Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Непрекращающиеся противоречия между профессором Линдеманом (лордом Червеллом) и Тизардом только портили всю работу и мешали Черчиллю. Сэр Генри искал возможности зарыть топор войны и пойти на мировую с Червеллом, но тот не собирался налаживать отношения[1510].

Черчилль сказал Тизарду, что его предложение о бомбежках «вопрос количества», и дал ему указание подготовить доклад с расчетами. Однако не Тизард, а Червелл сопровождал Черчилля в Касабланку, и никто не мог произвести более точные расчеты, нежели Профессор. Червелл ставил целью сломить моральный дух немцев, уничтожить дома, лишить крова мирных жителей. Они с Черчиллем, конечно, планировали и уничтожение промышленных объектов Германии, но из-за неточных бомбовых ударов – как днем, так и ночью – оказалось, что нанести смертельную рану немецкой промышленности не так-то просто. Однако Червелл знал, что, пока бомбы падают на город, они разрушают дома и, следовательно, влияют на моральный дух народа. Он продвигал эту стратегию еще годом ранее в своей работе Dehousing Paper. Черчилль был всецело на его стороне. Поэтому не оставалось сомнений в том, что расчеты Тизарда никогда не сойдутся с расчетами Червелля и что предложение сэра Генри когда-либо воплотится в жизнь[1511].

К тому времени, когда война шла уже более трех лет, британцы сбросили 70 тысяч тонн бомб на Германию, что эквивалентно 6 тысячам вылетов тяжелых бомбардировщиков «Ланкастер»; тоннаж более чем в четыре раза превышал тоннаж сброшенных на Великобританию бомб в ходе операции «Блиц» в 1940 году. Через полгода общее количество бомб, сброшенных на Германию по приказу бомбардировочного командования ВВС Великобритании, удвоилось. Но американской 8-й воздушной армии еще только предстояло продемонстрировать свою мощь. Штаб 8-й воздушной армии располагался в Уайкомбском аббатстве, школе для девочек, в графстве Бакингемшир. Спустя несколько месяцев после того, как ученицы и учителя покинули здание, 8-я армия заняла бывшую школу и не только разместила здесь свои карты, авиационные секстанты и логарифмические линейки. Командующий 8-й воздушной армией генерал-майор Карл Спаатс (его имя Черчилль произносил как Спотс) и большинство военнослужащих из 8-й армии были отозваны в Северную Африку, и в результате американцы за несколько ночных рейдов сбросили меньше бомб на Германию в последние месяцы 1942 года, чем люфтваффе сбросили на Лондон в первую ночь блица. Это было неприемлемо для Черчилля, собиравшегося серьезно поговорить на конференции в Касабланке с американским генералом Айрой Икером, который верил в непобедимость военно-воздушных сил США. «Американцы вели войну уже более года, – писал впоследствии Черчилль, – но пока не сбросили ни одной бомбы на Германию во время дневных налетов»[1512].

Он постоянно говорил Комитету начальников штабов о своем желании сбрасывать бомбы на Германию и о своих подозрениях относительно того, что бомбардировка не будет иметь ни «решающего» влияния, ни служить «гипотетическим и пространным» целям, поставленным маршалом воздушных сил Порталом и представителем бомбардировочного командования Гаррисом. «Это очень спорный вопрос, – написал он в записке Порталу, – станут ли бомбежки определяющим фактором в этой войне». Хотя Черчилль попытался убедить Сталина в том, что война в воздухе может стать не просто вторым фронтом, а эффективным вторым фронтом, Сталин отверг подобную интерпретацию понятия «второй фронт» (хотя Эйзенхауэр поддержал эту идею; полноценным вторым фронтом войну в воздухе посчитал и Геббельс, когда бомбежки привели к возрастающему количеству человеческих жертв). Причиной того, что Черчилль не мог определиться со своим отношением к воздушным бомбардировкам, являлся тот факт, что если военно-воздушным силам не удастся превратить Германию в руины, то это придется делать огромным англо-американским армиям. Он давно подозревал, что в один прекрасный день высадку десанта на Европейский континент все-таки придется осуществить, но военно-воздушные силы, как в этом пытались убедить Портал и Гаррис, давали надежду на то, что армию удастся сохранить (хотя и ужасающей ценой потерь экипажей бомбардировщиков). В одной из своих противоречивых записок Порталу Черчилль заявил, что, даже если «все немецкие города станут по большей части непригодными для проживания, это не означает, что военная мощь будет ослаблена или что военная промышленность не будет продолжать работать». На самом деле Черчилль опасался, что Гитлер разбросает военное производство по Восточной Европе, таким образом сделав его независимым от ситуации в Германии и защищенным от ударов.

В конечном счете его опасения оправдались. В ходе войны немецкое производство танков, самолетов, артиллерии и подводных лодок возрастало от года к году и пошло на спад только в течение последних трех месяцев (хотя темпы производства, безусловно, сократились из-за бомбежек). Черчилль видел внутреннее противоречие в аргументации, представляемой теми, кто выступал в поддержку стратегических бомбардировок. С одной стороны, ювелирная точность (что было недостижимо) не была нужна для того, чтобы сокрушить моральный дух немцев, но она была необходима для того, чтобы уничтожить немецкую промышленность. У него не было иного выбора, кроме как продолжать бомбежки. Возможно, это подорвет боевой дух, возможно, удары попадут по целям, объектам военной промышленности. Какими бы ни были результаты, боевой дух британцев должен был укрепиться. Британцы не скрывали своего желания отомстить. К концу войны эти усилия обошлись Великобритании в 11 тысяч сбитых самолетов и 55 тысяч погибших; потери американцев составили 8 тысяч сбитых самолетов и 26 тысяч погибших членов экипажей. Что касается Спартса, впоследствии командующего американскими военно-воздушными силами в Европе и полагавшего, что эти силы в одиночку способны расправиться с Гитлером в 1944 году, Черчилль сказал Гаррису, что этот американец «человек недалекого ума». Гаррис, учитывая его отношение к бомбардировкам и огромные потери в рядах Королевских военно-воздушных сил, ответил с нескрываемой иронией: «Вы его переоцениваете»[1513].

Государства, сохранявшие нейтралитет, создавали препятствия для уничтожения немецкой промышленности. Швеция, Швейцария, Португалия и Испания вели активную и выгодную торговлю с Германией, что ввергало союзников в отчаяние. Почти 100 процентов вольфрамовой руды в Европе, важнейшего сырья для производства бронированных стальных пластин, поступало с Иберийского полуострова. Половина добываемого вольфрама экспортировалась в Германию, и эта торговая политика приводила к гибели британских подданных. Вот почему Черчилль уже на протяжении двух лет рассматривал возможность силового захвата Азорских островов, если португальский диктатор Антонио Салазар не согласится предоставить право совершать дозаправку воздушных и морских судов на этих островах. Если бы самолетам союзников была разрешена посадка на Азорских островах, то защита с воздуха конвоев стала бы вдвое эффективнее. Салазар продолжал игру на два фронта до конца 1943 года, но – после того как Черчилль пригрозил отобрать острова – он наконец предоставил возможность осуществлять дозаправку и право на посадку воздушных судов союзников. Когда Салазар возразил против того, чтобы на Азорских островах были размещены базы американских войск, Черчилль вновь пригрозил непосредственным нападением, телеграфировав Идену: «Нам нет необходимости рассыпаться в любезностях перед этими нейтральными странами, которые надеются избежать возмездия без каких-либо проблем, да еще и чем-нибудь поживиться»[1514].

Нейтральные страны получали огромные выгоды от торговли с Германией. Шведы снабжали рейх железной рудой, рыбными консервами и подшипниками. Швейцария экспортировала Гитлеру оружие и боеприпасы, а также промышленные алмазы, используемые для изготовления инструментов и бомбовых взрывателей. После того как британцы и американцы надавили на швейцарцев и заставили свернуть поставки оружия в Германию, страна обещала пересмотреть свою торговую политику, но в результате увеличила на 50 процентов объемы поставок товаров. Шведы проявили упорство, когда их пытались заставить сократить объемы торговли с Германией, писал Дин Ачесон, в то время занимавший должность заместителя Государственного секретаря, однако «швейцарцы были вдвое упрямее». Нейтральные страны заявляли, что к такой торговой политике их подтолкнул инстинкт самосохранения; сказать «нет» Германии означало подвергнуть себя опасности. Даже Франко, фашист, придерживающийся враждебного нейтралитета, открыто заигрывавший со странами оси, всегда был настороже. Союзники поставляли в Испанию продовольствие, чтобы спасти население страны от голода и чтобы Франко оставался на своей позиции. За этими поставками крылись неприятные последствия. Американская пресса обрушилась с критикой на Черчилля за то, что он ведет соглашательскую политику, когда из Государственного департамента просочились сведения о том, что он раздумывал над предложением Франко увеличить объемы поставок продовольствия и нефти в обмен на незначительные уступки Испании, включая сокращение объемов экспорта вольфрама в Германию. Лорд Червелл предложил план, как развернуть нейтральные страны против немцев. Согласно его плану надо было тайно ввести ботулический токсин в рыбные консервы, которые шведы поставляли в Германию. «Даже небольшого количества было бы достаточно, чтобы уничтожить все человечество», – сказал впоследствии один из секретарей Черчилля[1515].