Поэмы - Важа Пшавела

Миндия

Две пары еще на базу,Да три иль четыре телицы.Я тоже их в дар принесу,Лишь только б от язв исцелиться.

Бердня

От язв? Ниоткуда о нихНе слышал. Про те только разве,Что ты исцелял у других,А ты о какой еще язве?

Миндия

Нет, Бердня, речь об ином.Сказать нелегко начистую.Свой грех мы с трудом сознаем,Не то, что ошибку чужую.Богач на словах то да се,Мошны ж пред людьми не развяжет.А впрочем, вам скоро про всеГонец из долины расскажет.

Бердня

Ты наша надежда. ЗачемТебе предаваться сомненьям?Не спорь, это ведомо всемБеседы твои с провиденьем.Мы знаем, и как нам не знать,И вновь ни к чему переторги,Какую тебе благо датьСвятой посылает Георгий.Бог смилуется над тобойИ нас не оставит, как ране.И кубок подняв над главой,Он стал совершать возлиянье.Слезами наполнился взорМолящегося, и ладоньюОн их, отвернувшись, утер,Чтоб не увидал посторонний.Потом опустился у врат,Едва сохраняя осанку,Как луга прокошенный рядИль срубленных прутьев вязанка.Молитва невнятно жарка.Доселе не видывал БердьяОт Миндии, от бирюка,К молитве такого усердья.Еще удивляет его,Что страстность мольбы не похожаНа тихих молитв торжествоИ веру в участие божье.

Был о полночь ливень и град.Вода, разбивая пороги,Сносила остатки преград,Встречавшихся ей по дороге.И с гор было к сроку нельзяВ долину привезть донесенье.Обложено небо, слезяГустою росою растенья.И свечи уже сожженыВ Хахматском церковном притворе,Не видно нигде старшиныИ воина в бранном уборе.Лишь церковь стоит, где была,И смотрит в раздумье угрюмом,Как двигает камни руслаАрагва с назойливым шумом.С утра седловины кряжаПокрылись толпой покаянной;Под платами, крылья сложа,Потупясь, стояли туманы.Мы рады обилью воды,Когда она травам во благо,Но были следами бедыТа мгла над лугами и влага.Ущелье и роща внизу,Не давно лишь из-под обвала,Забыв про ночную грозу,Блестят как ни в чем не бывало.Но башня с крутой высотыНевесело смотрит в ущелье.Как гор каменистых цветы,В ней женщины с ночи засели.Всё судят они да рядятО том, победят ли хевсуры,В лощину уставивши взглядСквозь башенные амбразуры.Все шепчут молитвы святымЗа войско, за сына, за друга,И, точно на блюдечко, имОтсюда видать всю округу,Весь лес до листочка, всех птиц,Все камни, всю рощу с ущельем.На досках сидят у бойницИ сетуют за рукодельем.

Сандуа

Ты что ж это, Мзия, всех злей,Напрасной тоской себя гложешь?Для мужа глаза пожалей.Ты в смерть его верить не можешь.Тебе ли не знать, что войнаДля Миндии первое дело?Рука еще не рождена,Чтоб в схватке его одолела.Что ж мне ты прикажешь тогда?В походе ведь муж да три брата.Вот это беда так беда.Как мне убиваться тогда-то?Не Миндье бояться меча.Лишь славу свою приумножит:Кто век убивал рогача,И нового нынче уложит.

Мзия

Ох, смерть мне, когда что случись!Ему что-то скверное снилось.Весь год он грызмя себя грыз.Какую-то чувствовал хилость.Стращал нас, что всех перебьет.Не сжил, слава богу, со свету.Но, в набожность впавши, весь скотНа жертву извел по обету.Бывало, вернется, грустя,Сидит и не трогает хлеба.Чуть что, в три ручья, как дитя,И вновь под открытое небо."Беда мне, я клад потерял",Шептал он, бывало, я слышу.И точно он звезды считал.Просиживал ночи на крыше.От всех сторонился молчком,Старался ни с кем не встречаться,Все стало тогда не по нем.И первыми мы, домочадцы.Что дива, коль в горе такомЕго седина убелила.Зимою в потемках, тайком,Частенько за ним я следила.Зачем он так уединен,Тогда поняла я не очень,Зато догадалась, что онНародной судьбой озабочен.Уж не послужить мне стране,Говаривал он все несвязнейИ к детям моим и ко мнеВсе больше питал неприязни.

Сандуа

Я просто не верю ушам.Ты знаешь, какого мы мненья.Твой Миндия, кажется нам,Идет только с солнцем в сравненье.Хотя б ты прибегла к божбе,Не удостоверишь рассказа.Не тот он, чтоб, плачась тебе,Другим не открылся ни разу.И что это, скажешь, за клад?И что это вдруг за утрата?И как это так невпопад,Что дети и ты виноваты?И как я поверить могу,Чтоб руку на близких он поднял?

Мзия

Без солнца мне жить, не солгу.Мне памятно все, как сегодня.Он руку простер на детейИ начал пенять нам с досадой:Для вас и для ваших затейЯ делать пошел, что не надо.Я стал дроворуб, зверолов,Как будто убийство забава.Зато я не слышу цветовОглохшей душою лукавой.Я мудрость и мощь растерял,Чтоб только живот ваш раз дулся.На что мне мой меч, он вскричалИ им на меня замахнулся.Три раза спасалась: едваМеня не прикончил он пулей.Спасибо, в нем жалость жива,А то бы мы не протянули.

Сандуа

Тогда, значит, правда, кума,Сгубила нас всех твоя жадность.В военное время самаТы знаешь суда беспощадность.Тебя мы живою сожжем.Ты мужа на грех наводила,А мы только им и живем,Лишь Миндии держимся силой.

Мзия

Скажи ты, вина моя где,И взыскивай после сторицей.Вина ли, что мужу в нуждеСоветовала я трудиться?Жениться тебя понесло,Неси по семейству расходы.Одно у нас, баб, ремесло,Другое у вас, воеводы.Про это б ему самомуБез жениных знать наставлений.А сталось учить, не пойму,Какое и тут преступленье.Так в чем же вины существо,Когда ты и в малости плевойНе вор, и в ином ничегоНе делал другому дурного?А чтоб за чужие грехиПлатить, не слыхала нигде я.Не из-за домашней трухиБыл спор, а о чем поважнее.Какую-то чуя беду,Срывал он на нас всю немилость.Мне тоже сегодня в бредуНедоброе что-то приснилось.

Сандуа

Рассказывай, Мзия, и бросьГа дать о дурном сновиденье.Господь не допустит авосьНародного уничтоженья.

Мзия

Дурной это, Сандуа, сон,Зловещий такой и особый,Чуть сердце не вырвавший вонИ дрожью пронзивший утробу.Мне снилось, что, падая внизС обрывов на долы и нивы,Взбешенные воды неслись,Как тяжко храпящие дивы.Был так оглушителен гром,Что думалось, будто от реваРазверзлися горы кругомИ рушатся неба основы.Ломались утесы; треща,Обломки валились в ущелья,И тучи сухого хряща,Как залпы из ружей, гремели.Твердь дегтя чернее былаИ вся, как мятеж, бушевала.И на землю с неба смолаГорящим дождем упадала.Гул разбушевавшихся водВспухал, приумноженный ливнем.Везде попа дался народ.Спасите! кричали. Мы гибнем!Смотрю, а вода на волнахВыносит доспехи и трупы.Крошилися крепости в прах,Трещали дома, как скорлупы."Нет плакальщиц. В самый бы раз.Для важности, думаю, вящей".Как будто еще до прикрасВ напасти такой настоящей!И только подумала, валСмывает нас вместе с жилищем.Всплывает, как плот, сеновал.На нем мы спасения ищем.И башня не пощажена.Гляжу, где была она, гладко.В Арагве, меж глыбами дна,Вся каменная ее кладка.Мне б крикнуть, а тут напади,На грех, на меня онеменье.Детей прижимаю к грудиИ бога молю о спасенье.Плыву я, детей берегу,Их черным платком накрываю.Я к берегу На берегуСтена из людей неживая.Толкают обратно к реке,А лица у них ровно деготь.При мертвом моем языкеЧем взять их и как их растрогать?Я в реку, а сзади совет:"Не свертывай прочь с подорожья.Тянись за теченьем вослед".Так волей положено божьей.Вдруг вижу: волна из-за скалМужчину выносит на стрежень.Узнал меня муж и сказалА голос так тих был и нежен:"Прости меня, Мзия. Со мнойЖила ты, попреками мучась.Ты видишь, в беде я какой.Знай, я заслужил эту участь.Смотри за детьми, чтоб недугИль горе их как не коснулось".Каких натерпелась я мук,Покамест в слезах не проснулась!

Сандуа