История Франции - Марк Ферро

Анси не ставит перед Историей задачу объяснить или изложить прошлое, его цель — сказать о прошлом то, что может утешить автора. А также то, что может его порадовать, воодушевить; так проявляется навязчивое желание высмеять все немецкое, искоренить и выдворить его и воспеть Францию.

Для Анси История — это только то, что служит целям его историй. Остальное его не интересует. До той степени, что он рассматривает Эльзас только как ось Запад-Восток, а не Юг-Север, по течению Рейна… Анси исходит из того, что все, что идет с Востока, несет зло. Все начинается с нашествий германских племен… Но, поскольку самым ужасным вторжением стало появление гуннов, он объясняет, что «они были столь же жестоки, как и остальные германцы». Что же касается Крестьянской войны в Германии, которой Анси симпатизирует, он старается как можно меньше указывать, что началась она на востоке — в Тюрингии и Швабии, и представляет ее как результат бедствий Столетней войны, которая, правда, закончилась почти веком ранее: взявшись за англичан, он может снова подмигнуть Франции.

Можно привести бесчисленное количество таких проделок. В случае необходимости они лишают историю Эльзаса части ее сущности. Например, Анси умалчивает о расцвете миннезингеров, авторов куртуазной поэзии XIII в., потому что они творили на немецком языке. Он умалчивает о Гутенберге и о связях Эльзаса с великими городами, расположенными вниз по течению Рейна. Упоминает ли он, что Эльзас входил в состав «дороги священников» — Рейна, 1а Pfaffengasse, на которой епископ Страсбургский был одним из князей? Конечно, нет, потому что это позволило бы отнести Эльзас к среде, которая не входит в сферу ненависти и восхищения Анси. Ни слова не говорится также и о шествии протестантской веры от Голландии до Базеля, превращая Эльзас в важную ось Реформации.

Таким образом, получается, что Анси, рассказывая об Эльзасе, воспевает «Тристана и Изольду» Беруля, норманнского трувера, но полностью игнорирует легендарную «Песнь о Нибелунгах».

У Анси, в этот век национальной истерии и шовинизма, мнимые рассказы становятся Историей, и муза истории Клио предается этому без угрызений совести.

Бретань: сохранение или конец регионализма?

В отличие от Лотарингии или Эльзаса Бретань представляла собой однородное образование, и долгое время ей удавалось избежать полного поглощения Плантагенетами, Капетингами или Валуа. Династия де Монфоров правила здесь безраздельно, начиная с битвы при Оре в 1364 г., в которой бретонцы вместе с англичанами одержали победу над Карлом де Блуа-Шатильтоном, герцогом Бретонским и племянником короля Франции Филиппа VI Валуа, и до смерти Франциска II, герцога Бретонского, в 1488 г. Своей единственной дочери Анне, весьма расторопной девушке, он оставил наследство, за которое боролись император Максимилиан I Габсбург, за которого она должна была выйти замуж; Анна де Боже, регентша Франции и дочь Людовика XI; король Англии, монархи Арагона и Кастилии…

Находясь среди всех этих партий, постоянно враждовавших между собой при дворе герцогства, Анна в тот момент, когда армия французского короля уже продвигалась к Ренну, решила, что лучше разорвать помолвку, которая не одобрена ее сюзереном — королем Франции, и выйти за него замуж, а затем, если он умрет бездетным, за его наследника. И таким образом, супругами ее были сначала Карл VIII, а затем Людовик XII.

Это положило конец феодальным войнам и независимости Бретани.

С данного момента в регионе сменяют друг друга различные исторические периоды, обусловленные определенными событиями.

Например, 1675 год является поворотным благодаря двум восстаниям: восстанию «гербовой бумаги» в Верхней Бретани, которое развернулось в городах против налоговой политики, и восстанию «красных колпаков» — крестьянскому восстанию против сеньоров за равноправие, в ходе которого был составлен крестьянский кодекс, прообраз «Наказов» 1789 г. Введение налога на составление официальных актов, а также налога на табак, объявление о введении налога на соль (отсюда лозунг «Долой габель!») привели к сильному ухудшению ситуации, с последующими восстаниями, которые были жестоко подавлены монархией.

Этот переломный момент знаменовал собой конец «золотого века» Бретани, который начался в 1532 г., когда в обмен на признание своих привилегий, в частности в области налогообложения, Бретань согласилась на союз с Францией. Постепенный упадок, начавшийся с присоединения к Франции посредством свадьбы Анны Бретонской в 1488 г., является, таким образом, мифом: по мнению Алена Круа, города, штаты и парламент не столько были жертвами систематического уничтожения самобытности централизованным государством, сколько старались скорее сохранить собственные привилегии, чем заботиться о региональной аутентичности. До начала правления Людовика XIV Бретонский край процветал благодаря производству ткани, которая экспортировалась в Испанию и Америку, и благодаря освоению моря: рыбалке, добыче соли и перевозкам. Расцветают не только такие порты, как Морле и Нант, при Кольбере к ним добавляются Брест и Лорьян, и своим благосостоянием они обязаны именно текстилю.

Отныне трудности лишь усугубляются. Протекционистская политика Кольбера, который ввел налог на английские ткани, привел к тому, что бретонцы из края Леон[287] потеряли рынок сбыта полотна, что привело к закату города Морле; постоянные войны расшатали торговлю, убытки от которой не могли компенсировать даже пиратские рейды, организуемые из Сен-Мало. Впрочем, торговля рабами с африканского континента обеспечивает процветание Нанта, который наряду с Бордо был одним из двух портов трехсторонней торговли[288]. Однако вся остальная территория страны охвачена хлебными бунтами и разного рода конфликтами с королевскими интендантами, которые сталкиваются с враждебными провинциальными регионами и Реннским парламентом: тот пользуется своим правом ремонстрации (отказа от ратификации актов короля, не соответствующих, по мнению парламентариев, законам или обычаям страны). Эти трудности выражаются в своего рода генеральной репетиции к реакционным действиям дворянства: парламент исключает из своих рядов одновременно и разночинцев, и недавно пожалованных в дворянство. После этого понятно, почему именно бретонские депутаты третьего сословия возглавили в 1789 г. борьбу против дворянства и духовенства.

Итак, во время Революции дворянство утрачивает свою ведущую роль, а духовенство становится проводником общественного мнения, которое