В годы большевисткого подполья - Петр Михайлович Никифоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Движение охватило почти все экипажи, кроме Первого. Вход в этот экипаж был закрыт; матросов из него никуда не выпускали. В партийном комитете мне задали вопрос: каковы настроения на «Полярной звезде»? Я сообщил, что матросы яхты заявили: «Если кронштадтцы поднимутся, мы не отстанем и присоединимся». В комитете нам предложили сейчас же созвать совещание представителей матросских комитетов и заслушать взаимную информацию. Совещание состоялось в Седьмом экипаже. Я рассказал о настроениях на «Полярной звезде». Мое заявление вызвало радостное оживление среди присутствующих. Матросы понимали, что присоединение «Полярной звезды» к восстанию будет иметь большое политическое значение. Присутствовавшие на совещании артиллеристы крепости заявили, что они готовы принять участие в восстании. Таким образом, было выяснено, что настроение подавляющего большинства кронштадтского гарнизона благоприятно для нашего дела.
Начало восстания мы решили приурочить к первому же удобному случаю. Разошлись в приподнятом настроении.
На яхте я сделал нашей группе подробный доклад о положении дел в Кронштадте, зачитал выработанные кронштадтцами требования, сообщил о сделанном мной заявлении, что «Полярная звезда» поддержит восстание. Товарищи одобрили мое заявление.
Из Питера ездившие туда товарищи привезли тоже хорошие вести. Рабочие фабрик, заводов и железных дорог Петербурга готовились к всеобщей стачке.
Ночью мы разошлись по кубрикам и негромко рассказывали матросам, что делается в Кронштадте и Петербурге. Матросы, свесив с коек головы, внимательно слушали. Выработанные кронштадтцами требования очень заинтересовали всех. Когда мы закончили информацию, начались споры, и настолько они разгорелись, что мы попросили говорить потише. Трусов и доносчиков матросы знали хорошо и предупредили их, что «если будут трепать начальству, живо за борт отправятся».
На наши вопросы, — что ответить кронштадтцам, если они спросят, поддержит ли их «Полярная звезда», матросы единодушно отвечали: «Скажите, что поддержим». В спорах выявилась непримиримая ненависть матросов к кулачному режиму, к царской офицерне и «шкурам».
Наступил октябрь. Плавание наше закончилось. Яхта снялась с бочки, и буксирные катеры повели нас на зимнюю стоянку, на Неву. Пришвартовавшись у Нового Адмиралтейства, «Полярная звезда» спустила флаг и гюйс. Команда начала готовиться к зимнему ремонту яхты.
Положение в стране к этому времени достигло чрезвычайного напряжения. По призыву партии большевиков была объявлена всеобщая стачка по всей России. Забастовали заводы, фабрики, железные дороги, почта и телеграф. Вся хозяйственная жизнь в стране была парализована.
В Петербурге грозно гудели рабочие окраины. Кипели Забалканский, Невский, Каменноостровский и Литейный проспекты, заполненные волнующейся массой людей.
Толпы народа с красными знаменами двигались к центру столицы, к Технологическому институту, где заседал Совет рабочих депутатов. На Забалканском проспекте, возле Технологического института, образовался такой водоворот людских потоков, что мы с Паршиным едва пробились в институт, где была назначена встреча с товарищем Николаем. Институт гудел, как улей. Делегации от всех заводов со знаменами протискивались в большой зал, в котором заседал Совет. -
С трудом добрались мы до комнаты, где ожидал нас Николай. Мы сообщили ему о положении в Кронштадте и у нас на «Полярной звезде». Николай сказал нам: «Держите меня в курсе всех ваших дел. Продолжайте поддерживать связь с Кронштадтом. Посылайте туда своих людей за информацией». Мы простились с ним и вышли из института.
Народ не расходился. Ждали решений Совета рабочих депутатов. С балкона института кто-то говорил речь. Внимательно слушали. Аплодировали. И к институту шли все новые и новые отряды рабочих. Полицию со всех перекрестков как ветром сдуло.
Мы возвратились на «Полярную звезду». Матросы на корабле волновались.
— Все бастуют, — говорили они. — Рабочие выбрали свой Совет рабочих депутатов. А что же мы? Почему кронштадтцы молчат?
Мы призывали матросов терпеливо ждать:
— Когда рабочие возьмутся за оружие, тогда восстанем и мы. Подождать нам надо.
Мы ждали, что Совет поднимет рабочих на восстание. Но Совет ничего не предпринимал. Там заправляли меньшевики во главе с Троцким. Ленина тогда не было в Петербурге, а Сталин находился на Кавказе. Меньшевики воспользовались отсутствием Ленина, пробрались в Петербургский Совет и захватили руководство. Троцкому, Хрусталеву, Парвусу и другим меньшевикам удалось повернуть Петербургский Совет против политики восстания. Рабочие ждали от Совета действенного руководства, а Совет топтался на месте.
17 октября в столице раздались ружейные залпы. Семеновский полк во главе с полковником Мином штурмовал Технологический институт и атаковал демонстрации рабочих на Литейном проспекте и Гороховой улице. Но массы были настолько грозно настроены, что солдаты заколебались, стали отказываться стрелять в народ. Их быстро увели и заперли в казармах.
Революционная волна продолжала нарастать. Рабочие с каждым часом усиливали свою активность.
Напуганное правительство Николая II решило сманеврировать: 17 октября 1905 года был подписан царский манифест. Царь обещал осуществить гражданские свободы.
Центральный Комитет партии по поводу изданного Николаем II манифеста обратился к русскому народу с воззванием, в котором говорилось: «Царь пуль и нагаек, царь тюрем и виселиц, царь шпионов и палачей подписал манифест о конституции, о правах народа… Царь говорит о свободе, о правах граждан,
об участии народа в управлении страной. Верить ли царю? Нет! Исконный враг народа, побежденный его силою, не мог стать его другом. Лжи и лицемерия, уверток и ловушек полны обещания царя и его руководителя — министра Витте… Царь и министр лгут и лицемерят, и верить им нельзя. Они хотят успокоить народ бумажной конституцией и втихомолку отнять у него то, что ему наобещали. Они хотят столковаться с высшими классами и сохранить за собой военную силу, чтобы сообща подавлять народ».
Большевики призывали рабочих и солдат не верить царскому манифесту, не поддаваться на хитрые уловки царского правительства.
В день объявления манифеста товарищ Сталин говорил рабочим на митинге в Тифлисе:
«Что нужно нам, чтобы действительно победить? Для этого нужны три вещи: первое — вооружение, второе — вооружение, третье — ещё и ещё раз вооружение».
В ноябре в Петербург из-за границы приехал Ленин. Манифест 17 октября Владимир Ильич расценивал как признак некоторого временного равновесия сил, когда пролетариат и крестьянство, вырвав у царя манифест, еще не в силах свалить царизм, а царизм уже не может управлять только прежними средствами и вынужден обещать «гражданские свободы» и «законодательную» думу.
Матросы оживленно обсуждали манифест. На митингах кронштадтцы внесли новый пункт в свои требования:
«Согласно манифесту, матросы являются российскими гражданами; как таковые,
