Птица счастья - Роберт Джоэль Мур

Новые избиратели, подросшие к тому времени, считавшие себя лучше прежних поколений, зависимых от телевидения, шли на выборы вместе со своими птицами. Птицам нравился глянцевый блеск любви и ценностей, взращенный в их умах изысканными социальными инструментами, созданными благодаря исследованиям поведения пернатых.

К тому времени столицу освободили от работяг, и люди, избалованные судьбой, могли спокойно наслаждаться центром. По итогам реновации все нежелательные элементы были сосланы на периферию без права перепродажи своих квартир в течение десяти лет. А недвижимость в центре перешла в руки людей, способных оценить эту роскошь. И молвили люди, что ипотеки выдавались теперь только на первичное жилье, с беспрецедентно низкой процентной ставкой. И молвили люди, что им зарплаты перед выборами увеличили, но всех поставили на полставки. Еще много чего люди молвили в те времена.

Кристинины путешествие и госпитализация произошли спустя недолгое после победы Минина на выборах время. И как же было глубоко ее удивление, когда свекор самолично приехал к ней в больницу, несмотря на свою явную занятость.

– Ну… здравствуй, невестка дорогая.

– Здравствуйте, Лев Константинович.

Он стоял в пальто и пристально наблюдал за Кристиной. Охрана перекрыла снаружи дверь.

– Еще месяц назад я переживал, что вы столько лет с Петром вместе, а внуков у меня все нет. А тут такое…

Кристина безмолвно смотрела на серое бесконечное небо за окном.

– А ты знаешь, почему ребенок твой не выжил?

– Да, мне сказали.

– Ты знаешь, что тебе не все сказали.

Кристина не реагировала.

– А ты знала, что с восьмой недели можно отцовство ребенка по крови матери узнать?

– Нет.

– Так вот, благодаря чудесным разработкам можно, знай. И я подумал, ты хоть и дочь мусорщика, но нравственность имеешь и сына моего ценишь.

– Я ценю.

– Не ценишь. Есть у меня генный материал одного человека, с которым ты, сука, спутаться смела.

Кристина молчала.

– И я попросил проверить, чей ребенок погиб в твоей утробе по причинам генетических отклонений, пока ты лежала неделю тут. Так вот, по итогам анализа на отцовство и при повторном исследовании плода выяснилось, что ребенок не «мининских» кровей, и нарушения в развитии были несовместимы с жизнью. Главврач заключил, что беременность ради твоего блага нужно было прервать.

Она смотрела на Минина исподлобья.

– Прекратите!

– Ты мне еще спасибо должна сказать, что тебе не пришлось моему сыну объяснять, почему у него арапчонок из жены вылез. Так что я рассчитываю, что связь свою ты бросишь и покажешь моему сыну всю свою любовь.

Хладнокровно, без намека на сочувствие, он ждал, пока его жертва прореагирует. Минин упивался своей властью. Кристина не доставила ему удовольствия видеть свои слезы.

– На вашем месте я бы остерегалась журналистки с миллионами подписчиков, которая знает о втором «клоне» и о вашей фабрике детей.

– Как заговорила! Ты фертильна, теперь докажешь свою преданность и воспитаешь в себе верность. Постарайся в ближайший год все сделать правильно и подарить мне внука, а если не справишься, не думай, что доедешь до того поселения, о котором ты говоришь, и будешь жить-поживать вместе с остальными. Есть у нас и другие места.

– А еще я знаю формулу. Ту, что в книге Александрова зашифрована. Ту, что птиц с ума сводит. И в моих силах все ваше иллюзорное спокойствие порушить.

– Повторяю… но только потому, что ты мне невестка. Большая страна у нас, Кристина. Есть места, куда даже молва не доходит.

После ухода Минина-старшего Кристина лежала в абсолютной тишине. Незаметно для нее за годы общения и близости с Василием в ее существе зародился источник светлого чувства, где-то в груди, где сердце, он пробил панцирь стремления к достижениям, переполнил ее любовью и обернулся в ребенка. С момента, как Василий перестал поддерживать их связь, источник стал угасать без истерик и слез, без внешних страданий… Умирал медленно, исторгая из себя глубинную ржавчину боли и обиды. И теперь, обездвиженная на больничной кровати, она поняла, как сильно она желала это дитя, этот плод самого лучшего ее намерения к мужчине. Он был убит тихо, и о нем не знал никто, кроме его убийцы, даже она, его мать. И никто не мог его защитить. «Мясо, мясо мясо…» – все, что приходило на ум Кристине. Осознание безвозвратно ушедшей возможного счастья и собственного бессилия. Мясо, мясо… Как мясо ее выкинул Василий, как мясо порубил ее душу Минин, как в холодильную камеру ее привезли обратно в квартиру. Мясо, мясо, мясо… И плакала она горько, и плач ее летел по пустующим комнатам. И вместе с плачем придумала она, как за счастье свое потерянное отомстить.

После удачных выборов Минин осознал силу детского сна виртуальности, в который впадала цивилизация. Он считал огромным экономический и социальный потенциал обособленного рынка беззащитных, неадаптированных и практически андрогинных людей и их пернатых друзей. Они сами объединялись в безопасной для них в эмоциональном и физическом смысле виртуальной среде, прислушивались к своим питомцам, чьими повадками давно управлял Минин. Лев Константинович не хотел новой смуты от Кристины –она обладала опасным знанием, в случае обнародования которого мог выйти коллапс с человеческими жертвами, чего ему совсем не хотелось. Поэтому Минин дал распоряжение обеспечить Кристине наилучший уход для ее скорейшего выздоровления. Он в тот же день позвонил сыну и провел разъяснительную беседу.

– Петя, я предпочитаю, да и в целом у нас вертикаль так устроена, чтобы мои проблемы становились проблемами другого человека. Так вот сегодня моя проблема – твоя жена, и передаю я ее тебе.

– О чем ты говоришь?

– Во-первых, она про формулу Александрова и про «серых» клонов знает, которых ты вне общего оборота производишь. Да-да, я в курсе, не дергайся. А во-вторых, у нее был любовник. Неважно, кто он. Важно, что она признает собственную ошибку. По второму вопросу мы с ней достигли договоренности, и ты можешь больше не беспокоиться, а вот по первому я тебе помогать не буду, разбирайся сам. Нужно предотвратить информационный вброс формулы Александрова от твоей жены. Ну, и пока что затаись с продажей клонов на аукционах.

Петр Львович не слушал нотации отца. Его драгоценная собственность, его опора, его достоинство – все оказалось под угрозой. Мало того, что любовника завела, так еще могла лишить его денег и устроить скандал. Черты лица Петра заострились. Он побледнел – череп его проступил мертвенной белизной из-под тонкой кожи. На глаза легла иссиня-черная тень. Зрачки сузились и бегали из стороны в сторону, как черные капли едкой ртути. На высоком лбу пульсировала вена.

– И да, Петр, повзрослей и по возвращению прекрати отлавливать и расстреливать этих птиц. Тебе оружие не для этого выдали, а для самообороны.

– Да до них дела никому нет уже.

– Они иногда выбирают себе новых хозяев, зачем, людей предназначенного лишать.

– Ха-ха, да большинство людей полинявших к себе не подпускают, кому они такие «никакие» нужны, серые и неприметные.

– Ну этим людям не поможешь.

– Ну а, почему одни должны этих пернатых тварей растить и кормить, и в большинстве они и не вздумают линять? А к другим, значит, прилетят сразу готовые, кем-то до линьки доведенные, преображенные являются, шепчут свои подсказки, и все с само собой в жизни налаживается.

– Ну вот пока большинство должны растить своих птенцов сами. Пока Александров не доработал свой текст, мы не в силах ничего изменить.

– Ты же прекрасно знаешь, что этот нытик ничего не сделает.

Отец слышал голос сына, и тот удалялся, растворяясь цифровом сигнале, и понял Минин, что его собственная птица, сидящая тут рядом в клетке и скрытая от посторонних глаз плотной тканью, никогда не поменяет свой окрас на неприметный серый и не попросится на свободу.

***

Петр закрыл несколько крупных сделок и после звонка отца был вынужден отказаться от всех «теневых», что уменьшило его будущие доходы на сотни миллионов. По возвращении в страну Петр был холоден