Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Что случилось? – спросил солдат, торопливо закрывая створку двери. В наступившей темноте было слышно, как он возится с тяжелым засовом. – Где армия, господин?

Когда засов лязгнул, Сиррюн наконец смог позволить себе ощущение безопасности. Назад, к прежним привычкам… Он вытянул руку, схватил солдата за куртку, подтащил ближе: – Проклятый дурак! Никаких финедов! Никто не стучался в проклятую дверь! Солдат, тебя следовало бы освежевать живьем. Думаю, прямо сейчас.

– П…прошу, господин. Я не…

– Тихо! Думаю, тебе придется убедить меня другим способом.

– Господин?

Время еще есть. Иноземная армия в дне пути, а может, и в двух днях. И он чувствует себя таким живым! Он поднял руку, шлепнул юнца по щеке. Услышав внезапный вздох. «Ага. Умный паренек! Будет несложно…»

Острие ножа вонзилось прямо под правый глаз. Юное лицо отвердело. – Финед, если вы задумали выбраться с той стороны тоннеля, вам пора покинуть эту сторону. Господин.

– Я назову твое имя…

– Желаю успеха, финед. Да благословит Странник ваши вечные поиски. Я тут не на страже стоял. Я собирался убегать.

– Ты что?

– Улицами правит толпа, финед. Мы удерживаем только ворота и стены. О, и Вечную Резиденцию, в которой наш сумасшедший император продолжает убивать поборников. Как будто сегодня мирные выходные. Никому не хочется осаждать такое место. К тому же Эдур ушли. Вчера. Все. Сгинули. Итак, финед – если все еще хотите поиметь милашку-канцлера, желаю успеха.

Нож процарапал щеку, пустив слезинки крови. – Ну, господин. Можете вытащить кинжал, что у пояса. И умереть. Или можете отпустить мою куртку. Так будет лучше.

Наглость и трусость – не самые привлекательные качества. – Рад помочь, солдат, – ответил Сиррюн, отпуская одежду. – Если ты намерен выйти, мне лучше закрыть за тобой двери?

– Финед, когда я уйду, можете делать что захочется. А пока – назад, господин. Еще дальше. Вот так хорошо.

Сиррюн ждал, пока солдат не сбежит. Он все еще ощущал на коже острие ножа. Рана зудела, потому что на нее тек пот. Его не трусость останавливает (так сказал он себе). Не трусость заставила отойти от позорящего форму солдата. Простая целесообразность. Ему ведь нужно добраться до Канцера. Не так ли? Это самое важное.

Что за нелепость! Ему придется одному, без сопровождения, пробираться по родному городу, боясь за собственную жизнь. «Мир движется к концу. Я мог бы попросту переждать в тоннелях, в темноте… нет, чужеземцы наступают». К Вечной Резиденции! Канцлер сумеет провести переговоры, если будет нужно. Сможет сдать Императора. Канцлеру потребуются верные люди. Он желает видеть финеда Сиррюна Канара, последнего выжившего в приречной битве – Сиррюна Канара, пробившегося сквозь ряды врагов, чтобы поспешить к Канцлеру. Принести мрачные новости. Но он все же сумел, не так ли?

Солдат закрыл дверь с той стороны. Сиррюн подошел, положил засов на место.

Он доберется до Резиденции, даже если придется переплыть все треклятые каналы.

«Я еще жив. Я смогу победить.

Иноземцев слишком мало, чтобы править империей.

Им нужна будет помощь. О да».

Он двинулся по тоннелю.

А юный солдат успел отойти от тайной дверцы на двадцать шагов, когда темные силуэты встали со всех сторон. Он увидел эти ужасные, нацеленные на него самострелы. Замер. Осторожно поднял руки.

Один из чужаков заговорил на непонятном языке. Солдат вздрогнул: кто-то подошел сзади. Женщина, ухмыляющаяся, с кинжалами в руках. Она отыскала его взгляд, подмигнула, изобразив поцелуй.

– Мы не решили, живешь ли ты, – сказал первый на грубом летерийском. – Ты шпион?

– Нет, – ответил солдат. – Дезертир.

– Достойный человек. Ладно. Ты ответишь наши вопросы? Всякие двери, пролазы. Зачем саперам работа? Объясни.

– Да, я объясню все. Не хочу умирать.

Капрал Тарр вздохнул и отвернулся от пленника. Встретил взгляд Корика. – Нужно сообщить Скрипу и капитану. Похоже, нам все же не придется выбивать двери! Эй ты, веди нас прямо туда.

Лошадей давно не выгуливали, и теперь они задыхались, мотали головами и поскальзывались. Но сержант Бальзам все равно провел маленький отряд вглубь приречной территории. Стало слишком темно, чтобы резать летерийцев; к тому же развлечение быстро приелось. Да, истребление оправдано, когда вы попали на вражескую землю: каждый сбежавший солдат впоследствии вернется и продолжит сражение. Поэтому они преследовали даже самые жалкие группки беглецов. Утомительная работа.

Им недостает магов – но морантские припасы сделали дело не хуже магов. Да и какая разница? «Боги, только поглядите на трупы – куски трупов – они летали по воздуху – я сначала даже смутился. Куски летерийцев повсюду и звон в ушах».

Он успел резво отбежать в сторонку, когда этот идиот Хрясь, сапер Корда, помчался вверх по склону, держа по долбашке в каждой руке. Если бы взлетевшие в воздух летерийцы не поглотили основную ударную волну двойного взрыва, Хрясь остался бы стоять. Ну, его ноги – точно. Остальное окрасило бы закат в багряные тона. Но на деле Хряся завалило лавиной раздробленных тел, из – под которых он позднее выкарабкался, словно выходец из королевства Худа. Хотя Бальзам был уверен: выходцы не улыбаются.

Такой дурацкой улыбкой – точно.

Там, где роты летерийцев не были полностью сметены взрывами, дело решила главная атака – клинья тяжелой пехоты с прослойками из застрельщиков и саперов. Град жульков практически уничтожил передние шеренги летерийского войска. Затем ударили клинья, разрывая вражеский строй, оттесняя солдат Летера, пока они не сбились в кучи, способные лишь беспомощно погибать.

Четырнадцатая Армия Адъюнкта, Охотники за Костями наконец показали, что умеют воевать. Они получили классическую битву, щит против щита. Разве не замечательно?

Впереди ехала Мазан Гилани. Имеет смысл так ее использовать. Во-первых, она лучшая наездница, а во – вторых, ни один солдат, мужского или женского пола, не способен оторвать взгляда от округлостей над седлом, что здорово упрощает задачу сохранения единства отряда. Даже в наступившей тьме. «Не то чтобы ОНИ светились… Нет, не думаю. Но… забавно, что мы ясно различаем ИХ в темноте. Да, случись безлунная и беззвездная ночь – одна Бездна по сторонам – мы все равно будем скакать за сияющей, подпрыгивающей за…»

Бальзам натянул поводья, резко поворачивая коня – ибо чуть не налетел на зад лошади Мазан. Та стояла, а самой Мазан не было видно.

Он с руганью остановил коня, поднял руку, отдавая подчиненным приказ собраться.

– Мазан?

– Здесь, – раздался сладостный, небесный голос. Миг спустя Мазан вышла из сумрака. – Мы на боле битвы.

– Ничуть, – возразил Горлорез. – Ни одного тела, Мазан. Ничего.

Мертвяк проехал вперед, спешился. Огляделся, пронизывая взором тьму. – Нет, она права. Здесь Кенеб построил морскую пехоту.

Все они видели странное сияние на севере – видели с корабля, когда транспорты поворачивали и устремлялись к берегу. А перед этим видели магию Летера, ужасную волну, что вознеслась до небес. Все поняли, что морякам Кенеба пришел конец. С ними нет Быстрого Бена, чтобы отбить атаку. К тому же Бальзам думал – как и все остальные – что он недостаточно хорош для этого. «Ни Бена, ни Синн – да, она была с нами, скорчилась на носу «Пенного Волка» вместе с Грибом, взирая на устрашающее колдовство».

Когда та громада ринулась вниз, ясное дело, в воздухе зазвенели проклятия и молитвы, а иной раз и молитвы-проклятия. Солдаты кричали, что это хуже И’Гатана, что несчастные морпехи сумели надавать Летеру по зубам, только на выручку им никто не пришел. Что теперь придется просеивать землю, находя только осколки горелых костей.

Когда Охотники вытрясли воду из сапог и выхватили оружие, настрой у них был хуже некуда. И еще они стали очень злыми – что могла бы подтвердить армия Летера. Да уж!

Когда летерийская магия пропала, словно обратившись в ничто, Синн закричала; и Бальзам собственными глазами видел, как Гриб пляшет на палубе. Тут и все увидели сине-белый купол вихрящегося света, встающий на том самом месте, куда падала волна летерийского волшебства.

И что все это значит?

Корд и Шип подходили к Синн, но та не пожелала разговаривать. Оба были потрясены. Потом Гриб сказал чего-то такое, чего никто не понял. Сам Бальзам ничего не слышал и полагал, что мальчонок скорее всего ничего не говорил, разве что «хочу пи-пи». Это объяснило бы все его пляски.

– Не могло случиться так, что летерийская магия их испепелила? – гадал Горлорез, расхаживая по росистому лужку.

– И не затронула траву? – возразила Мазан Гилани.

– Тут что-то такое… – позвал Мертвяк, отошедший на десять шагов.