Хищник - Макс Мах

— И да, и нет, — Кормчий по-прежнему попыхивал трубочкой, но настороженность, скрытая до поры в глубине глаз, явно набирала силу. — Вроде бы, там, но, как бы, не совсем, и я вряд ли смогу это вам прямо сейчас объяснить, Дарья Дмитриевна. Просто поверьте на слово.

— Верю! — кивнула Дарья.

«Камень» ей много чего «рассказал». И про то, на что намекнул Кормчий, может быть, тоже. Но вот беда — большую часть «сказанного» она просто не поняла, а кое-что, кажется, успела забыть.

— Как вы находите дорогу? — спросила о главном. Вернее, «главной» она назначила эту тему, исходя из крайне зыбких предположений о том, что на самом деле сказал ей «камень».

— Да, любопытно было бы послушать, о чем он вам… — старик продолжал «читать» мысли вслух, но Дарья с этим уже смирилась. Допускала, что кое-что он «видит», но предполагала, что отнюдь не все.

— Ты знаешь про навигацию? — вступил в разговор Марк. А вот о том, что знает и видит он, она даже думать боялась.

— Знаю, — сказала вслух, — но ни черта не поняла.

— Ну, это секрет полишинеля, — Марк в один длинный глоток опорожнил свой стаканчик и потянулся за ожидающей своего часа сигарой, длинной, светлой и одуряюще пахнущей. — Объяснишь, Егор, или мне попробовать?

— Объясню, — без поспешности, но и без «игры на нервах» согласился Егор Кузьмич. — Дело простое. Представьте, что плывете в море, Дарья Дмитриевна. Или, лучше, в небесах, ведь вы у нас небесный капитан, как ни как. Так вам, верно, будет легче представить. Итак, небеса. Как станете ориентироваться в полете? Как узнаете, куда плыть?

— По звездам, если ночью, — Дарья выбросила окурок в пепельницу и взялась за кофе, — по известным ориентирам внизу, по собственной скорости и углам склонения, если, скажем, в тумане, по солнцу и по компасу, наконец.

— Верно! — согласился Кормчий. — В Великом Эфире все точно так же, княгиня. Есть, разумеется, и отличия, но они не существенны. Звезды, гравитационные узлы и течения, скорости и углы, карты и лоции… Естественно, все это надо знать, уметь использовать, понимать. Приличных навигаторов, по правде сказать, раз-два и обчелся. У нас, на «Лорелее», их трое, да еще аз грешный. А кроме того у нас есть особые приборы, навроде компасов, секстантов, лагов и лотов, только для эфира. Так и ориентируемся. Но следует признать: два десятка обитаемых миров, еще с дюжину тропинок в Параллели — вот и весь наш ареал обитания, если не считать, разумеется, весь Великий и неизведанный космос с невероятным множеством мертвых планет и мизерным количеством затерянных в пространстве цивилизаций, которые иди еще найди на эдаких расстояниях!

— Что такое Параллель?

— Параллель — мир отражение, или параллельный мир, — объяснил Марк. — У твоей планеты, Дари, к примеру, всего три известных нам Параллели. То есть, три параллельных мира, в которые мы можем попасть.

— Но? — нахмурилась она, пытаясь понять, в чем тут подвох.

— Но мы не можем путешествовать там так же, как путешествуем здесь, — В отличие от Егора Кузьмича, Марк оставался бесстрастным. — Мы можем только выйти на их геостационарные орбиты, и все, собственно. Одно из двух. Или там существует барьер, не выпускающий нас даже в их Солнечные системы, не говоря уже о космосе, или все Варианты — так мы называем параллельные миры, — находятся прямо здесь в этом пространстве. В этом случае, следует предположить, что обитаемые миры, именно в силу их обитаемости, создают особые пространственно-временные лакуны для возникающих Вариантов. И попасть в такие лакуны можно только по особой «тропинке». Мы называем их червоточины. Ну, как червячок точит яблоко.

— Не понимаю! — покачала головой, совершенно сбитая с толку Дарья. — Как это? Выходит, у нас тут космос есть, а у них — нет?

— Тоже вариант, — пыхнул трубкой Кормчий, — но мы думаем, все дело в факторе времени. Мы не совпадаем по временной оси. Поэтому можем лишь навестить их лакуну, но в их вселенную попасть не можем. Локально мы как бы встраиваемся в систему четырехмерных координат, но для путешествия через космос этого мало. Синхронизация или принципиально невозможна, или требует иных технических решений.

— Заковыристо! — Дарья представила себе математику, описывающую такие пространственно-временные извращения, и ее чуть не стошнило.

«Вот ведь блядь!» — она поспешно влила в себя остатки граппы и потянулась к папиросной коробке. Однако Марк оказался проворнее. Она еще только начала распрямлять руку, а открытая коробка возникла перед ней, да еще и в сопровождении трепещущего огонька зажженной спички.

— Спасибо! — она взяла папиросу, прикурила.

— Но… — вспомнила она кое-что из беседы с «камнем». — Но вы ведь посещаете гораздо больше мест, чем сказали. Сколько обитаемых миров вы назвали? Два десятка?

— А ходим в пятьдесят три, — кивнул Егор Кузьмич. — И в сорок девять Параллелей.

— И в чем здесь подвох? — она благодарно кивнула Марку, подвинувшему к ней новую чашку кофе — крошечную фарфоровую, словно бы кукольную чашечку с необычно, остро и пряно пахнущим кофе. — Спасибо. Это?..

— Попробуй! — предложил Марк, отпуская жестом прислуживавшего им Феликса. — Это не ваш напиток. Похож на кофе, но не кофе. Однако с граппой совместим вполне, — улыбнулся он своей невероятно привлекательной улыбкой, от которой у Дарьи начинало сжимать виски. Впрочем, сжимать могло и от водки. Выпила-то она уже никак не меньше трех стаканчиков.

«Две чарки с четвертью — самое меньшее!»

Она взяла у Марка кукольную чашечку, поднесла к лицу. Запах не изменился, только стал сильнее, да еще возникло ощущение жаркого дуновения. Вспомнилась Эдомская пустыня, куда дела забросили Дарью поздней весной 1922 года. Стояло раннее утро, небо голубое и прозрачное поднималось над медленно дрейфующим крейсером хрустальным куполом, а на горизонте открывалось устье котловины Содомского моря. Накануне отбушевал хамсин, и, хотя воздух успел очиститься, запах африканских пустынь все еще щекотал ноздри.

— Наденьте респиратор! — крикнул ей вахтенный офицер.

— Зачем? — удивилась Дарья. — Воздух чистый и пахнет так, что хоть водку занюхивай!

На вкус этот «кофе» оказался ничуть не хуже. Да, незнакомый и вполне экзотический, но отнюдь не отвратительный. Пить можно, а ощущения…

«О, Господи! Что за хрень! Эдак я панталоны промочу!»

— Похоже, тут половина объема приходится на афродизиаки, — сказала вслух с кривой улыбкой.

— Заметили? — хохотнул Егор Кузьмич. — Но вкусная зараза, и водку купирует отменно!

— Да уж, купирует! Так что там с несовпадением чисел? Лоцманов нанимаете?

— Сами догадались, или кто-нибудь шепнул?

— Какая вам разница? — пожала плечами Дарья и повернулась к Марку, ему она доверяла больше. — Как думаешь, еще одну можно, или я стану на мужиков бросаться, как бешеная?

— Доза, в этом случае, фактор малосущественный. Пей! Голову прочистит, а прочее, — он сделал ударение на этом слове, — быстро проходит.

— Ну, ладно тогда, — и она приняла у мгновенно возникшего поблизости Феликса еще одну чашечку с этим странным «кофе».

— Итак? — теперь она смотрела на Кормчего.

— Есть и лоцманы, — пыхнул он трубкой. — Их мало, и они защищены Великим Соглашением. Свободны и независимы, одним словом. Работают с доли в барыше. Вот они могут провести в очень странные места, а как это делают, Бог весть. Тайна.

— Но можно ведь… — предположила Дарья, вспомнив романы о пиратах Карибского моря.

— Нельзя! — покачал головой Егор Кузьмич. — Неприкосновенность Ходоков обеспечивается Договором. Нарушивший же Договор долго не проживет, и благами запретного знания воспользоваться не успеет.

«Вот черт!» — Сейчас она вспомнила: «камень» ей об этом говорил. Вернее, он обозначил границы возможного. И в этом контексте была озвучена идея о равновесии.

В этой вселенной, вспомнила Дарья, существуют не только вольные торговцы. Эфирными кораблями располагают и некоторые цивилизации, которые кровно заинтересованы в сохранении статус-кво, поскольку нарушение сложившегося миропорядка грозит войной. А войны — вернее, такой войны, — не хочет никто. Последнюю забыть, еще не успели.

— А что же «та сторона»? — спросила, наконец, о том, о чем и предполагала говорить.

— Целая вселенная! — сразу же ответил Кормчий. — Представляете себе, Дарья Дмитриевна? Такая же, как наша. И обитаемых миров много больше. То есть, и у нас их, наверное, великое множество, но иди их найди для начала. А там все уже разведано! Империи, блин! И какие империи, княгиня! Сказка, песня! И пространственно-временной континуум, ну прямо, как у нас. Непрерывность и многообразие! Вы ведь с моделью Лоренца знакомы, или как?