Рубежье - Николай Викторович Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так радоваться надо!
— Надо, но получается не очень. Из-за этого Миронга я попал под подозрение в поджоге бывшего своего дома, а с подозреваемого весь безнал сразу на погашение долгов уходит.
— Ну и ладно, мой счет пока никто не трогает.
— Зато банку сразу становятся известны все мои успехи. А я этого не хочу.
Когда мы вошли в гостиницу, Кент предложил зайти в бар и там вспомнил о прерванном разговоре, стоило нам присесть за столик:
— А теперь, юнга, разрази тебя штиль, колись — откуда знаешь о копилках?
— Да что тут особенного? Система рассказала. Даже пытать не пришлось, — ответил без утайки.
— Тебе? И чем же ты ее так умаслил, что сначала она с тобой договор заключила, а потом о копилках разболтала? — вопрос был задан не без ехидства, и меня это возмутило.
— Машинным маслом, чем же еще? Я без него никуда не хожу вообще! — раздраженно произнес я. — Слушай, откуда я знаю про вашу систему⁉ Мне сообщили, что монстров я убиваю неправильно, и за эту оригинальность сыпали преференции по копилкам. Когда открыли, немного бабахнуло по мозгам, хотя ускорили мозговую деятельность всего на пятнадцать процентов.
— Юнга, зарази тебя русалка, ты соображаешь, чего несешь? — повысил голос наставник. Судя по его интонации, я сейчас ляпнул нечто из ряда вон.
— Отвечаю на вопросы наставника, — стараясь совладать с эмоциями, ответил почти спокойно.
К нам как раз подошел официант:
— Чего изволите? — спросил он.
— Сделай нам пару пива по ноль пять.
Когда парень ушел, Кент продолжил расспросы, заметно убавив громкость:
— Чего тебе там открыли? — он тоже попытался успокоиться.
— Копилки.
— На третьей ступени?
— Нет, тогда я еще вторую осваивал.
— Да ты издеваешься! — он откинулся на спинку стула, продолжая сверлить меня осуждающим взглядом.
— Ни в одном глазу. — Я начал понимать, что сболтнул лишнего, однако теперь отступать было некуда. Подумал, что Кент должен обо мне знать немного больше, вдруг и вправду учить начнет?
Наставник принялся сверлить меня взглядом, словно хотел прочитать мысли. Потом покачал головой и заговорил:
— Я сам о копилках узнал после десятой ступени. Раскрыть первую удалось, когда стал ратником. Мозговую деятельность ускорили всего на пять процентов после восхождения на двадцатую. Может тебя еще и мускульной разумностью одарили?
Хотел утаить, но меня выдало лицо — рта не успел раскрыть…
— Только не вздумай мне врать, глаза уже сказали правду.
— И что теперь — выгонишь меня из учеников?
— Я похож на идиота? Нет, юнга, дочь Нептуна тебе в жены. Раз уж нам столько плюшек свалилось, надо ими суметь правильно воспользоваться!
— А у Нептуна дочь красивая?
— Да при чем здесь… — Кент не сразу сообразил, о чем это я, поскольку все ругательства у него выскакивали на автомате. — Ей необязательно быть красивой, юнга, у нее папа — Нептун.
Нам принесли пиво.
— Если у девушки хвост вместо ног, и она холодная, как лягушка, то мне пофиг, кто у нее папа.
— Да ну его в Марианскую впадину, того Нептуна вместе с его дочкой. Я думаю, ты почти готов к настоящему плаванию, а потому следует срочно запастись нужным инвентарем, преподать тебе пару уроков и — в путь.
«Неужели меня наконец-то начнут чему-нибудь учить? Надеюсь, не палубу драить?»
Когда вечером мы зашли в просторное помещение с деревянными полами, я заволновался. Действительно, не хватало лишь ведра и швабры для реализации моих опасений. Комната оказалась спортивным залом, однако мы пришли в своей походной одежде. Наставник сказал, что драться придется в повседневном прикиде. На моё замечание об отсутствии матов на полу только хмыкнул:
— Не кипишуйся, юнга. Пару раз шмякнешься об пол — и матов будет более, чем достаточно!
Он оказался прав. Уже третье мое приземление пришлось обезболивать крепким словцом. Не скажу, что сильно помогло, но на душе малость полегчало. В результате за десять минут спарринга я выдал на-гора всю свою годовую норму ненормативной лексики.
— Теперь ты понимаешь, что как рукопашник в нынешнем состоянии ничего не стоишь? — спросил Кент, который даже не запыхался.
— Да я бы тебе и на слово поверил.
— Через синяки быстрее доходит, юнга.
— А то у меня синяков на лице мало! — не мог ни возмутиться я.
— Кстати, от них почти не осталось следа, — порадовал меня наставник. — Так что самое время зарабатывать новые.
— Надеюсь, они хоть как-то помогут?
— Уверен в этом. Поэтому сейчас будешь очень медленно повторять за мной.
Каждый прием мы выполняли раз по десять. То, что наставник проделывал за секунду, я выполнял за полминуты, добиваясь правильности захватов и движений. Когда Кенту казалось, что мои действия близки к норме, он заставлял ускоряться.
— Мышечная разумность закрепляет навыки, а твоя ускоренная мозговая деятельность подгоняет приемы под возможности тела. Они должны будут выполняться на автомате, причем именно те, что наиболее эффективны в каждом конкретном случае.
До темноты я разучивал комплекс из десяти основных приемов. Потом наставник дал небольшой отдых и…
— Теперь я нападаю, ты отбиваешься. Задача: не дать сбить себя с ног.
Он напал — я упал. Опять сказал много «добрых» и «ласковых» слов. Поднялся, проморгался, чтобы из глаз ушли черные точки. Хотел уже плюнуть на тренировку и идти в гостиницу, но Кент снова ударил. Точнее, попытался…
И тут случилось чудо.
Блок, захват, он выскальзывает, пытается достать ногой. Хватаю за лодыжку, он бьет другой ногой. Блокирую удар, делаю разворот, наношу свой правой, дублирую левой. Попадаю в блок, ухожу от захвата, бью коленом, локтем с разворота… Снова блок, уворачиваюсь от прямого в горло, перехватываю руку, отталкиваю противника, чтобы не попасть под его левый кулак, разрываю дистанцию.
Довольный наставник останавливает бой:
— Вот видишь, юнга, что значит — ускоренные мозги и мышечная память. Ратнику, чтобы добиться подобных результатов, нужно год заниматься, а мы с тобой за полдня справились. Рад?
— Наверное, — устало выдохнул я, — но точно буду знать, когда наемся и высплюсь.
«Новику с позывным Дмилыч заведена копилка мышечной разумности. Преференции будущих успешных боев с сильными противниками будут зачисляться в нее».
Появившаяся в интерфейсе надпись заставила задуматься. Я полагал, что за определенные навыки отвечают конкретные наноботы в крови, значит сейчас в организме появился еще один вид? Очень хотелось верить, что все микромеханизмы подчинялись только мне, и ни в коей мере — не системе, пусть даже резервной. Ведь может случится, что основная возьмет контроль над вспомогательной и… Даже думать не хочется, что произойдет.
— Кент, а зачем в этом мире больницы? Разве нейросеть не способна излечить болезнь?
— Мужикам больница действительно не особо нужна, они с болезнями могут и сами справиться, разве что серьезные раны подлечить. Только женщины рожают не в сети, им требуется помощь акушерок. А у детей нейросети нет, иначе развитие организма пойдет криво. Молодое поколение получает доступ к системе после шестнадцати.
— И сколько лет Рубежью?
— Не меньше трех веков, юнга. По крайней мере, именно такой ответ выдает система.
— Скажи, а тут только русские? — спросил, поскольку ни с одним иностранцем до сих пор не сталкивался.
— Насколько мне известно, из России можно попасть в русский сектор Рубежья, но это не значит, что нет других.
— А…
— Юнга, хорош доставать наставника! Мы идем ужинать, а потому не порть мне