В годы большевисткого подполья - Петр Михайлович Никифоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эсеровское влияние в петербургских экипажах оказалось непрочным. Все дело было в том, что среди матросов там было несколько матерых, опытных демагогов-эсеров. По их выступлениям и создавалось впечатление о преобладании эсеровских настроений в экипажах.
Занятия проходили вне экипажа, на частных квартирах.
К стр. 95
То обстоятельство, что среди матросов было много сибиряков, помогло мне наладить связи. Я начал с машинных рот и быстро нашел нужных людей. Организационная работа в экипажах протекала успешнее, чем в Гвардейском экипаже, где дисциплина была строже и надзор за матросами бдительнее. Во флотских экипажах было значительно вольнее. Офицерство показывалось только на поверках. Командовали экипажами боцманы. Но матросы их не особенно боялись.
Во флотских экипажах дело наше пошло успешно. Кружков организовалось много. Но матросы были менее дисциплинированы, некоторые были склонны к анархическим выступлениям и нетерпеливо, безрассудно рвались «в бой».
Однажды меня вызвал к себе Владимир — тот студент, к которому я впервые получил явку. У него я застал Николая и нескольких солдат. Это были представители гвардейских полков: Финляндского, Измайловского, Александро-Невского, Уланского и Конно-гвардейского.
Николай сделал короткое сообщение о состоянии политической работы в гвардейских полках. Из-за чрезвычайно строгой дисциплины в этих полках работа налаживалась слабо. Мешала и малограмотность солдат, весьма низкий их культурный уровень. Гвардейские полки комплектовались преимущественно из зажиточной части крестьянства, что весьма затрудняло возможность подбора надежных людей.
Нам было дано указание использовать наши земляческие связи во всех гвардейских полках. Мне поручили работу в трех из них: Преображенском, Московском и Гренадерском.
Земляческие связи действительно помогли мне установить контакт с гвардейцами. В полках я нашел не только сибиряков, но и иркутян и даже двоих односельчан из Оёка. В лейб-гвардии Преображенском полку я встретил иркутянина Знаменского. Когда я попросил его познакомить меня с хорошими ребятами из его роты, он спросил:
— А зачем тебе это?.. А, понимаю, — политический кружок организовать хочешь?
Я даже растерялся было от неожиданности, но, взглянув на его широкое, простодушное лицо, ответил напрямик:
— Хочу. А ты что — против?
— Нет, что ты! Я совсем не против… Наоборот, это будет такая штука!.. Этакое — в роте его императорского величества!.. Это ты здорово придумал! Сам я этим делом заниматься не буду. В семинарии у нас пробовал, но ничего не вышло. Водка мне мешает. Но я подберу тебе подходящего человека. У нас таких людей найти можно. В воскресенье я к тебе в экипаж приведу. Ладно?
— Ладно. Приводи.
В воскресенье действительно ко мне явился Знаменский и привел с собой двух преображенцев. Один из них был унтер-офицер. Поздоровались, посидели, поговорили немного. Потом вышли из экипажа на берег Мойки. Знаменский простился с нами.
— Ну, мне некогда тут с вами. Ухожу.
Унтер-офицер сказал:
— Я заметил, что вы смутились, когда увидели мои лычки. Вы не смущайтесь. Я на Брянском заводе работал и опять туда вернусь.
— Как же это вас в гвардию-то с завода?
— Благодаря моему высокому росту. Долго канитель разводили, но все же включили, да еще в первую роту.
Второй гвардеец был крестьянин из Екатеринославской губернии. Унтер-офицер отрекомендовал его как своего приятеля и человека весьма надежного.
Прохаживаясь по набережной, я рассказал новым знакомым, какие задачи на них могут быть возложены. Оба преображенца охотно согласились подобрать подходящих людей и создать кружки.
Работа в Преображенском полку развернулась успешно. В кружки вошли солдаты из всех шестнадцати рот, всего до шестидесяти человек. Дело пошло настолько хорошо, что во время революционных событий 1905 года полк отказался итти на усмирение рабочих и был заперт в казармах. A в 1906 году, когда революция пошла на убыль, первый батальон Преображенского полка разжаловали в армейский батальон, солдат арестовали и вместе с офицерами поместили в концентрационный лагерь в селе Медведь, где до этого находились пленные японцы.
Хорошо была поставлена работа в Гренадерском и Московском полках. Эти полки также были в дни революции заперты в казармах.
Вскоре мне было поручено вести работу и в Павловском полку. Здесь меня едва не постигла серьезная неудача.
Помню, передал мне Николай большую стопу брошюр «Новый закон». Брошюра критиковала новый закон о выборах в Государственную думу. Литературу надо было распространить по полкам. Засунул я несколько пачек под шинель и направился в Павловский полк, где у меня была связь с одним земляком. Земляка я не застал, сел возле его койки и стал ждать. Просидел с час, земляка все не было. Дневальный тщательно наблюдал за мной. Выждав, когда он отвернулся, я сунул пачку брошюр под подушку соседней койки и направился к выходу. Дневальный все же заметил мой маневр и быстро направился к койке. Я еще быстрее зашагал к выходу. Обнаружив под подушкой брошюры, дневальный бросился за мной. Я пустился вниз по лестнице. В это время у меня расстегнулся пояс, и оставшиеся брошюры веером рассыпались по лестнице. Дневальный бросился подбирать их, а я в это время вышел за ворота и направился к Преображенскому полку. Вскочил в ворота и скрылся в казармах.
Преображенцы послали одного гвардейца к пав-ловцам проверить, что там делается. Посланец информировал, что в Павловском полку произошел переполох: говорили, что какой-то матрос пришел в казармы и засунул под подушку книжки. Когда же дневальный попытался его задержать, он разбросал книжки по лестнице, а сам скрылся.
Немного обождав, я направился к себе в экипаж.,
На следующий день были выстроены все роты экипажа. Ротные командиры спрашивали: «Кто из вас был в Павловском полку?» Никто не отозвался.
Офицеру, присланному из Павловского полка, командир экипажа контр-адмирал Нилов с неудовольствием сказал:
— Гвардейский экипаж предан его императорскому величеству, и революционеров в нем не может быть.
Офицер отдал командиру экипажа честь, повернулся и ушел ни с чем.
Когда офицер удалился, командир экипажа приказал выстроить машинные роты во дворе.
— Ну, машинисты, кто из вас вчера был в Павловском полку?
Все молчали.
Так и не узнали, кто был в Павловском полку. Земляка-павловца долго допрашивали, с кем он знаком в Гвардейском экипаже. Он заявил, что в экипаже у него никого знакомых нет. А кто приходил к нему— он не
