Секунда между нами - Стил Эмма

Я осматриваюсь: книжные полки, потрепанные столы. И вдруг мое сердце подскакивает! Компьютер.

А вдруг получится?

Подойдя ближе, я вижу, что это старая, громоздкая модель по сравнению с нынешними – тонкими и легкими. Но все же компьютер. Хотя это глупая идея – вряд ли компьютер будет работать в ее воспоминаниях. Надо быть реалистом.

Но, может быть, есть что-то такое, о чем я не знаю?

Сажусь перед компьютером, оглядываюсь на Дженн. Она перешептывается с Дунканом, не сводя с него глаз, и я немного завидую тому, что произойдет между ними. Мне нет места в этой части ее жизни. Но что у них случилось? И о чем еще она никогда мне не рассказывала?

С неприятным чувством в груди я возвращаюсь к компьютеру. Дважды щелкаю мышкой, и экран возвращается к жизни. Господи ты боже мой. Да он совсем старикан! Я много времени проводил за компьютером, когда был подростком, – скачивал музыку, общался с друзьями. Фай страшно злилась, потому что в это время не могла звонить по домашнему телефону.

Я быстро – на случай, если выйдет время, – щелкаю по иконке браузера и жду, когда он, пыхтя, загрузится. Как же все медленно. Впрочем, что еще я могу сделать? Наверное, ничего.

В поисковой строке набираю слова: «экстренные службы». Экран на секунду мигает. Я жду. Ничего.

Хорошая попытка.

Да и что бы я им сказал? Эй, полицейские, у меня тут совместный опыт смерти с моей девушкой. Не могли бы вы помочь?

Идиот.

Я просто хочу связаться хоть с кем-нибудь.

Чтобы не чувствовать себя таким одиноким.

Пока я наблюдаю, как на экране продолжает крутиться значок таймера, в голове снова начинает пульсировать. Вспышки света перед глазами. Книжные стеллажи в библиотеке расплываются.

Ну давай же.

Таймер продолжает вращаться.

Экран меркнет.

Пятнадцать

– Робби.

Голоса, смех. Приятный запах хмеля. Сердце начинает биться чаще, очертания вокруг становятся четче. Перефокусируюсь. Пульсация в голове утихает.

– Робби, – повторяет голос, на этот раз чуть громче.

Проморгавшись, вижу рядом с собой Дженн. Мы стоим у барной стойки, – нижняя полка декорирована старыми книгами. Дженн в легинсах, кроссовках и свободном фиолетовом свитере с открытым плечом. Похоже, только вернулась с работы. В руках она держит две пинты.

Неужели она…

Нет. Она смотрит не на меня, а куда-то мимо меня.

Внутренности в моем животе сжимаются в комок.

Если бы все было так просто.

Я оборачиваюсь. Молодая версия меня сидит за столом вместе с Мэттом. Они что-то обсуждают и громогласно хохочут, не обращая внимания на Дженн. Перевожу взгляд на нее. Замечаю еще две бутылки пива и несколько пакетиков чипсов на барной стойке рядом с нами.

Что за ерунда. Почему Робби ей не поможет?

Через мгновение слышу ее вздох, и она проходит мимо меня. Следуя за ней, пытаюсь вспомнить этот эпизод.

По крайней мере, легко понять, где мы находимся. Дубовая отделка, утоптанный ковер, повсюду пыльные книги, Стив за стойкой. Это Burn’s Bar – наша традиционная точка сбора после работы.

На стене меловая доска с надписью: «Июньское меню».

Значит, с того печального вечера, когда стали известны результаты ее экзамена, прошло около полугода. Сейчас весна.

Но я по-прежнему не могу восстановить в памяти именно этот вечер.

– Вот черт, – бормочет Робби, увидев, что Дженн подходит к ним. Он быстро встает – ну, хоть так.

Молодчина, ничего не скажешь!

– Прости, я должен был тебе помочь. Садись. – Он показывает на табурет. – Пойду принесу остальное.

– Спасибо, – отвечает Дженн и присаживается на краешек табурета.

Я устраиваюсь на соседнем диванчике и наклоняюсь вперед, чтобы сквозь шум услышать, о чем они говорят.

– Выпьем за это, – говорит Мэтт и, приподняв кружку, делает глоток. Его круглые щеки стали красными при свете ламп, а лысая голова заблестела.

– Конечно, выпьем.

– Значит, ты сегодня не дежуришь?

Дженн качает головой:

– Дежурю, к несчастью. И еще следующие четыре дня. Я решила заскочить сюда по дороге домой на одну кружечку, раз уж вы здесь.

– Это настоящая причина? – ухмыляется Мэтт и делает большой глоток. – И ты не следишь за ним?

Что?!

На мгновение Дженн смущается, и я тоже. У меня начинает гореть шея. Зачем ей за мной следить? Что он несет? Наверное, он уже пьян и пытается шутить. Это на него похоже. «Хорошо поесть, хорошо выпить»[24]. И хорошо повеселиться.

Дженн не отвечает на его вопрос, но в ее глазах блеснула какая-то странная искорка. Она ерзает на стуле.

– Вообще-то я хотела поделиться с Робби одной отличной новостью, – говорит она, оглядываясь на барную стойку.

Я быстро оборачиваюсь. «Другой» Робби болтает со Стивом – наверняка о футболе.

– Не могла дождаться, когда он вернется домой, – добавляет она, и я всматриваюсь в ее лицо.

Вот как?

Мэтт осоловело улыбается:

– Фантастика. Хоть у кого-то есть отличные новости.

После паузы Дженн спрашивает:

– Как там сегодня в ресторане?

Судя по часам на стене, сейчас около десяти, а значит, самая унылая часть вечера. Известная стадия: медленное обслуживание, на кухне все делается вяло и кое-как, – я прослушал много подкастов на эту тему.

– Тоска смертная, – отвечает Мэтт, обрывая мои мысли.

– Может, потому, что вторник? – Дженн пытается поддержать разговор.

– Да нет, совсем не поэтому.

– Не поэтому что? – говорит Робби, вернувшийся наконец с двумя бутылками и чипсами. Одну бутылку он ставит перед Дженн, другую – на край стола.

Лишняя бутылка, Дженн пришла с работы, – я начинаю вспоминать этот вечер.

Атмосфера как будто напряженная. Но ведь ничего особенно плохого не случилось? Если я забыл об этом на следующий же день…

– Я хочу сказать, что наш ресторан потихоньку опускается на дно, – поясняет Мэтт.

Робби молча садится и пьет пиво. Теперь, когда он оказался напротив меня, я замечаю, что выглядит он неважно. Мешки под глазами, лицо одутловатое, мятая зеленая футболка. Кажется, тогда я позволял себе лишнее. Дженн почти всегда была занята: либо работала, либо училась. А мне не хотелось торчать в квартире в одиночестве.

– Ну, это как в игре, – в конце концов произносит Робби в ответ на слова Мэтта, – сегодня тебе не везет, а завтра…

– А завтра ты в полной заднице? – заканчивает Мэтт с мрачной усмешкой.

Дженн закусывает губу.

– Просто не надо сдаваться, – говорит Робби Мэтту. – И все будет хорошо. Вот увидишь.

Рядом с нами появляется какая-то фигура. Я поднимаю взгляд и вижу знакомые кошачьи глаза, губы бантиком. Лив. Она скидывает кожаную куртку, выставляя на всеобщее обозрение черный топ на бретельках, едва прикрывающий ее оливковую кожу, – не так уж много остается для воображения. У меня в животе все сжимается из-за чувства вины.

Но это глупо. Кажется, тогда между нами ничего такого не было, – по крайней мере, до того, как Дженн уехала. Мы просто дружили.

Разве мужчины не могут дружить с женщинами?

– Извините, ребята, задержалась, – произносит Лив, снимая наушники.

– Только не говори, что ты до сих пор слушаешь эту дурацкую музыку, которую постоянно включала на кухне! – Робби вопросительно приподнимает бровь.

Лив строит ему гримаску и усмехается:

– Никак не можешь забыть?

– Ага. Настолько это было ужасно!

– Ты просто слишком старый и ничего не понимаешь.

Робби прикладывает руку к груди:

– Ох!

– Что это была за музыка? – спрашивает Дженн.

– Ой, прости, – говорит Лив, укладывает куртку на стул и подсаживается к Дженн. – Ты, наверное, Дженн?

Очевидно, что Дженн воспринимает Лив как и большинство людей. «Вот подрастет она, хлопот с ней не оберешься», – часто повторяла моя мама. Когда мы были детьми, Лив часто приходила к нам вместе со своими родителями. Наши отцы расслаблялись с пивом перед телевизором, глядя трансляцию матча по регби, а мамы пили вино на кухне. Лив усаживали куда-нибудь в уголок и включали ей мультики – она на несколько лет младше меня, – но большую часть времени она таскалась за мной по всему дому, пытаясь втянуть в какую-то игру. А я не обращал на нее никакого внимания.