Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - Симеон Уэйд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первой же, по его словам, был третий участник поездки в Долину Смерти, пианист Майкл Стоунмен. Уэйд познакомился с ним в 1974 году, и их отношения продолжались до смерти музыканта. Их явное сожительство, естественно, вызывало негодование в таком консервативном городе, каким Клермонт был в 70-е годы прошлого столетия. Брат Симеона, Дэвид Уэйд, с которым я познакомилась гораздо позднее, вспоминал: «Симеон не только не скрывал свою сексуальную ориентацию, он откровенно демонстрировал ее!» Дэвид рассказал мне об общей любви к музыке Симеона и Майкла, как они поставили два рояля напротив друг друга в гостиной их дома, чтобы играть дуэты Аренского.
Когда мы продолжили встречаться, я узнала Уэйда глубже, а не только как друга Фуко. Он рассказал мне, что знал Тимоти Лири в Гарварде и, по его словам, «он (Лири) был просто сногсшибательным». И он поведал мне, с какими проблемами мог столкнуться диссидент в университетской среде в 70-е: если верить Уэйду, он не смог остаться в Высшей школе Клермонта, поскольку «они сказали, что я наркодилер, что мы устраивали оргии, они назвали меня сумасшедшим». Он вкратце поведал, сколько всего им с Майклом пришлось вытерпеть после того, как он покинул Клермонт. Вместе они владели художественной галереей какое-то время, а потом Уэйд начал читать лекции в учебных заведениях вокруг Лос-Анджелеса. Хотя он нигде больше не работал на постоянной основе. Он делал это в университете штата Калифорния в Нортридже, в приготовительной средней школе Белмонта и колледже Белмонта, в университете восточной медицины Самра, в центре целительских искусств Тао и в скандально известном Тихоокеанском западном университете. Дольше всего продолжалось его сотрудничество с художественным институтом Отиса школы дизайна Парсонса, где он преподавал историю и историю искусства в течение шестнадцати лет. Иногда он трудился санитаром в медицинском центре университета Южной Калифорнии, поскольку «хотел работать с настоящими сумасшедшими». Если верить Дэвиду Уэйду, Симеон и Майкл испытывали очень большие финансовые трудности в тот период. Возможно по этой причине, или из-за нее тоже, в совокупности с другими, у обоих тогда также сильно пошатнулось здоровье. В 1998 году Стоунмен умер от алкоголизма в возрасте сорока семи лет.
Несмотря на всю специфичность историй Уэйда, я смогла найти очень мало доказательств в их пользу. Нигде в серьезной литературе не существовало никаких упоминаний о его дружбе с Фуко, если не считать кое-каких деталей в увидевшей свет в 1993 году книге Джеймса Миллера «Страсть Мишеля Фуко», не имевшей особого успеха. Дэвид Мэйси выразил общее недоверие относительно вызванного действием наркотика озарения, якобы случившегося с Фуко, в своей книге «Жизнь Мишеля Фуко», опубликованной в том же году, следующим образом: «К рассказам тех, кто утверждает, что, по собственным словам Мишеля, это изменило его жизнь, пожалуй, стоит относиться с долей скептицизма. Представления, навеянные ЛСД, обычно достаточно скоротечны и скорее иллюзорны, чем реальны». В результате дружба между Фуко и Уэйдом стала казаться мне скорее порождением фантазии последнего, чем фактом. Я подумала, что, возможно, Уэйд просто одинокий старик, рассказывавший небылицы о своем знакомстве со знаменитостью.
Однако постепенно начали появляться доказательства его слов. Я обнаружила, что действительно существовала фотография в номере журнале «Тайм» за 16 ноября 1981 года, где Уэйд и Стоунмен смеются с Фуко, перед каким-то зданием. И это после того, как мы встречались уже примерно год. А в один прекрасный день Уэйд появился со своей рукописью «Фуко в Калифорнии». Он оформил авторские права на нее в 1990 году, и, если верить ему, Фуко прочитал его творение и дал согласие на публикацию, однако ни одно издательство не взялось за это, возможно, поскольку материал показался слишком скандальным или, пожалуй, репутация автора сыграла свою негативную роль.
– Это единственная копия, которая осталась, – сказал Уэйд. – Можешь сделать с нее еще одну для себя.
Потом мы поехали в магазин, где имелась необходимая техника, и он наблюдал, как я копировала страницы одну за другой.
КАК Я И НАДЕЯЛАСЬ, рукопись Уэйда оказалась необычной. Книга «Мишель Фуко в Долине Смерти» написана в той же непринужденной манере, которая была свойственна его речи, когда он развлекал меня своими фантастическими историями за кофе. В ней рассказано, как исходная идея «эксперимента» с разумом Фуко скоро трансформировалась в четко спланированную вахканалию с Уэйдом и Стоуменом в центре действия. И все это в восторженном описании Уэйда, при чтении которого невольно вспоминаются отдельные сцены из фильма 1957 года «Три лица Евы» с Джоан Вудворд в главной роли, а в голове время от времени звучат отрывки «Шабаша ведьм» Мусоргского в интерпретации Стоковского в том виде, как это произведение звучало в исполнении его оркестра в мультфильме «Фантазия», снятом Диснеем в 1941 году. Эта смесь высокого и низкого позволяет нам получить достаточно полное представление о бивалентном мышлении Уэйда. Он явно привык сгущать краски, его обожание Фуко бросается в глаза.
Однако, к тому времени как я закончила чтение рукописи, от моей исходной идеи написать обличительную статью о теоретиках не осталось и следа. До меня дошло, что данная территория давно освоена, сатирически или как-то иначе, людьми более сведущими в таких делах, чем я. Множество специалистов продолжило разбирать по косточкам труды Фуко после его смерти, с массой книг и статей, дискуссий и вопросов, следовавших за каждым новым переводом или публикацией какой-то из работ его огромного творческого наследия. Мои ощущения относительно Фуко не имели никакого значения.
Вдобавок я начала воспринимать отдельные моменты из рассказанного мне Уэйдом всерьез. И пусть его рукопись местами вызывала улыбку, и порой меня подмывало высмеять автора из-за наркотиков, например, предложив ему изменить ее название на «Фуко, глотающий кислоту в пустыне», я в конечном итоге поняла, что это преуменьшило бы смысл того, что, конечно же, Уэйд и, возможно, сам Фуко пытались сделать тогда, а именно расширить сознание, приобрести предельный опыт. До недавних пор популярная в 70-е годы прошлого столетия идея использовать «волшебный эликсир» для расширения сознания (так она звучит в определении Уэйда), выглядела настолько устаревшей, чуть ее чуть ли не относили к разряду бредовых. Однако последние исследования показали, что психоделическое состояние, пожалуй, напрасно сбросили со счетов. Утверждение, что действие ЛСД «скоротечно и иллюзорно» сейчас оспаривается, и снова проверяется возможность терапевтического использования этой в течение долгого времени очерняемой субстанции. Кто знает, возможно, ее способность изменять сознание далеко не шутка.
В конечном
