Кукольный Дом (СИ) - "kisvatera."

— Поэтому ты специально подстроила всё так, чтобы вернуться в «Кукольный Дом»… — Внезапно осеняет меня, пока мозг лихорадочно ищет пути к освобождению из этой клетки.

— Всё-таки ты не настолько глупая, — с её губ слетает очередной смешок. — Да, тупица Генри был так ослеплён моей персоной, что соблазнить его ради своих целей было плёвым делом.

Поначалу даже кажется, что я ослышалась, отчего не могу скрыть своего ошеломления. Генри?.. Так это был он на самом деле? Как же так? Я не понимаю…

— Но ведь ты сознательно обрекла себя на муки и наказание, и всё ради… него? — Заболтать её кажется самой удачной идеей, чтобы выиграть для себя хоть немного времени.

— Мне всегда было плевать на последствия. Я стала идеальной ради него. Я делала всё, чтобы угождать всем его прихотям. Я упорно трудилась и получила титул лучшей Куколки, ведь ему нужна исключительно самая лучшая — таковы были поставленные условия, — девушка снова медленно зашагала вперёд, будто готовясь к нападению, а мой взгляд смог зацепиться лишь за деревянную табуретку, что нашлась неподалёку. Это кажется единственным вариантом оружия. — Каждый его жест внимания был глотком воздуха для меня. Он сделал всё, чтобы я стала зависимой и боялась совершить хотя бы одну оплошность, из-за которой он тут же отдалится. Я столько старалась, сколько вкладывала сил, потратила дни, недели, месяца… — она сделала небольшую паузу, а после рассвирепела, — и всё ради того, чтобы из-за такой засранки, как ты, я потеряла его за секунду?

Сейчас. Буквально предвидев следующий замах ножом, я успела схватить табуретку, прежде чем Аманда пересекла расстояние между нами. Даже не глядя, кидаю мебель в её сторону, надеясь сбить с ног. И хоть этого у меня не получилось, предмет всё равно угодил точно в цель, и девушка издала визг боли, сделав несколько шагов назад для удержания равновесия. Воспользовавшись моментом, я собрала всю оставшуюся решительность с энергией и побежала в сторону двери.

— Ах ты тварь!

Бывшая воспитанница, быстро вытерев тыльной стороной ладони проступившую от удара кровь на подбородке, пошла моему примеру и также со всей силой кинула табуретку в мою сторону. Рефлексы не подвели, и я быстро среагировала, успев увернуться от летящей мебели, что с громыханием попала в дверь, а та в свою очередь открылась.

Это мой шанс на спасение. Бегом!

Но не успела я пробежать и нескольких шагов, как почувствовала, что в мою икру впивается лезвие. От резкой боли ноги заплетаются, а тело падает на пол — не успеваю даже выкинуть руки вперёд для смягчения соприкосновения. Голос резко куда-то пропал, и я могу только хрипеть, чувствуя, как голова и шея болезненно пульсируют.

Как же глупо, глупо, глупо! Вот так оборвать последнюю ниточку надежды на побег из этого кошмара.

— Знаешь, я сначала думала слегка помучить тебя, — я оборачиваюсь корпусом на голос, в котором всё ещё слышится насмешка, — пыталась вредить тебе постепенно. Подсыпала яд в еду, но ты не стала её есть — видно, почувствовала: что-то не так. Подлила щёлочь в гель для тела, но и здесь ты сумела вовремя найти выход. Жалею, что не удалось достать кислоту, — злоба с каждым слогом возрастала в её голосе. — Маленькая дрянь, тебе каждый раз удавалось выкрутиться. Так к тебе ещё и приставили гиперопеку, из-за чего пришлось временно залечь на дно.

Аманда резко вытаскивает из ноги нож, а из моего горла всё же прорезается вопль боли, пока кровь сочится из свежей раны. Теперь я хоть и спутанно, но в ужасе осознаю, кто был причастен ко всем этим деяниям. Сердце так сильно бьётся в груди, что, кажется, вот-вот проломит рёбра и вырвется наружу. У меня хватает сил только инстинктивно отползать к двери — попытка встать ощущается просто невозможной.

— Но теперь я наконец-то могу избавиться от тебя, и никто больше не придёт на помощь, — она смеётся как истинный психопат, перевернув рукоятку ножа, чтобы лезвие смотрело прямо на меня. — Удачно сгореть тебе в аду.

Вот и всё. Это конец. Я зажмуриваю глаза и вытягиваю руки вперёд в слепой надежде укрыться от атаки, но вдруг…

Слышу выстрел. И он предназначен не для меня.

С боязнью распахиваю глаза и вижу, как на лице Аманды проявляется маска смерти. Пуля прошла сквозь голову, кровь ручейками стекает из огнестрельной раны на лбу по женским чертам. Нож со звяканьем падает на пол, а за ним и тело бывшей воспитанницы, прямо к моим ногам. У меня начинает кружиться голова, еле сдерживаю приступ тошноты. Последнее, что я вижу перед тем, как погрузиться во тьму, — это пара глаз, моря в которых бушует невероятной силы шторм.

Кристофер.

Веки широко раскрываются, лёгкие резким и глубоким вдохом обжигающе наполняются воздухом, словно я только-только выбралась из-под воды, а тело по инерции одним движением оказалось в сидячем положении. От холодного пота к телу неприятно прилипала ткань ночнушки. Я пытаюсь спокойным дыханием восстановить сердцебиение, и, когда это получается, провожу ладонями по лицу, смахивая с себя остатки сна.

Снова кошмар. Уже пятый за две недели и второй в качестве повторения того, что случилось в комнате наказаний — как позже я узнала предназначение помещения. Устремляю взгляд в окно и понимаю, что проснулась явно раньше официального подъёма. Тяжело вздыхаю от непонимания, когда же мне удастся окончательно снять оковы произошедшего ужаса. Рукой тянусь к пузырьку с таблетками на прикроватной тумбочке, но как только пальцы обхватывают вещь, я начинаю колебаться, глядя в упор на название.

“Бромдигидрохлорфенилбензодиазепинон”.

У меня так и не получается полноценно произнести это. Не совсем уверена, но, кажется, то же самое давали и в прошлый раз. Пусть лекарство и помогает мне избавиться от кошмаров и боли ноющей душевной раны, что продолжает кровоточить с того рокового момента, и заглушает миллиард мыслей в голове, которые терзают голову и сердце, но это лишь иллюзия. Таблетки делают меня излишне спокойной, словно отключают все вариации чувств, а ещё крадут краски мира, оставляя лишь бездушную серость. И почему-то я постоянно чувствую усталость и сонливость.

Да, так намного легче. Намного легче убежать от проблем, чем попытаться решить их и взять ответственность за всю ощущаемую боль. Но так больше не может продолжаться. Однажды это просто убьёт твою личность во всех возможных вариантах.

Со злостью кидаю пузырёк в противоположную от себя стену, и тот тихим отголоском отскакивает, рассыпая своё содержимое на пол.

Я устала.

Я. Так. Чертовски. Устала.

От этого кошмара, от этого места, от этой жизни.

Секундный гнев превращается в мгновение отчаяния, и я чувствую резкую слабость во всех её проявлениях. Пелена слёз делает попытку затуманить мой взгляд, но я быстро избавляюсь от неё тыльной стороной ладони. Забавно, но я даже рада этой поднимающейся буре эмоций внутри. Принимая таблетки первую неделю, я чувствовала себя безвольной куклой. Внутри меня будто отключили функцию чувствовать что-либо, кроме безразличия, а также ограничили умственный процесс. Как настоящая калека, я не была в состоянии продолжать обучение, поэтому оно урезалось до индивидуальных элементарных занятий, исключая любые физические нагрузки. Однако так больше продолжаться абсолютно точно не может. Шёл четвёртый день, как я перестала пить лекарства. И, несмотря на ту болезненную волну сдавливающих грудь и сознание ощущений, я так счастлива, что ко мне возвращается человеческая сущность.

Резко встаю с кровати, тьма на несколько секунд крадёт моё зрение, так же быстро возвращая. Я потягиваюсь и жмурюсь с тихим стоном, пока ещё периодически ощущая болезненность в левой ноге — теперь это ещё один увековеченный на моей коже жизненный урок, — после чего направляюсь к шкафу, дабы переодеться. Беру с вешалки нежное салатовое платье — оно особенно мне нравится, ибо на его фоне глаза начинают поблёскивать слабым зелёным оттенком, — и наскоро переодеваюсь. Сон как рукой сняло, так что больше не вижу смысла оставаться в кровати среди молчаливых стен, которые за столько дней уже успели приесться.