Аргонавтика - Аполлоний Родосский

     Тщетно вперед и назад ее легкие ноги носили.

     Только пускалась в путь, как стыд ей сковывал поступь;

     Если сдавалась стыду, то страсть побуждала к отваге;

     Снова назад побежала и снова упала на ложе.

655  Так молодая жена о муже достойном рыдает

     В спальне, а он, ее взяв у родителей или у братьев,

     Смерть нежданную ныне нашел, и они не успели

     Мысли друг друга узнать и оба утешиться ими:

     Горем сердце терзая, рыдает она втихомолку,

660  Глядя на вдовье ложе, своих служанок боится

     Из-за стыда по рассудку, сидит и тоскует,

     Чтоб не могли судачить о ней насмешницы злые.

     Ей подобно слезы Медея лила. Но внезапно

     Плач услыхала идущая мимо одна из служанок,

665  Та, что с детских лет при ней всегда пребывала,

     И Халкиопе тотчас сказала. А та с сыновьями

     Вместе сидела и думала, как сестру упросить ей.

     Эту нежданную весть услыхав от служанки, вскочила

     Халкиопа и сразу поверила ей с удивленьем.

670  Бросилась в спальню она, где в печали Медея лежала,

     Щеки в кровь расцарапав. Как только сестра увидала,

     Что глаза ее слез полны, подошла и сказала:

     «Горе мне, о Медея! Зачем ты льешь эти слезы?

     Что случилось? Какая ужасная скорбь посетила

675  Душу твою? Иль напал недуг нестерпимый, что боги

     Нам посылают? Или узнала о страшной угрозе

     Против меня и детей от отца? О, пусть бы не видеть

     Мне никогда ни отцовского дома, ни нашего града, —

     Жить бы мне в дальнем краю, где никто о Колхиде не знает».

680  Так говорила. А щеки Медеи румянцем покрылись.

     Долго девичий стыд ей мешал, но хотелось ответить.

     То на край языка слова у нее поднимались,

     То обратно глубоко в грудь опять улетали,

     Часто с губ прелестных готовы были сорваться,

685  Но оставались беззвучны. И вот говорить она стала,

     Все же лукавя, любовь отважная правила ею:

     «За твоих сыновей, Халкиопа, тревожится сердце.

     Как бы отец наш их не сгубил с иноземцами вместе.

     Только что нынче, когда я уснула, такие мне снились

690  Страшные сны! Пусть бог не даст им сделаться явью!

     Пусть о детях злая печаль тебя не тревожит!»

     Молвила так, сестру проверяя, быть может, сама та

     Первой начнет умолять прийти ее детям на помощь.

     Боль нестерпимая сердце у той поразила от страха

695  При таких словах, и она отвечала Медее:

     «Я и сама пришла к тебе с такою же думой;

     Ты, быть может, придумаешь что и помощь окажешь?

     Но поклянись и Ураном и Геею, все, что скажу я,

     В сердце своем удержать и мне во всем покориться.

700  Ради блаженных богов, тебя самой и родных всех

     Я молю: не дай их увидеть бесславно погибших!

     Буду иначе тебе я суровой Эринией вечно».

     Так сказала, и вмиг полились обильные слезы.

     Сжав колени Медеи обеими снизу руками,

705  Голову ей на грудь сестра опустила, и обе

     Начали жалобный плач одна за другою, и слабый

     Отзвук в доме пронесся, как отклик рыданий обеих.

     Первой Медея к сестре огорченной так обратилась:

     «Бедная! Что за средство могу я тебе приготовить?

710  Что говоришь про Эринию и о проклятьях жестоких?

     О, когда бы детей твоих было спасти мне по силам!

     Ведает гордая клятва колхидян, которой поклясться

     Ты меня заставляешь, Уран великий и Гея,

     Навзничь лежащая матерь богов: сколько силы найдется

715  У меня, в поддержке тебе не придется нуждаться».

     Молвила. А Халкиопа в ответ ей такое сказала:

     «А чужеземцу тому, который в опасности тоже,

     Ты не решишься ль помочь уловкою или советом

     В схватке его за моих сыновей? От него с порученьем

720  Прибыл Арг, чтобы я попросила тебя о подмоге.

     Дома я задержала его, сюда направляясь».

     Так говорила. Сердце Медеи открылось для счастья.

     Сразу нежная кожа зарделась. Тайная радость

     Очи туманом окутала, и она отвечала:

725  «Чтобы вам приятно стало, сестра дорогая,

     Так я и сделаю. Пусть заря мне сиять перестанет,

     Пусть меня средь живых ты будешь видеть недолго,

     Если я предпочту что-нибудь тебе с сыновьями!

     Братья они для меня, и сверстники, и родные. Ведь и себя я считаю твоей и сестрою и дочкой.

730  Так же их и меня кормила ты грудью своею,

     Крошкой когда я была, так мать моя говорила.

     Ну, иди! И услугу мою скрывай под безмолвьем,

     Чтобы родители не заметили, что мы готовим.

     Утром отправлюсь я в храм Гекаты. Волшебное зелье

735  Для быков принесу тому чужеземцу, который

     Стал виновником этой ссоры в городе нашем».

     Тут Халкиопа из спальни ушла и детям про помощь,

     Что обещала Медея, сказала. А ту охватил вновь

     Стыд и страх цепенящий, когда одна очутилась, —

740  Страх, что волю отца преступает для этого мужа.

     Вскоре ночь на землю сошла. И искали во мраке

     Неба все мореходы Гелику и звезд Ориона,

     А сухопутник и воин о ласковом сне помьппляют.

     Даже страдалица мать усопших детей засыпала.

745  Лай собак не был слышен по городу. Смолк говор шумный.

     Ночь непроглядную всюду молчание крепко держало.

     Лишь одной Медеи сладостный сон не касался.

     Много забот у нее пробуждала любовь к Эсониду.

     Мощная сила быков ужасала ее, от которой

750  Мог он пасть на Аресовом поле постыдною смертью.

     Жалость слезы ручьем у нее исторгала. Все время

     Боль удручала, огнем проникая по телу, до тонких

     Жилок, входя в горячую голову вплоть до затылка,

     Где обычно гнездится печаль неустанная, если

755  В сердце живое любовь нестерпимые муки вонзает.

     Сердце в груди у нее трепетало и билось прыжками.

     Солнечное пятно так скачет по комнатам дома,

     Из сосуда с водой взлетая лучом отраженным,

     Иль из ведра с молоком, что вносят в дом через сени.

760  В вихре стремительный луч то сюда, то туда убегает.

     Так в девичьей груди трепетало пылкое сердце.

     То про себя говорила, что волшебное зелье

     Даст, то твердила, не даст, но сама уже лучше погибнет,

     То восклицала, что, нет, не умрет и зелья не выдаст,

765  Но несчастье свое спокойно выдерживать будет.

     Сидя в раздумье на ложе, затем сказала такое:

     «О несчастная! Быть мне в той беде или в этой!

     Ум мой в полном бессилии! Выхода нет из мучений!

     Жжет непрестанно страданье! Лучше б мне раньше погибнуть

770  От Артемиды стремительных стрел, вонзившихся в сердце,

     Раньше, чем я увидала его, и раньше, чем дети

     Халкиопы сестры в Ахейскую отбыли землю.

     Бог ли какой-то, Эриния ли привели на погибель

     К нам оттуда этих людей для слезных печалей?

775  В битве пускай он погибнет, коль смерть принять ему нужно

     Здесь на ниве у нас! Ведь как я смогу приготовить

     Зелье ему тайком от родных? Что можно сказать им?

     Хитрость какая, лукавая мысль какая помогут?

     Может быть, стоит мне с ним одним, без друзей, повидаться?

780  Как я несчастна! И если он вдруг погибнет, не станет

     Легче горе мое. Он станет моею бедою

     Сразу, как дух испустит. Но что же? Пусть стыд пропадает!

     Пусть пропадает вся радость жизни! Спасенный моею

     Волей, пусть он уйдет невредимым, куда сам захочет.

785  Я же в тот самый миг, как только он труд свой окончит,

     Смерть найду или дома, накинувши петлю на шею,

     Или себе приготовив яд, сокрушающий душу.

     Но ведь погибшей вослед начнут раздаваться насмешки,

     Целый город повсюду начнет кричать о моем злополучье,

790  Колхидянки все из уст в уста друг за другом

     Про позор мой станут злословить: «Она-де погибла,

     О человеке печалясь чужом! Она посрамила

     Дом и родителей милых в угоду страсти безумной».

     Есть ли гнусность какая, что меня не коснется?

795  Горе мне! Для меня гораздо было бы лучше

     Этой самой ночью в спальне с жизнью расстаться,

     Всяких низких толков избегнув внезапною смертью».

     Молвила и к ларцу подошла поспешно, в котором

     Зелий много хранилось, полезных и вредных. Схватила