штата Мэн, уже сидели за столом и были заняты делом: очаровывали судей словесным попурри из самоуничижительных шуток, комплиментов и остроумных замечаний. Более напористая из этой пары, высокая девушка с ирокезом, Дана, поприветствовала нас притворным
