Сдаёшься? - Марианна Викторовна Яблонская

Октябрь. Ну? Уловил?? «Ско-ро-ход». Наша фабрика, советская.

Птицын. Ну и что же, что «Скороход»? Они ведь могут и нашими, советскими туфлями заплатить. Больше ничего выяснить не удалось?

Октябрь. Успокойся, все, что надо, все выяснили. Например, выяснили, что туфли эти куплены самой Таракановой вместе с Балбековой в ДЛТ четвертого марта этого года. Как раз в этот день их туда и завозили.

Птицын. Ну… если так… да я разве что говорю… А откуда она деньги на туфли взяла? Ведь она на одну стипендию живет, я все про нее знаю.

Октябрь. Вот ты бы, прежде чем бежать так далеко и высоко, для начала бы у нее самой об этом и спросил.

Буравин. Да у подруги одолжила! Или ты думаешь, Птицын, что в нашей стране деньги на новые туфли можно только у американской разведки достать?

Смех.

Октябрь (стучит). А ты что же, Тараканова, другого способа пококетничать с женихом не нашла, поинтересничать, поинтриговать? «Американская шпионка»! Нашла тоже способ! Ведь ты комсомолка!

Т а р а к а н о в а плачет.

Петров. А ты что же, Птицын, брякнула тебе сдуру на вечеринке девчонка, что она американская шпионка — ну, фильмов там насмотрелась всяких, вроде как, «Сеть шпионажа», — взяла да и брякнула, чтобы ты больше с Балбековой не танцевал, а ты сразу — в КГБ. Если каждый из нас из-за любой чепухи в КГБ бегать начнет…

Старостин. А по-моему, комсомолец Птицын честно поступил. Был ему сигнал от Таракановой — он пошел и сообщил куда надо. Бдительность нам сейчас не помешает. Мы живем в сложное время, понимать надо.

Буравин. Да что, он ее первый раз видит, что ли? Они же уже два года каждый день видятся, в колхоз на картошку летом вместе ездят. Они же жених и невеста! Что он, не знал ее раньше?

Майорова. Ну да, не знал, как же! Я их хорошо знаю. У нас в группе одна комсомолка в одной комнате в общежитии с Таракановой проживает, так она рассказывала: каждый раз, когда они возвращаются, ключа на вахте нет, а дверь заперта. Стучат они, стучат, иногда полчаса стучат, потом Тараканова откроет, а у нее Птицын сидит, чай из пустого стакана пьет, и оба лохматые, красные, и койка Таракановой вся измята.

Петров. А ты поменьше в койки чужие подглядывай да сплетничай о том, кто с кем, где, когда и зачем запирается. Вот с тобой небось никто, никогда, нигде, низачем не запрется.

Октябрь (стучит по столу). Разговорчики не по делу!

Майорова. Да, никто. Никогда. Нигде. И низачем. Потому что я всегда и везде веду себя как подобает настоящей комсомолке.

Буравин. Как подобает ехидне!

Майорова (растерянно). Что?

Октябрь (стучит по столу). Разговорчики!

Буравин. Ну вот видите. Они друг друга прекрасно знают. Вместе чай пьют. И как будто бы с сахаром.

Кто-то хихикнул. О к т я б р ь стучит по столу.

Буравин. Вот ты, Старостин, говоришь — Птицын правильно поступил, а сам три года женат, ребенок у тебя, вот если тебе жена за обедом как-нибудь скажет, что она японская шпионка, ты что же, сразу побежишь «куда надо»?

Старостин. Сочту своим долгом.

Петров. Ну и остряк. (О к т я б р ь стучит.) Как же ты с японской шпионкой детей завел? Это с тобой, комсомолец Старостин, казус ведь вышел! (Смех.)

Октябрь (стучит). Петров, разговорчики не по делу. Долг, конечно, в каждом отдельном случае надо с умом понимать. Без ума-то нигде не обойдешься. Вот в нашем случае КГБ этими чертовыми туфлями чуть ли не месяц занималось. А может быть, в это время настоящие шпионы где-то преспокойно себе орудовали, нашему государству во вред. Так что выходит, всей этой чепуховой на первый взгляд историей наши комсомольцы помешали советским органам работать. Явный идеологический просчет со стороны Птицына и Таракановой. Какие будут предложения?

Голоса.

— Исключить из комсомола!

— Исключить из института!

— Передать дело в райком!

— Верно, согласовать с райкомом!

Буравин. Туфли, туфли Таракановой отдать!

Старостин. Фу ты, прямо злость на вас берет! Студенты ведь уже, второкурсники, а все как малые дети. Нашли себе развлеченьице! Как в ракушки играете. Да за такие бы игрушки несколько лет тому назад знаете, что бы сделали?

Октябрь. Не знаете? Вот у меня дядя есть, старший брат матери, он гидротехник, раньше крупным специалистом был по глухим плотинам. К тому времени он уже не одну построил, все глухо стоят до сих пор. Намертво. А вот когда одну бетонную плотину, на которой он тоже был начальником строительства, неожиданно прорвало, вот тут-то кто-то, должно быть, тоже малость перестарался и написал на него вот такую же анонимку в НКВД, немного написал, только намекнул на это, только вопрос такой поставил, и вот он только в позапрошлом году из тундры вернулся, а той анонимке уже за двадцать перевалило.

Старостин. Ну ладно. Теперь это к делу уже не относится.

Октябрь. Да. В общем, забирай свои модельные туфли, Тараканова, носи их на здоровье, железные подковки на носы и на каблуки поставь — теперь в некоторых будках уже ставят. Нехорошо, конечно, комсомольцам частный сектор поощрять, но в государственных мастерских еще, к сожалению, не научились. Громко стучать при ходьбе будут, зато долго не сносятся. Я поставил. Два года не снимая ношу. И хоть бы хны. Верх, смотри, уже рвется, а подметки в полном порядке. И вперед — интересничай со своим женихом как-нибудь аккуратнее. А то вон он у тебя какой — порох! А за несознательность взаимных отношений вам обоим на вид поставим. Кто за? Кто против? Кто воздержался Единогласно! Так и запишем. Ну, шагайте теперь. На комсомольскую свадьбу не забудьте пригласить!

Тараканова. Не будет у нас никакой свадьбы! Никто он мне теперь! Никто!

Октябрь. Ну, ничего, успокойся, Тараканова… Бывает… Ты уж не надо так.

Птицын. Капа…

Тараканова. И видеть тебя не хочу! В другой институт переведусь! Я ведь у тебя про туфли не спрашивала, я думала, что у тебя до стипендии не хватило и ты их продал и не знаешь, как сказать мне, а ты… ты… ты… а сам как ни в чем не бывало! Чай ко мне приходишь пить! (Бежит к двери.)

Октябрь. Туфли, туфли, Тараканова, возьми!

Тараканова. Не возьму! Не надо мне ничего! Ненавижу вас всех! И его ненавижу! И себя ненавижу! А больше всего эти туфли поганые ненавижу! (Выбегает.)

Октябрь. Ну вот…

Птицын. Ну вот… Я же как лучше… я ей помочь хотел… чтобы