Не влюблены - Эли Хейзелвуд

– Это просто секс, – продолжила Рута. – В таком случае нет необходимости в моральных дилеммах.

«Ох, Рута. Ты уверена?»

– Один раз, – продолжила она твердым голосом, как будто устанавливая важные правила. – Все будет так, как будто Винс не прерывал нас в тот вечер. Мы... притворимся, что сейчас еще вторник, и я еще не знаю, что ты работаешь на «Харкнесс». Мы сделаем это, утолим голод и успокоимся.

«Надеюсь, ты права, потому что не уверен, что мое самоуважение выдержит еще больше презрения с твоей стороны».

Возможно, она была права. Им нужно было поскорее выбросить друг друга из головы. Новизна была мощным стимулятором – убери ее, и, возможно, притяжение между ними сойдет на нет.

Эли показал ей карточку-ключ от номера.

– Готова идти?

– Давно готова.

В лифте они молчали, сначала смотрели, как закрываются двери, потом повернулись друг к другу. Эли подумывал притянуть Руту к себе, чтобы она почувствовала его нетерпение, но вместо этого просто упивался ею.

«Отсроченное удовольствие, – подумал он. – Повтора не будет. Надо запомнить каждую минуту».

Когда он улыбнулся ей, Рута не улыбнулась в ответ, но и не отвела от него глаза. Двери открылись. Он жестом пригласил ее войти первой. Его сердце, до этого на удивление спокойное, учащенно забилось.

Он открыл дверь номера и наблюдал, как Рута вошла и равнодушно огляделась. Прежде чем он успел прикоснуться, или поцеловать, или просто взять ее за руку, она повернулась к нему спиной, подошла к окну, и, глядя на мигающий огнями вечерний Остин, начала раздеваться.

Эли, кажется, перестал дышать. В этом не было ничего чувственного или намеренно возбуждающего: самый утилитарный стриптиз, который он когда-либо видел, и, тем не менее, ему пришлось опереться на стену и найти минутку, чтобы перевести дыхание.

Рута не складывала аккуратно одежду, которую снимала, а просто клала на деревянный стол. И пока она раздевалась, все еще глядя в окно, она начала говорить:

– Мой первый раз случился на первом курсе колледжа с парнем, имя которого я либо забыла, либо так и не узнала. Соседки по комнате хотели устроить вечеринку перед зимними каникулами. Они пригласили ребят, которые пригласили других ребят. Одним из них и был этот парень. Честно говоря, у него неплохо получалось. Он знал, что делать, и в этом мне действительно повезло. Я заснула, а когда проснулась, его уже не было. Он не оставил записки, не попросил мой номер. Мои соседки продолжали говорить, как ужасно, что мой первый раз был с таким придурком. Даже Тиш, когда я рассказала ей об этом по телефону, была в ярости. А у меня не хватало смелости сказать, что я не злюсь, а испытываю облегчение. Мы с этим парнем получили друг от друга, что хотели, и разошлись в разные стороны, прежде чем все могло пойти наперекосяк. – Она сняла серьги, и когда наклонила голову, их взгляды снова встретились.

Рута наконец-то повернулась к нему, и Эли мог только смотреть и смотреть… на ее полностью обнаженное тело. Отныне он был ее слугой. Сделал бы все, что она хотела. Ему пришлось завести руки за спину и прижать к стене, просто чтобы не прикасаться, не хватать, не брать.

– Что случилось? – спросила Рута.

Он не мог отнести ее фигуру к какому-либо типу. Она напомнила фигуры актрис из фильмов, которые смотрела его бабушка. Он мечтал о них, когда секс был всего лишь туманным представлением.

«Знойная красотка», – наконец, он нашел определение.

Округлые бедра, маленький мягкий животик, покатые плечи, гладкие ноги и по-настоящему сочные, великолепные сиськи. Возможно, из-за предвкушения последних нескольких дней, Эли считал, что не видел ничего настолько прекрасного за все годы своего пребывания на этой чертовой планете. Он видел многих женщин, все они были сложены по-своему, и все они были прекрасны, но Рута казалась...

«Чертовски пикантной», – подумал он и рассмеялся над собой. Несколько дней возбуждения, и он был готов написать гребаный сонет о ее заднице. Ее пышной, эффектной заднице.

Он слегка дернулся, когда это гребаное произведение искусства двинулось к нему.

– Что? – Рута вопросительно подняла брови.

Она уверенно выставляла свое тело напоказ, и эта ее непринужденная уверенность подняла его возбуждение еще на одну ступеньку, хотя Эли думал, что больше уже некуда.

– Ничего. Ты выглядишь…

«Потрясающе, мило, очаровательно, охренительно…»

– …хорошо.

– Спасибо. – Руте, кажется, понравился комплимент, и ему захотелось сделать ей еще миллион. Выбить на стенах сгоревшей Александрийской библиотеки.

– Тебя устраивают ограничения, о которых я писала в приложении?

Он кивнул, вспомнив сообщение, которое возмутительно часто перечитывал за последние несколько дней. Эли выучил его наизусть, и когда он умрет, студенты-медики обнаружат, что на его мозге отпечатались слова сообщения, что она написала: «К твоему сведению, мне не очень нравится проникающий секс. Если это тебя не устраивает, то лучше поискать кого-нибудь другого».

– Ты все еще не хочешь заниматься сексом? – уточнил Эли.

Она нахмурилась, затем ее глаза расширились.

– Ты имеешь в виду проникающим сексом?

Это прозвучало так клинически, словно на приеме у гинеколога. А он умирал от желания прикоснуться к ней. Готов был умолять понюхать складку там, где ее живот соединялся с бедром.

– Ага.

Она кивнула.

– Правильно.

Ему было любопытно узнать причину, но она не стала бы вдаваться в подробности. В любом случае, сузить рамки было хорошей идеей. Ему не обязательно толкать в нее член. Воспоминаний для фантазий на ближайшие недели хватит и без этого. Вероятно, он мог кончить просто, если будет долго смотреть на нее.

– О‘кей, – ответил Эли, чувствуя, что разрывается между желанием доставить ей удовольствие и удовлетворить свои собственные потребности.

Он ждал этого так долго. Целых…целых… четыре дня? Они познакомились четыре дня назад, которые ему показались годом.

– Иди сюда, – пробормотал Эли, и почти влюбился в то, как быстро Рута подчинилась, как близко возле него остановилась, какая прямая у нее поза.

Она была в пределах досягаемости. Он мог прикасаться к ней везде, где хотел. Руки у него чесались от нетерпения, и все же первым делом Эли прижал большой палец к ее губам. Его точка притяжения.

– Что-то есть в твоих губах, – задумчиво произнес он.

– Ты упоминал, – Рута пожала плечами, и то, как