Аргонавтика - Аполлоний Родосский

     У нее в груди волновалось муками сердце.

     Грустно взглянула она на Ясона и так отвечала:

1100 «Вашей Элладе пристало заботиться о договорах.

     Средь людей Эет не такой, каким по рассказу

     Был супруг Пасифаи Минос, и на Ариадну

     Я не похожа. Про радушье отца ты не думай!

     Ты лишь припомни меня, когда Иолка достигнешь,

1105 Я ж о тебе буду помнить и против родительской воли.

     Пусть дойдет до меня издалека молва ли какая,

     Или птица-вещунья, когда обо мне позабудешь,

     Или меня саму помчат через дальнее море

     Быстрые ветры туда, в Иолк, отсюда похитив,

1110 Чтобы, представ пред тобою, в глаза я тебя упрекнула,

     Вспомнить заставив, что только мной ты спасен оказался.

     О, когда бы и впрямь я в доме твоем пригостилась».

     Так сказала она, и щеки ее оросились,

     Горькие слезы по ним потекли. Ясон же ответил:

1115 «Странная ты! Предоставь скитаться вихрям напрасным,

     Как и птицам-вещуньям! Ведь ты пустое болтаешь.

     Если ты в наши дома и в страну Элладу прибудешь,

     Станешь меж жен и мужей всегда в почете великом.

     Словно к богине начнут они к тебе относиться,

1120 Ибо по воле твоей у одних сыновья воротились

     С края земли, у других — мужья, родные и братья

     В цвете сильных лет спасены от бедствия злого.

     Ты мое ложе в супружеской спальне со мною разделишь,

     И ничто не будет разлукой в любви, кроме смерти,

1125 Смерти одной неизбежной дано разлучить нас обоих».

     Так он сказал. От вести такой ее таяло сердце.

     Все же страшилась она дела несомненные видеть.

     Скоро ей, бедной, пришлось согласиться уехать в Элладу.

     Гера задумала так, чтоб в священные стены Иолка,

1130 Эю, отчизну свою, покинув, явилась Медея

     Пелию на несчастье, сама того не предвидя.

     Вот уже стали служанки, издали глядя за ними,

     Молча от скуки томиться. Время дневное кончалось.

     Нужно ведь девушке в дом возвращаться к матери милой.

1135 Но об этом не вспоминала она. Душа ее грелась

     Как его обликом, так и нежными всеми словами.

     Но наконец Эсонид осторожно промолвить решился:

     «Нам пора разойтись, чтобы успеть по домам до заката,

     Прежде чем кто-нибудь из посторонних нас сможет заметить.

1140 Мы же с тобою сюда придем и свидимся снова».

     Так друг друга они проверяли речью любовной.

     Вслед за тем разошлись. Герой Эсонид, всеконечно

     Радостный, к спутникам и к кораблю поспешил возвратиться.

     А она к служанкам пошла. Торопливо навстречу

1145 Бросились девушки к ней. Медея на них не смотрела.

     Время забыв, душа у нее в поднебесье парила.

     Не замечая она ничего, занесла быстро ногу

     И вступила на повозку свою, взяв прочные вожжи

     В руку одну, а в другую бич искусной работы,

1150 Мулов чтоб подгонять. И мулы со всеми спешили,

     К дому стремясь. Ее возвращенья ждала Халкиопа,

     За сыновей опасаясь, расспрашивать стала Медею.

     Та же, в мыслях витая, совсем сестре не внимала

     И на расспросы ее ничего отвечать не хотела.

1155 Рядом с ложем, внизу, она села на малой скамейке,

     Набок склонясь и щеку левой рукой подпирая.

     Полные слез глаза в ресницах влажных смотрели

     С мыслью, в сколь страшном деле участвовать стала советом.

     А Эсонид, повстречавши друзей в том месте, откуда

1160 Он от них ушел и ждать себя приказал им,

     С ними теперь обратно пошел, обо всем повествуя.

     Вместе они к кораблю подошли, где спутники ждали.

     Те их ласково встретили, тотчас расспрашивать стали.

     Он им все рассказал о замыслах девушки этой

1165 И показал ее снадобье грозное. Ид в отдаленье,

     Гневом терзаем, один сидел. А все остальные

     Радостно делом своим занялись. Тогда было поздно

     В мраке ночном что-нибудь начинать. Поутру же скорее

     Двух человек послали к Эету пойти за посевом.

1170 Был один из них Теламон, любимец Ареса,

     А второй — Эфалид, знаменитый отпрыск Гермеса.

     Оба отправились в путь. Не была им тщетна дорога —

     Дал посланцам Эет для подвига страшные зубы

     Аонийского змея. Его в Огигее Фиванской

1175 Некогда Кадм поразил, в ту пору как шел за Европой.

     Змей этот страшный был стражем источника бога Ареса.

     Там, идя за коровой, которую дал провожатой

     Сам Аполлон ему в прорицании, Кадм поселился.

     Зубы же Тритонида богиня, из челюстей вынув,

1180 В дар Эету дала, а часть досталась убийце.

     Кадм зубами засеял поля Аонийской долины

     И поселил там Агенорид тот народ землеродный,

     Сколько осталось в живых от копья после жатвы Ареса.

     Дал охотно Эет аргонавтам змеиные зубы —

1185 Он считал, что Ясон не осилит свое испытанье,

     Даже если ярмо на быков наложить он сумеет.

     Солнце вдали между тем погружалось в мрачную землю

     Мимо самых крайних вершин эфирпов вечерних.

     Ночь уже наложила ярмо на коней. А герои

1190 Стали готовить себе постель на земле у причалов.

     Сразу Ясон, лишь Гелики-Медведицы яркие звезды

     Книзу склонились, и с неба спокойный Эфир разливался,

     Тайному вору подобно, пошел в пустынное место,

     Взяв с собой все, что нужно; он днем еще приготовил.

1195 Арг из стада овцу привел и принес молоко с ней.

     Прочее все Ясон забрал с корабельного борта.

     Он увидел место вдали, в стороне от дороги, —

     Между чистых низких лугов оно расстилалось.

     В струях священной реки омыл он нежное тело

1200 Тщательною рукой и в темный плащ обернулся.

     Этот плащ когда-то ему дала Гипсипила

     С Лемноса в памятный дар об их любовном союзе.

     После яму он вырыл в земле глубиной в один локоть,

     Дров в нее наложил и горло овце перерезал.

1205 Сверху овцу распластав, огнем запалил он поленья.

     После, свершив возлияния, медом полил он жертву,

     Для борьбы на подмогу Гекату Бримо вызывая.

     С тем он обратно пошел, богиню призвав. На призванье

     Встала из глубины богиня страшная к жертвам

1210 Сына Эсона. Вокруг обвивались черные змеи

     С ветвями дуба. Вспыхнули факелы пламенем ярым;

     Лаем жутким везде подземные псы отозвались.

     Возле тропы задрожала трава. Болотные нимфы

     Взвыли, нимфы, которые возле реки и в низинах

1215 Амарантского Фасиса вечно ведут хороводы.

     Страх охватил Эсонида. Вперед несли его ноги,

     Не позволяя назад оглянуться, пока не пришел он

     Снова к спящим друзьям. А уж над снежным Кавказом

     Утром рожденная Эос, вставая, свет разливала.

1220 Вот тогда-то Эет облачается панцирем твердым.

     В дар он его получил от Ареса, снявши доспехи

     С мертвого тела Миманта флегрийца, которого свергнул.

     Голову шлемом прикрыл золотым с четырьмя козырьками.

     Шлем сиял, как солнечный луч, взлетающий к небу,

1225 Первым когда восстает из мрачных глубин Океана.

     Поднял он тяжкий щит, обшитый плотною кожей,

     Страшное поднял копье, необорное против любого

     С той поры, как меж аргонавтов не стало Геракла,

     Тот лишь один из всех мог выступить против Эета.

1230 Рядом держал Фаэтон колесницу, сбитую крепко,

     И быстроногих коней, ожидая всхожденья Эета.

     Вот Эет взошел и принял ременные вожжи.

     Быстро из города гнал он коней по широкой дороге,

     Чтобы начать поединок. За ним весь люд устремлялся.

1235 Был он как Посидон, когда на своей колеснице

     Мчится бог на Истмийские игры, или к Тенару,

     Или в Лернейскую заводь, иль в сень гиантийца Онхеста,

     Или в Калабрию быстрых коней своих направляет,

     Иль к Гемонийской горе, иль к покрытому лесом Гересту.

1240 Вот таким казался Эет, владыка колхидян.

     А в ту пору Ясон по советам мудрой Медеи

     Зелье водою смочив, свой щит им густо намазал

     Вместе с крепким копьем, натер с обеих сторон меч.

     Тут же друзья, его обступив, испытывать стали

1245 Прочность оружия, но не сумели ни на немного

     Это копье согнуть — напротив, в сильных ладонях

     Тверже и крепче оно становилась. Сильно озлобясь,