Хищник - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мало не покажется!»
Еще бы! Огонь в небе ничем не лучше огня на воде. Флот им пользуется, но, мягко говоря, недолюбливает.
— Господа, мы на месте! — Дарья не заметила, когда шкипер покинул свой пост в застекленной рубке, но сейчас он стоял рядом с ней. Тем более, непонятно, отчего он назвал их троих господами, не мог ведь не заметить, что двое из троих — женщины.
— Сходите прямо на крышу! Вас ждут.
И действительно, не успели подойти к краю плоской крыши, как оттуда перебросили сходни. Нечто шаткое — шириной в две доски, но Дарья не могла ударить лицом в грязь. Только не в присутствии Марка и Сабины, и, разумеется, не под любопытными взглядами встречающих.
Вдохнула, выдохнула и шагнула на мостки. Прошла, как ни в чем не бывало. Не вздрогнула, не пошатнулась. Ступила на мраморные плитки крыши, цокнули о потертый камень высокие каблуки.
— Прошу прощения! — Она повела рукой в перчатке, и загораживавший проход громила в костюме «доброго кабатчика» без возражений отступил в сторону. — Благодарю вас, месье!
Италийского Дарья не знала, но предполагала, что простые фразы на франкском здесь все-таки поймут.
Она прошла по крыше еще несколько шагов, не оборачиваясь, но внимательно отслеживая на слух то, как сходят «на берег» Марк и Сабина. Смотрела вперед, на медленно идущего ей навстречу высокого мужчину в костюме Арлекина.
«Арлекин и… Коломбина… Так, кажется?»
Чувство опасности пришло внезапно. Острое, словно ледяная игла, оно пронзило сердце, заставив застыть в жилах кровь.
Страха не было. Напротив, на Дарью снизошел удивительный покой. Время остановилось, и в гулкой тишине она услышала шаги смерти. На этот раз, костлявая шла легкой поступью молодой женщины. Длинные мускулистые ноги в мягких сапожках без каблуков. Запах пота, скорее приятный, чем отвратительный. Тихий шелест дыхания.
«И это все?» — Дарья шагнула в сторону, разворачивая тело влево, переступила ногами, словно исполняла фигуру какого-то несложного танца, и выкинула левую руку вперед, перехватывая чужое запястье. Раз! Она увидела Коломбину — длинноногая, как и предполагалось, высокая и стройная — и в тот же момент ударом правой кисти снизу выбила кинжал из руки убийцы. Два! Хват Коломбины не выдержал и раскрылся. Три! Клинок взлетел вверх, а Дарья откинулась назад и ударом правой ноги перебила женщине кадык. Упали вместе, но Дарья мгновенно оказалась на ногах, а вот Коломбина осталась лежать на мраморных плитах. Она умирала, и ее агония не была мирной.
— Браво! — сказал, приблизившись, Арлекин.
— Кто пустил сюда эту тварь? — бросил он в ночной воздух небрежный вопрос.
— Да, вроде… — протянул кто-то в ответ.
— Не могу знать… — заперхал другой.
— Дык это… — заблеял третий.
Получалось, никто не знал, как убийца оказалась на крыше. Впрочем, еще интереснее было бы спросить, с чего бы ей вообще оказаться в этот именно час на этой именно крыше!
«Чудеса!»
— Приношу свои искренние извинения! — поклонился Арлекин. — Больше такого не случится. Позже мы, разумеется, проведем всестороннее расследование, и виновные понесут суровое наказание.
В голосе Арлекина слышалась лишь сдобренная легким раздражением апатия. Усталое равнодушие и сдержанное пренебрежение. И к тому же он лгал.
«Ты послал ее сам… Но зачем?»
Дарья посмотрела на Коломбину, на потерявшее краски лицо, — «Бедная дурочка…» — и перевела взгляд на Арлекина.
— Кого вы проверяли? — спросила она холодно. — Ведь не меня же?!
— Кого придется, — пожал плечами Арлекин. — Полагаю, инцидент исчерпан. Следуйте за мной!
«Инцидент исчерпан?! Да, что же ты такое, твою мать?!» — Но она понимала, злиться бессмысленно. Ведь злость, обычно, отзвук обиды, а обижаться можно лишь на того, кто способен это оценить. Твою обиду и твою злость. Но какое дело до тебя тем же цинцам, пекущимся исключительно о своих государственных интересах? Никакого. И Арлекину этому сраному дела нет. Ни до Коломбины, которую послал на убой, ни до Дарьи, которая, сложись по-другому, могла лежать сейчас сломанной куклой на серых плитах крыши. Однако права на гнев никто отнять у нее не мог. А гнев — иное чувство. С ним можно жить и умереть, и его, как воздаяние, можно обрушить на любую голову. Даже на такую, как эта. Лицо Арлекина Дарья запомнила. Кто знает, может быть, еще встретятся, и уж тогда…
Не отвлекайся! — голос возник в голове из неоткуда и был напрочь лишен индивидуальных черт. — Будь внимательна!
«Марк?» — Он шел теперь впереди и на нее ни разу не оглянулся, и случившееся на крыше никак не прокомментировал. Сабина, впрочем, тоже. Даже бровью не повела, словно все это в порядке вещей: приехали на рандеву, подрались до смерти, как до первой крови, — и продолжили «неторопливое общение».
«Не по-людски это!» — покачала она мысленно головой, но тут же сама и сообразила, что как раз вполне по-людски. Военные это обязаны знать, но какой из нее, на хрен, офицер! Она же математик, инженер. Не пластун, одним словом, не десантник и не пушкарь!
Нащупав слабину, Дарья «подтянулась» и далее старалась держать себя в узде, «не поддаваясь на провокации» и не рефлектируя всуе.
А еще через три минуты они оказались в уютном кабинете, стены которого покрывали резные панели орехового дерева. Немного живописи, застекленные книжные шкафы в полтора человеческих роста, письменный стол, жесткие кресла.
— Ожидайте! — Равнодушным голосом предложил Арлекин. — К вам выйдут.
Он обвел комнату плавным жестом, словно показывая, где им следует «ожидать», пожал плечами и вышел. Дверь закрылась.
— Тут так всегда? — спросила Дарья, доставая из коробки очередную папиросу.
— Тут, не знаю, — усмехнулась Сабина, все еще попыхивавшая тонкой темной сигариллой, — а вообще, бывает по-разному. Но ни разу не скучно.
— Да уж! — Дарья чиркнула спичкой, посмотрела на вспыхнувший огонек, прикурила. Ей нечего было сказать, но и промолчать, исходя из контекста, представлялось дурным тоном. Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло, — ее выручила сама Лучезарная.
Стенные панели на противоположной стене комнаты разошлись, открывая потайную дверь, и в кабинет вошла женщина с фарфоровым лицом. Разумеется, это была маска — неподвижная личина, за которой, однако не ощущалось лица. Странно, но факт — Дарья никак не могла «увидеть» незнакомку. Казалось, та просто не существует. Карнавальный костюм был более чем реален — многоцветные шелка, золотая парча и невероятной красоты кружева. Что-то в китайском стиле, чуть ли не времен династии Мин. Шапка или шляпа, — Дарья не помнила, как это называется по-ханьски, но узнавание казалось бесспорным, — и фарфоровая маска, за которой, вопреки всякой логике, чудилась лишь первозданная тьма.
Женщина, «которой не было», прошла несколько шагов. Остановилась. Шевельнула головой, поворачиваясь маской-лицом ко всем присутствующим по очереди, и остановила взгляд — он улавливался как направления-векторы, проходящие через геометрические центры глазниц, — на Дарье.
— Любопытно! — Голос у Лучезарной оказался вполне человеческим. Женский, высокий, с сильным носовым призвуком. Еще немного, назвали бы гнусавым, а так нет — даже, по-своему, красиво.
— А ты умный! — повернулась она к Марку. — И немудрено! Но это неважно.
— А что важно? — спросила Дарья, ощущая невероятную уверенность в себе.
— Планы меняются! — объявила Лучезарная, снова «взглянув» на Дарью. — Располагайтесь! — она «посмотрела» на Марка, повернулась к Сабине. — Сейчас вам подадут вино и сладости. Ешьте, пейте, слушайте музыку! — кивок на огромную музыкальную машину в футляре красного дерева. — Моцарт, Монтеверди, или любезный сердцу госпожи Ворм Адриан Вилларт? Больше никаких сюрпризов, слово чести!
— Уверена? — хмыкнула Сабина.
— Вполне!
— Сколько продлится ожидание? — Марк подвинул одно из кресел, сел, и достал сигару. Казалось, он ничуть не удивлен.
— Не знаю! Мне надо поговорить с девочкой, — указала Лучезарная на Дарью и тут же поманила ее пальцем. — Иди за мной, Дари! И ничего не бойся, драться больше не придется. По крайней мере, не здесь. Нам просто нужно поговорить!
«Поговорить?!» — ситуация менялась слишком быстро даже для быстрого разума Дарьи. К тому же, она совершенно не понимала правил игры. Не представляла, с кем имеет дело, и о чем идет речь. Терялась в догадках относительно своей роли во всей этой фантасмагории. И все это, не считая того, что на данный момент заботило ее больше всего: Кто, черт возьми, дрался на крыше с Коломбиной? Она сама или «чертик из табакерки»? Что за «Бог из машины» пришел ей на помощь на этот раз, как прежде был с нею во время боя на «Лорелее» или событий в клубе «Домино»?
